Алекс сел на кровать и задумался. «Сбежать из “Три К” не так уж просто. Везде видеонаблюдение, охрана, сигнализация. Да и потом, даже если сбежишь, что дальше делать? У папы и его родственников не спрячешься. У них в первую очередь будут искать. Остается стать изгоем. Надо изменить внешность. Легко сказать! А как же сканеры. Меня на первом же вокзале сцапают. На коррекцию биометрии денег нет. Да у меня вообще нет денег». Алекс сам не заметил, как его стало клонить в сон. Вырубили свет. Он откинулся на подушки и прямо в одежде залез под одеяло. Было жутко тоскливо. Хотелось обнять маму. Хотя он этого не делал уже лет десять. Но именно сейчас очень хотелось. Она была далеко. Ушла от них с папой, когда ему было девять лет. И неизвестно куда. У них с отцом начались скандалы, и по Кодексу толерантности они обязаны были расстаться. Он до сих пор не простил ей этого. Хотя она и повела себя совершенно правильно, как законопослушная гражданка. Но она его бросила! Ничто не могло заставить его простить маму.

Глаза слипались. Алекс медленно проваливался в сон… Он увидел синее бархатное небо. Постепенно оно стало темнеть. То тут, то там поблескивали мелкие огненные искорки. Они быстро передвигались, как показалось с начала Алексу, хаотично. Но потом, зачарованно вглядываясь в их танец, он заметил, что они двигаются по определенным траекториям. Одни группы огоньков вырисовывали какие-то сложные геометрические фигуры, другие образовали все более углубляющиеся воронки. Алекс был очарован огненной феерией. Зигзаги и фигуры стали соединяться, образуя неведомые ему буквы и слова. Спустя несколько мгновений в небе заколыхались пылающие строчки непонятного текста. Алекс первый раз в жизни видел такие буквы. Но чем дольше он смотрел, тем более понятным ему становилось увиденное. Через мгновенье он смог прочитать всю фразу целиком: «Сказать, что всё есть, – то же самое, что сказать, что ничего нет. В том, что у тебя ничего нет, есть все! Всё пусто. Вот истина, которая подарит вечное убежище».

Алекс проснулся в пять часов утра. Он отчетливо помнил фразу о пустоте, которую ему подарило звездное небо. Во сне он не уловил смысла. Алекс осознал его, когда проснулся. Понял, какая сила может привести его к свободе. «Потеряв все, я обрету убежище, – повторил про себя Алекс, – на это намекал вещий сон». Потом Алекс вспомнил урок физики, на котором учитель рассказывал о том, что пустота – это природа войдов и что те, скорее всего, возникли из темной материи в далеком космосе. «Значит, мне надо вызвать войдов, чтобы спастись», – Алекс усмехнулся этой бредовой затее. Но чем дольше он думал, тем сильнее убеждался, что это единственный выход. Либо прожить жизнь улыбающимся придурком, либо вызвать эту дрянь и исчезнуть. И будь что будет. По крайней мере это интересно – проверить байки из школьных учебников. «Как же вызвать войдов? – думал Алекс. – Наверное, одним способом – агрессией. Причем раз уж эти войды не появлялись столько лет, агрессия должна быть сильной. Итак, ультраагрессия».

Алекс любил компьютерные игры такой категории. Он резко поднялся с кровати и осмотрел комнату. В ней не оказалось никаких подручных предметов. Стул и тумбочка были крепко приварены к полу. Кровать – слишком тяжелая. В коридоре раздались шаги. Пискнул чип на замке, и в палату зашел санитар. В правой руке он держал железное блюдце с пилюлями.

– Молодой человек, немного витаминов натощак. А потом на зарядку! – с напускным оптимизмом сказал он.

«Надо действовать наверняка, – решил Алекс, – иначе войды не появятся, а меня отправят в головоломку». Алекс пружинисто шагнул к санитару, вырвал из его руки блюдце и со всей силы ударил им санитара по лицу. Потом еще раз и еще раз. Санитар, прикрывая рукой разбитый нос, попытался схватить его. Алекс увернулся и ударил его ногой в пах. Тот мягко повалился на пол. Пока он корчился, Алекс подтащил санитара к кровати, с трудом приподнял ее угол и резко опустил железную ножку прямо санитару на голову. Он действовал на уровне рефлексов, как в компьютерной игре. Санитар был мишенью, бездушной жертвой. Алекс отошел к дальней стенке и с разбега прыгнул на угол кровати. Раздался хруст. Санитар не двигался. Из-под кровати растекалась красная лужица.

