Вот как представлены в Житии два мира – западный и восточный. В свете сказанного, очевидно, почему князь Александр отстранился от первого и в конце концов примкнул со своей землей ко второму. По общему мнению историков, немалую роль в этом выборе сыграло тяжелое впечатление, которое на Руси произвел погром, учиненный в Константинополе крестоносцами за несколько десятилетий до того, в 1204 году.

Кстати, Батый был назван царем в тексте Жития Александра Невского, в конечном счете как результат тех же событий. Ведь, пережив крушение Византийской империи, русские поначалу не знали, к кому отнести титул царя, и достаточно тяжело переживали своеобразное чувство беспризорности, комплекс «вакуума верховной власти» образовавшийся таким образом в коллективной психологии. Приняв свое стратегическое решение, наши предки освободились от этого психологического комплекса, перенеся титул царя на монгольского хана.

Ну, а плоды тех решений мы ощущаем по сие время. Если восточный рубеж Европейского союза проходит в наших местах чуть севернее Карельского перешейка и имеет все шансы вскоре пройти по реке Нарове и Чудскому озеру – мы говорим, разумеется, о границах с Финляндией и с Эстонией – то такое положение восходит в конечном счете к судьбоносному выбору, сделанному после долгих, мучительных размышлений святым благоверным князем Александром Невским и поддержавшими его «мужами новгородскими».

В ходе дальнейшей истории, отзвуки эскапад крестоносцев периодически доходили до приневских земель. Имея в виду наш основной, метафизический интерес, здесь следует упомянуть об оккультной традиции, в течение многих веков упорно возводившейся европейским общественным мнением к тамплиерам.

Напомним, что орден «Бедных братьев храма Иерусалимского» – короче, храмовников или тамплиеров58– был основан крестоносцами в Палестине в начале XII столетия и поначалу ставил в своем уставе исключительно благочестивые цели – в первую очередь, охрану паломников ко гробу Господню, равно как защиту католической веры в Святой Земле.

С течением времени, братья-храмовники предались торговым и даже ростовщическим операциям, перенеся их и на европейский континент. Это принесло ордену сказочные дивиденды, а вместе с ними всеобщую зависть европейских монархов. Как следствие, в 1312 году папа римский упразднил орден. Еще через два года французский король Филипп Красивый59 конфисковал имущество, которым братья-храмовники располагали во Франции и послал их последнего великого магистра, по имени Жак де Молэ, на костер.

История тамплиеров в большой степени была связана с французскими землями. Оттуда происходили основатели ордена – его первый великий магистр Гуго де Пайанс с ближайшим своим советником, рыцарем Годфруа де Сент-Омером, там орден расположился в XIII веке и проводил свои операции наиболее вольготно, там он поднялся к высшим ступеням могущества и был с них низринут. С Францией связаны и наиболее яркие эпизоды «посмертного существования» ордена.

Дело в том, что, согласно преданию, получившему широкое распространение, идя на костер, последний магистр ордена наложил некое весьма сильное проклятие на род французских королей. Действительно, король Филипп Красивый отправился в лучший мир в том же, 1314 году – по всей видимости, не без помощи затаившихся тамплиеров. Участие их в трагическом конце ряда последующих королей представлялось трезвомыслящим людям уже значительно менее вероятным. Однако начало легенде было положено – и какое начало!

«Проклятие тамплиеров» продолжали поминать французским королям при всяком удобном или сомнительном случае. Вера в его силу была основана на том факте, что первые поколения тамплиеров использовали свое пребывание на Востоке не только для обороны католической веры, но и для знакомства с местными магическими и оккультными практиками. Глубина их влияния на духовную жизнь обычного рыцаря-храмовника остается до настоящего времени не вполне ясной, однако влияние таковых на символику и церемониал ордена не подлежало сомнению.

