«Все проходит и это тоже пройдет» – было написано на кольце одного очень мудрого царя, так и это мягко говоря странное поведение тела Сергея, тоже постепенно прекратилось. Что это было? Пожалуй невозможно ответить, и не только потому, что очень трудно объяснить к примеру человеку вкус апельсина, если он его никогда не видел и не ел. Как бы мы ему не объясняли, скорее всего с ваших слов в его голове сложиться ложная картинка. Но и потому невозможно ответить, что сам Сергей когда пришел в себя точно не знал – это было что-то физиологически с его телом, или все-же все это происходило в его пораженном наркотиком сознании.
Когда Сергей понял, что его немного «попустило», то он стал готовиться к «выходу из окружения». «Надо как то Гену сбить с панталыка», – думал Сергей затягивая шнурки на кроссовке, которую демонстративно поставил на лавочку. В это время он украдкой, из под руки, стриг поляну: не обнаружит ли себя Иващенко каким-нибудь неловким движением или хрустом веток. Но окружающая тьма отвечала тишиной и отсутствием каких либо колебаний – станица спала.
Легкий ветерок, который так утром будоражил Сергея, тоже спал. Целый день он водил хороводы белых лепестков, опылял цветы, крутил флюгера, подымал ряб на пруду, пас облака на небе, и теперь, после того как природа укрылась синим одеялом ночи, он еще немного поворочался под ним, и тихо задремал слегка похрапывая стрекотанием сверчок.
«Все тихо», – отметил про себя Серый, и как заправский снайпер неожиданно сменил позицию: резко поменял правую ногу на левую, и продолжил типа завязывать шнурки. Теперь уже из под другой руки он осторожно стал выглядывать, одновременно рассуждая отравленным каннабиоидами мозгом:
«Ну где же ты сучок? Врешь,… меня так просто не возьмешь. Ты наверное думаешь, что я ломанусь опять к ДК? Потому как короче. Но тебя скоро ждет небольшой сюрприз, и Сергей стал украдкой кидать косяки в сторону кинотеатра «Работник», рисуя у себя в голове чертеж спринтерского забега в сторону противоположную от дома. Но в его логических выкладках «отступления», была маленькая неточность: Гена не только не знал где живет Пожидаев, но понятия не имел о его существовании.
Убедившись, что «враг» не предпринимает никаких действий, очевидно ожидая пока он не допустит где-нибудь ошибки, Сергей продолжил свой план по усыплению бдительности противника. Он лег на лавочку и немного поерзав притих, имитируя крепкий сон. Но если бы Гена подошел и заглянул бы в лицо Сергею, то испытал бы небольшое недоумение даже будучи сумасшедшим, потому как глаза Сереги при его «крепком сне», были открыты настежь и вращались в разные стороны с огромной скоростью.
Однако Сергей ошибался еще и вот в чем: Он совершенно исключил своим зажатым страхом разумом то, что на дворе была весна, а это время даже в СССР – время любви и романтических встреч. И те молодые люди кто не уехал в воронке, кто доказывая свою гениальность не заснул на полу, кто не выполнял долг сидения на стуле до 23-00, а таковые все же были, разбивались по парам с противоположным полом, и разбредались по темным, укромным местам.
Так и сейчас, за Сергеем «наблюдал» не только Гена Иващенко: На противоположной стороне спорт-площадки сидела парочка и мирно зажималась. Покрытая тенью от стены школы, пара иногда бросала косые взгляды на не очень адекватное поведение пацана возле мойки для обуви. У них было пару раз желание уйти на всякий случай по дальше, но стрела амура пригвоздила их намертво к лавочке.
Сергей действовал по классической схеме: Он решил своего не навяливать, ведь тут ошибиться нельзя – тут на кону жизнь или смерть от страшных зубов Иващенко. Тут импровизация не нужна. Кто его знает, что у этого Гены на остатках ума? Если-бы он был-бы норм, тогда можно было плясать от этой печки. А как плясать коль не знаешь в каком углу хаты стоит печка? И полежав после начала «крепкого сна» классические полчаса, Сергей подпрыгнул словно олимпийский гимнаст, и пустился со всех ног строго по разработанному в голове чертежу…
Но парочка на другой стороне площадке не знала, что Сергей действует по давно отработанной схеме, и их взору предстала несколько необычная картина, и если б им сказали, что это классика жанра, то они весьма бы удивились.
