Вселенная была вибрирующей жизненностью, искрящейся вибрацией и неудержимым световым потоком, смысл которого заключался в озарении и колебании. Она не давала права на существование безвещественности и безвременья. Она была сущностью-бытием, главным и неоспоримым доказательством жизни, как творца в самом себе. Гармония же пустоты была намного более загадочна. На первый взгляд казалось, что пустота мешает и ограничивает вселенную. Но после анализа квантовых флуктуаций Машиах допустил, что пустота оберегает вселенную от возможного самоуничтожения. Энтропия, всё время увеличивая скорость возрастания, рано или поздно должна была превысить гравитацию, что повлекло бы за собой всеобщий распад элементария. Может быть, поэтому пустота великодушно сдерживала ее. Пустота была намного древнее вселенной. Это был реликт совершенной красоты, которая заключалась как в отрицании законов бытия вообще, так и в возможности существования как осмысления вне бытия, вне энергии и света. Она была беспредметным ничем, но именно она обеспечивала вселенной жизнь.

Машиах долго размышлял над природой этих двух сил, симпатизируя то вселенной, то пустоте. Ясным было одно. Вселенная возникла из пустоты, которая была старше всего в наблюдаемом континууме, в том числе старше времени. Она возникла как эксперимент, который продолжается, норовя выйти из-под контроля. При всем этом нельзя было заявить, что пустота сама породила вселенную. В этой стихии отсутствовала интенция к рождению чего-либо. Значит, была какая-то третья сила, существующая за пределами вселенной и пустоты, вне которой существование последних было бы невозможным. Какое-то синтезирующее начало, способное преобразовать открывшуюся Машиаху картину противостояния. Только поняв абсолютное «ничто», можно было прийти к осмыслению той силы, которая создала вселенную. Но понять это только посредством материи было затруднительно. Суть пустоты улавливалась скорее на уровне сущности – созидающей субъективности, приходящей к единению с небытием через его отвержение.

За размышлениями над истоками происхождения этого загадочного противостояния шли долгие дни и недели, похожие одна на другую. Можно было бесконечно долго наблюдать, как трансцендентный реликт благосклонно ограничивает порывы младшей стихии, по сути, потомка, который всегда был для родителя непонятым, но любимым творением. Эта картина мироздания не предоставляла необходимого контакта с миром сущностей. Машиах интуитивно чувствовал, что его задача заключается в поиске совершенной гармонии всего противоположного и только через эту гармонию он сможет прийти к пониманию нужного преобразования и своего собственного предназначения.

И вскоре случилось чудо. Вместе с огромным транспортником на Аргон прилетел научно-исследовательский лайнер, что случалось крайне редко. Последний раз исследователи посещали богом забытый спутник более ста лет назад. На сей раз это была экспедиция, которая проводила перепись видов в этом сегменте галактики. Ученые посещали различные поселения и вскоре добрались до родного поселка Машиаха. Там они узнали о таинственном отшельнике, совершившим много чудес, а теперь живущем в уединении, созерцая вселенную. Слухи были совершенно фантастическими, и ученые решили во что бы то ни стало навестить отшельника. На поиски отправили трех ученых под руководством опытного исследователя-землянина Эндрю Акта. Двое суток их катер бороздил болото, пока они не наткнулись на останки плавучей хижины. Решив, что отшельник давно умер, они уже собирались вернуться на базу, как вдруг вдалеке Эндрю заметил бледно мерцающий объект, зависший метрах в тридцати над водой. Подъехав к нему поближе, они вылезли из кабины и стали рассматривать переливающийся пузырь диаметром примерно в пять метров. Его расположение противоречило всем законам местной гравитации.

Как только Эндрю задумался над тем, чтобы это могло быть, в его сознании возник настолько четкий ответ, что показалось, он навязан извне.

– Это ложный вакуум, – пронеслось у него в голове. Потом мысленные сигналыпоявились снова.

– Поднимайтесь ко мне, только вы один. Поговорим о вселенной.

Опытный астронавт был поражен не телепатическим эффектом, а тем, что вместе с прозвучавшими в его голове словами возникало ощущение прикосновения к чему-то необыкновенно светлому. Это чувство разливалось в груди предвосхищением восторга от встречи, которая, казалось, изменит всю его жизнь. Акт внезапно осознал, что к сегодняшнему моменту он стремился многие годы своих путешествий.

Из мерцающего пузыря выдвинулась конструкция, похожая на веревочную лестницу. Она быстро опустилась в воду и застыла. Исследователи переглянулись.

– Я поднимусь туда один, – сказал Эндрю. – Засеките время. Если я не вернусь через два часа, уезжайте на базу. И запомните, никаких попыток аннигиляции этого объекта. Если я не вернусь, заканчивайте перепись и возвращайтесь на корабль.

