– Кому плохо? – спросила учительница, и только потом захлопала шторками глаз.

– Мне, – мученически ответил Сергей. – Я в школьную столовую опоздал, и в кофе съел пару чебуреков, а теперь меня тошнит.

Надо заметить, что Сергей Пожидаев вообще-то был в школе на хорошем счету. Он в принципе не плохо учился, даже до 4-го класса был отличником. Особо не хулиганил в классе, был скромен, и не хамил учителям, которые и не подозревали о его двойной жизни. Даже больше того, о двойных стандартах Сергея не знали даже многие одноклассники, и если бы им показали его «художества», то они бы весьма удивились. Поэтому Алевтина Терентьевна приняла все за чистую монету, и соучастливо спросила:

– А дома есть кто Сережа?

– Да, мамка, отгулы взяла, – глядя на учительницу совершено честными глазами, продолжил врать он.

– Хорошо, иди конечно же Сереженька домой, – даже не спросив про сделанные уроки, и сердобольно вздыхая отпустила его учительница.

Дом Колька был совсем недалеко от школы, и через десять минут Сергей уже свистел возле его забора, вызывая друга. Когда Колян выкатил свой дырчик на улицу, то в одной руке он держал белую эмалированную кружку. Поставив веломопед возле забора, он сел на лавочку, и протянул кружку Сергею.

– На пей, – и заулыбался.

– А что это? – принимая кружку спросил Сергей.

– Лимонная спиртовая эссенция, – ответил Колька.

– Что всю что ли пить? – опять спросил Сергей заглядывая в кружку, и одновременно принюхиваясь.

– Да ты охренел. Это практически чистый спирт. Половину за глаза хватит.

– Хорошо, – сказал Сергей и принялся глотать эссенцию.

Когда Сергей оторвался от кружки, то ему показалось, что он выпил что-то сильно вяжущее, которое моментально «связало» ему всю ротовую полость, и сразу же перехватило дыхание так, что он чуть не задохнулся. Он словно рыба выкинутая на берег беззвучно хватал ртом воздух, а из его глаз в два ручья градом катились слезы. Нет, у Сергея был конечно уже опыт со спиртным, но то была всегда «барматуха»*, он даже до этого водку не пил, а тут – чистый спирт, да к тому же не запивая и не закусывая… Колян свою порцию выпил залихватски, без лишних сюсюканий. Потом они двоем прыгнули на его дырчик, и понеслись к Сергею домой…

Дома, Серега сделал рокировку поменяв портфель на свой дырчик, и они с другом понеслись в ерик. В ерике была уже толпа. Уже горел костер, буксовали мопеды в грязи раскидывая муляку* в пересохшем водоеме в разные стороны. Кто-то сражался на деревянных шпагах, кто-то резался в карты, в общем – жизнь била ключом.

Посидев немного и выкурив по сигарете, Серега кисло сказал Коляну:

– Что-то порожняк.

– Да, в натуре, порожняк, – согласился Колян, и через две секунды добавил, – поехали еще догонимся. И как вы уже наверное догадались, возражение со стороны Сергея он не дождался:

– Поехали, – ответил тот, и прыгнул на свой дырчик…

Много времени прошло с тех пор, и каких только ситуаций не было за эти годы со спиртным у Сергея, но для него до сих пор остается загадкой, почему тогда первая кружка лимонной эссенции абсолютно никак не опьянила его с товарищем. Дырканы зажужжали и кентафурики рванули за новой порцией спиртного, и новой порции приключений…

* * *

Вторая попытка была уже «по взрослому», хотя и первую особо «детской» не назовешь. Колян вынес всю туже эмалированную кружку, вот только там был уже чистый спирт, без всяких там эссенций. Не каждый мужик сможет выпить чистый спирт, тем более школьник чей молодой организм еще только формируется, и тем не менее…

– Только не дыши, – протягивая кружку сразу же дал совет Колян. Правда в этот раз им не пришлось занюхивать рукавом, на сей раз Колька вынес два куска хлеба, намазанных толстым слоем сливочного масла.

– А зачем так много масла намазал? – поинтересовался Сергей принимая кружку и хлеб.

– Так надо, не сразу развезет, – со знанием дела ответил кентафурик, хотя сам где то это случайно услышал, и так же случайно вспомнил.