Как бы то ни было, но 20 января 1793 года, короля Франции60 Людовика XVI увезли на эшафот именно из Храмовой башни, расположенной на северо-востоке тогдашнего Парижа, в квартале Марэ. Жители французской столицы припомнили в этой связи, что в старину, а именно около 1139 года, этот квартал, бывший тогда не более чем нездоровой, болотистой и редко заселенной окраиной города61, избрали своей резиденцией рыцари-тамплиеры. Они осушили самые топкие места, возвели комплекс жилых, равно как и культовых зданий, среди которых была Храмовая башня и обнесли их прочной стеной. С тех пор и по сей день, весь квартал Марэ соотнесен на метафизической карте Парижа с духовностью тамплиеров.

Оговоримся, что предприняв прогулку по кварталу Марэ, читатель не сможет, к великому сожалению, осмотреть эту таинственную башню, возведенную в XIII столетию: она была снесена вскоре после великой революции, а именно при Наполеоне I – с тем, чтобы исключить начавшиеся было ночные паломничества роялистов. Однако до наших дней сохранились как следы общей планировки тамплиерского квартала, так и названия вроде «улицы Белых плащей» (“Rue des Blancs Manteaux”). Тамплиеры ведь традиционно отличали друг друга по белым плащам с нашитым поверх красным восьмиконечным крестом.

В целом же получалось, что проклятие великого магистра продолжало довлеть над французскими королями даже и через несколько столетий. Многие шли еще дальше и говорили о том, что сама революция была подготовлена сетью законспирированных организаций, духовность которых по прямой линии восходила к тайному учению средневековых рыцарей Храма. Действительно, в предреволюционном масонстве XVIII столетия существовало весьма авторитетное и распространенное течение, претендовавшее именно на такую преемственность.

На заседания “тамплиерских лож” братья являлись в одеяниях, воспроизводивших доспехи средневековых храмовников и их опознавательные эмблемы, в первую очередь – красный восьмиконечный крест. В качестве дополнения, в центре его мог помещаться небольшой картуш с изображением мертвой головы, пронзенной кинжалом, и инициалами J.M. – последнего великого магистра ордена, Жака де Молэ.

Известны и ложи того времени, в ритуалах которых преподавалось тайное значение общепринятых паролей первых трех степеней староанглийского, «иоанновского» масонства: «якин–боаз–макбена» (“jakin–bo(h)az–makbena”). Согласно «скрытому учению», которое сообщалось адепту, добившемуся возведения в один из “тамплиерских градусов”, надобно было обращать внимание не на значение, но только на первые буквы этих трех слов. Вместе они составляли монограмму JBM, которую следовало читать как “Jacob Burgundius Molay”, сиречь все тот же магистр Жак де Молэ.

Напоминанию о его трагической гибели был посвящен ряд символических предметов или же действий, включенных в ритуалы таких лож. К первым следует отнести горящие факелы, которые «новые тамплиеры» поднимали в руках – в напоминание о том костре, на который магистр ордена послан был волей французского короля, при фактическом бездействии папы римского, в далеком 1314 году. К последним относилась торжественная клятва отомстить королю и папе за трагедию ордена и его предстоятеля, которую обязаны были давать члены лож. В литературе по истории масонства можно встретить упоминания о том, что при этом имелись в виду не участники давно прошедших событий, но здравствовавшие в то время носители высшей духовной и светской власти в западном мире, не исключая и Франции62.

На приведенные доводы есть свои возражения, и достаточно убедительные. Прежде всего, легенда о непрерывной цепи тайных посвящений тамплиеров особенно уязвима в ее главном звене – там, где она вышла на поверхность новой истории Европы, то есть приблизительно в середине XVIII века. Именно в то время во Франции была образована так называемая «клермонтская система», знаменитая тем, что в ее рамках исходное, староанглийское масонство было впервые дополнено рядом высших по отношению к нему степеней, ряд из которых был возведен к прямо к традиции рыцарей-храмовников. Акты, на которые при этом ссылались предводители «клермонтского масонства», расцениваются независимыми экспертами как либо подложные, либо неубедительные.