– Но мистер Акт, мы же не можем бросить вас! – возразил один из ассистентов.

– Не волнуйтесь, Гарри, я чувствую, что беседа может быть долгой. Если что, я сам доберусь до базы. Этот объект может перемещаться. Я уверен. Доверьтесь мне!

Акт залез на блестевшую под водой ступеньку и стал подниматься. Добравшись до пузыря, он слегка прикоснулся к его стенке. Рука не встретила никакого сопротивления, и Акт осторожно ступил в загадочную сферу. Проникнув туда, он попал в полную невесомость. Оглянувшись, он заметил парящего напротив балха средних лет. Ничто не выделяло его из соплеменников. Только взгляд. В нем чувствовалась таинственная космическая мудрость. Балх поднял руку в приветственном жесте. В голове Акта снова раздался мягкий приветливый голос:

– Постарайтесь занять удобное положение, Эндрю. Расслабьтесь, а потом представьте, что садитесь в кресло. Не старайтесь напрягать мысли, просто думайте и наше общение потечет как ручей.

– Спасибо за приглашение, – с трудом передал свою мысль Эндрю. Но потом беседа потекла легче. – Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил он. – Что это вообще за объект?

– Я же сказал, ложный вакуум. Я умею управлять энергией и материей. Резкое уменьшение энергии на локальном уровне способно создавать такие вещи. Главное следить за стабильностью поля. Иначе пузырь исчезнет вместе с нами. И еще, Эндрю, я узнал ваше имя, как только вы приблизились ко мне. Имя – это главный судьбоносный спутник, его видно издалека.

– Поразительно! – Эндрю не знал, что ответить, и осторожно продолжил. – Я охотно верю вам. Здесь неопасно. И раз вы создали это, вы действительно волшебник, как и говорили ваши соплеменники.

– Я не знаю, кто я. Но точно не волшебник, – ответил балх. – Главный волшебник – тот, кто запустил процесс сложнейшего взаимодействия под названием «жизнь». А я всего лишь стараюсь это понять.

Акт кивнул, не совсем понимая, о чем говорит балх. Надо было как-то продолжать разговор. Он сказал, вернее, подумал:

– В поселке нам рассказали о чудесах, которые вы творили, о том, как предотвратили массовое убийство и как многие общавшиеся с вами в тот день навсегда изменились. Меня это очень заинтересовало. Изменить сто человек, их сущность, уклад жизни, который складывался тысячелетиями, в одно мгновенье, это уникально, прежде всего с антропологической точки зрения.

– Может, и так, – прервал его балх. – Но я не сделал ничего особенного. Я всего лишь освободил их сущности от гнета ума и мыслей, которые чаще всего навязываются извне. Это может сделать каждый. Главное – взглянуть на себя изнутри. Вспомнить свою суть, созидающую жизнь, и дать ей проявиться…

Балх выдержал небольшую паузу и продолжил:

– Я знаю, Эндрю, ваш интерес не продиктован жаждой познанья. Вы не для этого приехали сюда из центра Млечного пути. Вы ведь родились на прекрасной планете. Красота вашего мира ярче метеоритного дождя и взрывов сверхновых. Что заставило вас убежать оттуда?

Акт замер. Мысли и эмоции спутались, судорожно свернулись в нервный клубок. Ему захотелось как можно быстрее выбраться из злосчастного пузыря. Он не ожидал, что в далекой карликовой галактике, заброшенной за гигапарсеки от созвездия Девы, кто-то так легко вскроет душевную рану, почти зажившую, но готовую в любой момент взорваться пучками жгучей боли. Он не хотел обсуждать свою трагедию с незнакомым балхом, пусть он даже являлся мессией. Обсуждать было нечего. Отрывки прошлого на мгновенье пронеслись в его памяти и выдали его. Машиах смотрел на Акта с сочувствием, вернее, на то, что он видел в нем – обездоленную планету, миллиарды отнятых жизней, души, перенесенные за кулису вселенского зазеркалья, недосягаемые для родных и близких, не перестающих переживать о них. Он видел запуганных жителей, не понимавших, как им дальше жить. Он впитывал множество других чудовищных проявлений глобального конфликта бытия и небытия в мире сущностей и поражался силе бремени, которая обрушилась на бедных людей из-за их неведения. Машиах видел кричащую жену Эндрю. Ее изящные руки, простертые к мужу, быстро таяли в облаке прозрачной ряби. Он видел Эндрю, который бросился к ней, но было слишком поздно. Потом он долго молил бездушную протоплазму забрать и его, но не был услышан.