Молодые влюбленные к этому времени уже совершенно успокоились думая, что чувак после водных процедур и непонятных телодвижений угомонился, и лег спать. Тут ухажер осмелев и переходя с шепота на полный уровень голоса выдал:
– Да не бойся ты его Наташка. Видишь он уже отъехал. Зря ты меня удерживала, а то я бы уж давно ему по ушам нахлопал и отправил домой к маме, – и под эту сурдинку тут же смачно поцеловал девушку.
– Да ну тебя Андрей, – ответила Наташа краснея после затяжного поцелуя, внутри себя желая еще один такой же. И уж если быть до конца честным, то даже еще более длительный.
– Хочешь чтоб он больше не смущал тебя? Я этого отморозка прямо сейчас разбужу и отправлю домой к маме, – совершенно раздухарившись после смачного поцелуя добавил ухажер.
– Да не надо Андрю…– не успела ответить раскрасневшаяся Наташа, как вдруг этот отморозок как подскочит, как будто черт из табакерки, как помчится прямо на них вытаращив бешеные глаза…
Не добегая буквально двух метров до лавочки с влюбленными, Сергей, согласно чертежу в голове, резко меняет направление с «North-West» на «Suoth-West», и рвет когти в сторону кинотеатра «Работник»… Эта хитрая петля была частью общего стратегического плана, согласно которому на первом этапе у противника была усыплена бдительность; на втором – запутываются следы; а на третьем – включается весь физический потенциал мышц ног форсированный страхом, которой до предела и увеличил глаза у Сергея.
Эти несколько секунд, которые «отморозок» бежал на них с выпученными глазами, Наташа сидела застыв как статуя Венера Милосская, только сидячая, правда глаза у нее тоже пытались вылезти из орбит. Когда Серега сделал неожиданный маневр, и через несколько секунд исчез во тьме, Наташа еще с минуты две продолжала изображать из себя сидячую Венеру Милосскую с вытаращенными глазами. Потом, выйдя из оцепенения она обернулась на своего ухажера – его как ветром сдуло…
А Серега периодически оглядываясь назад несся по улицам не чуя ног… Ему казалось, что Гена все же сел на хвост, и упорно, на расстоянии, ведет его словно кошка играется с раненой мышкой, которая знает, что никуда от нее жертва не денется. И Сергею все таки пришлось вносить корректировки в свой «стратегический план», и финишная прямая сменилась бесконечными петлями по ночной станице…
Наконец, после сто двадцать первой петли добежав до дома, и заскочив к себе во двор, Сергей моментально закрыл за собой калитку на засов. Залетев в коридор, он осторожно надавил на ручку двери – она скрипнув открылась, и Сергей прошмыгнул прямо в кроссовках к себе в комнату. Потом, не раздеваясь, и опять не сняв кроссовки упал на кровать. Но комната в которой он знал все наизусть, даже каждый завиток огромного ковра висячего на стене, оказалась вовсе не так знакома…
Вначале он сосредоточился на страшном сушняке, который казалось уже не сушил ротовую полость, а просто жег ее. Язык при этом более походил на что-то колючее, больно цепляющееся за десна. Но встать и пойти на кухню Сергей боялся. Боялся что проснется мать и застукает его. Что он ей скажет? Да и в состоянии ли он сейчас что-нибудь вообще говорить? Она сразу поймет, что ее сын в сильном наркотическом опьянении.
Вдруг этот страх быть застуканным матерью перенес ее в его комнату, и ему показалась, что она уже давно стоит возле двери и смотрит на него. Сергей облившись холодным потом начал всматриваться в темноту, и тут в почти кромешной тьме он увидел очертания… Это была не мама, а что-то нечто похожее толи на огромную гориллу, толи на огромного волосатого человека… Сергей даже перестал дышать, и в этой абсолютной тишине он четко услышал как в другом углу что-то начало копошиться, и даже издавать непонятные жуткие звуки. В этот момент сердце у Сереги зашлось и замерло, и тут он почувствовал как на голове у него зашевелились волосы. Он было хотел закричать что есть мочи, но не издал ни звука, лишь только его губы сделали неопределенное движение. Тогда Сергей попробовал вскочить и броситься вон из комнаты, но чья-то огромная рука придавила его к постели… Эта рука все сильней и сильней стала давить ему на грудь, и ему стало трудно дышать… Он лежал ни жив ни мертв… Потом Сергей провалился в черную бездну…