Сделав выдох Сергей начал глотать спирт, но нежная ротовая полость мальчишки сразу же была обожжена им. Сделав всего три глотка, он оторвал от губ кружку, и сунув ее обратно Коляну, начал с перекошенным лицом глотать воздух. Сергей покраснел как рак, вновь умывшись слезами, и что бы хоть как-то заглушить жжение в пищеводе и першение в горле, стал жевать хлеб с маслом. Он сразу даже и не понял – боль мешала ему, что не чувствует вкуса. Только минуты через три-четыре до него дошло, что вместо хлеба с маслом, ему кажется, что он жует какаю-то вату.

Вот только на счет «не сразу развезет», Колек дал маху. Как только Сергей дожевал хлеб, то сразу пошел к своему дырчику, и только он взялся за него, как сразу же грохнулся на землю вместе с ним. Незнакомое чувство сильнейшего алкогольного опьянения, вызвало у него почему-то приступ смеха, и он лежа на земле придавленный своим веломопедом, стал истерически хохотать. Колек, который все еще сидел на лавочке и жевал свой хлеб, видя это, тоже покатился со смеху. Так они заливались смехом несколько минут: один сидя на лавочке, другой лежа на земле придавленный дырчиком, который ему совершенно не мешал предаваться истерическому хохоту.

Насмеявшись, Сергей предпринял попутку подняться: Он вылез из под дырчика, и как только стал подымать его, то тут же снова рухнул вместе с ним, теперь уже накрыв собою своего железного коня. И снова друзья рассмеялись… Хохоча, Сергей вновь предпринял попытку подняться – и снова упал, потом он словно неваляшка, то вставал то подал, и то он накроет своего железного коня, то «конь» его придавит…

Очередной взрыв смеха друзей закончился тем, что Колек, который все это время тыкал пальцем в сторону неваляшки-друга, тоже потерял равновесие – и загремел с лавочки. Видя это Серега вообще поймал истерику, к которой тут же присоединился лежащий возле лавочки его друган. Еле-еле успокоившись, Сергей все же встал, и еще успел сообразить, что надо как можно быстрее покинуть это место, потому как это была довольно оживленная улица станицы.

– Надо валить на ерек, – сказал он, и стал толкать свой дырчик к дороге от Колькиного двора.

– Да, – согласился кентафурик, и закинув эмалированную кружку к себе в палисадник, тоже погнал своего железного коня к дороге.

В те времена в станицы Южанской почти у всех пацанов, начиная лет с 14-ти были веломопеды. Но надо заметить, что все они как правило были самодельные, собранные самими мальчишками. Вот только остается загадкой откуда брались эти бесконечные б/у запчасти: рамы, колеса, двигателя, поршня, цилиндры, сцепления, колодки… Пацаны покупали их друг у друга оптом и врознь, и то собирали, то разбирали свои металлические конструкторы, иногда на дню по несколько раз.

Конечно же, цены были чисто символические, а иногда и вовсе все это они брали друг у друга совершенно бесплатно, или же менялись. Бывало менялись не только запчастями, но и целыми дырчиками, и как вы понимаете, разумеется никаких документов ни у кого на эти создания рук мальчишечьих естественно не было. Поэтому регулярные рейды ГАИ заканчивались изъятием, тем кому не повезло, ну в смысле кто не успел смотаться, их верных железных друзей. И после таких вот рейдов, на специальных территориях в милиции, которые были огорожены металлическими сетками, появлялись целые горы веломопедов всевозможных вариантов сборки и окраса.

Раз дырчики были в основном самоделки, а из всех технических параметров пацанов интересовала только скорость, то остальные эти самые технические параметры у железных коней были весьма плачевны: Отсутствие сцепления было обычным делом; газовую ручку тоже не всегда устанавливали на руль, и заслонку дросселя поднимали напрямую – дергая за тросик рукой. Осветительные фары и габаритные фонари практически всегда отсутствовали у веломопедов в станице Южанской, в начале 80-х годов. А тормоза на переднем колесе, так вообще не встречались в технической природе тех лет, даже больше того, иногда отсутствовали и задние тормоза. Но главным отличием мототехники тех лет от нынешней, которая вся заводиться даже не с заводной лапки, а с кнопки было то, что все дырчики как один заводились с толкача.