Спустя несколько мгновений от кровавого наваждения не осталось и следа. Алекс растерянно стоял посреди комнаты и не мог понять, как он смог такое натворить. Самым ужасным было то, что больше в комнате ничего не происходило. Войды не появились. Не было никаких признаков появления древней смертоносной субстанции – ни ветерка, ни марева. От отчаяния Алекс опустился на колени и заплакал. В палату стремительно ворвались санитары. Трое больших мужчин в белых халатах, туго затянутых на поясах. Один с ходу ударил Александра шокером по голове. Алекс вырубился, и его опутали герметичной пленкой.

Алекс пришел в сознание в незнакомом кабинете без окон. Потолок был усеян выпуклыми диодными лампами. Глаза ослепило ярким светом. Алекс немного осмотрелся. Он был крепко пристегнут пластиковыми зажимами к стальному креслу сложной конструкции. Из кресла к оголенным рукам и шее Алекса тянулось множество проводов. Где-то сбоку раздались голоса. Двое ожесточенно спорили.

– Я тебе говорю, его надо передать полиции.

– Ничего, подождут, я ему вначале такую головоломку устрою. Полным дебилом станет на всю оставшуюся жизнь. А потом пусть сидит на нарах после тотальной тетротомии. Лежит, вернее.

– Но полиция приедет с минуты на минуту…

– И что?! Скажем, начали уже. Никто прерывать не будет, это ж стопроцентный летальный исход.

– Ну так начинай!

– И начну!

Два врача склонились над Алексом. В первом он узнал своего недавнего знакомого, любителя истории. Только теперь его лицо закрывали сплошные очки с желтыми стеклами. Его улыбка наконец-то выглядела естественной, приобретя садистский оттенок. Второй врач взял один из проводов, который заканчивался тонкой иглой, быстро нащупал вену и воткнул иглу в правую руку Алекса. Силуэты врачей стали постепенно таять. Сквозь дымку Алекс увидел, как оба врача обернулись к окну и по кусочкам стали исчезать в серых мерцающих облаках. Несколько пенистых сгустков медленно приблизились к Алексу и замерли. Они красиво переливались мраморными прожилками и бурлили внутри пузырьками с неведомой энергией. Алекс так и не понял, что это были за облака – войды или мираж, вызванный наркозом.

Я сидел в своем новом кабинете и бесцельно крутился на дешевом пластиковом стуле с колесиками. За окном высокое дерево, которое росло в узком дворике между зданиями, раскинуло голые скрюченные ветви, будто сведенные судорогой. Оно словно хотело расширить пространство вокруг себя. Листьев уже давно не было. Их унес промозглый ноябрьский ветер. Под его порывами на одной из верхних ветвей мелко вздрагивал одинокий черный чулок, запущенный на дерево неизвестно кем. Скорее всего жителем с верхних этажей. Я присмотрелся к чулку и попытался представить его бывшую владелицу. Это была женщина лет тридцати, немного раздавшаяся от продуктов быстрого приготовления, с грустно опущенными уголками губ и крашенной челкой. Она вернулась домой поздно вечером. Одна. Свидание с продавцом мебели вместо бабочек в животе вызвало тупую ноющую боль в районе вилочковой железы. Было тоскливо. Женщина сделала несколько глотков вина из запотевшей бутылки «Шардоне», которую заранее припасла в холодильнике, как раз для таких случаев. Потом она вышла на балкон. Ночная прохлада приятно освежала тело. Хотелось раздеться. Женщина расстегнула блузку и повесила ее на фигуристую спинку белого стула, купленного когда-то давно с рук. Стул вносил еле уловимые нотки Прованса в скучный интерьер квартиры. Женщина села на стул и медленно по очереди стянула чулки со своих когда-то очень красивых ног. Они повисли на руках спущенными траурными флагами и почти сразу же растворились в ночной мгле. На душе становилось веселее. Женщина отпила еще вина и, воздев чулки над головой, как вымпел, размахнулась и швырнула их в ненавистное дерево, которое вечно заслоняло солнечный свет.