Она замолчала. Я пристально вглядывалась в ее лицо. Не то чтобы я хорошо людей понимаю…

— Что еще? — требовательно спросила я. Ведьма отвела глаза. — Что?

— Рыжий наш. — наконец начала она, не глядя на меня. — Муженек новый владетельницы. Тоже ходит, спрашивает… Ведьму ищет, которая поискать может. Не верит он в твою смерть.

Я выдохнула. Ну конечно. Браслет с волосами.

— Не найдет он тебя. — отрезала Весена, видя мою панику. — Те волосы — не твои больше. Забудь.

— А то, что жива — поймут? — я с силой потерла лицо. Ведьма замолчала, но ответ я и сама знала.

Если дать умелой ведьме частичку человека, то она его найдет — или не найдет. Скажет, жив он или мертв. Но если ни среди живых, ни среди мертвых отклика не будет?

— Это тоже не все. — кашлянув, продолжила ведьма. Я выглянула сквозь пальцы.

— В городе странные люди появились. — она подошла к окошку, выглянула. — Такие, знаешь…вояки. Говорят, государево войско, хотят бунт против Совета поднять.

— Когда ты успеваешь все сплетни в городе собирать? — удивилась я. — А тут-то им что делать?

— Совет-то здесь. — ведьма в задумчивости побарабанила пальцами по стеклу. — А еще говорят, наследника ищут. И он тоже здесь…

Новостей для одного дня было слишком много.

На улицах больше даже видимости порядка не было. То и дело вспыхивали короткие стычки. Небольшой городок наводнили беспринципные и озверевшие от лесной жизни воины и верхушка светлых, не желающая выпускать власть из своих рук.

Орден еще никто не признал единственной властью, и как выгонять "борцов за справедливость", больше похожих на банду разбойников, они не представляли. Из столицы был отписан отряд рыцарей, и чем все закончится, не знал никто.

Весена почти не выходила из дома, надеясь только на то, что Совет не явится по ее душу.

Горожане одинаково недолюбливали обе стороны. Несмотря на все предосторожности, один из братьев погиб в стычке, а двоих воинов отравили в кабаке.

Рыцари — чего от них никто не ожидал — навели порядок за пару часов. Сияющие на солнце огромные фигуры, замершие по углам улиц, строго так, чтобы один видел другого, свели на нет все разборки.

После обе стороны вышли на переговоры.

Я перестала спать.

Ночами меня мучили то ли кошмары, то ли воспоминания о костре. Если бы я могла бежать, то уже мчалась бы куда глаза глядят…

Но бежать было некуда. Город оцеплен, и сил во мне нет. Оставалось ждать, кто победит.

Стены давили, не давая дышать. Скольким я готова была жертвовать, чтобы выспаться под крышей да на нормальной постели? Теперь все то же отдала бы, чтобы остаться на воле.

Обе стороны договорились. Совет забрал тело погибшего в огне проповедника и удалился в храм, дав воинам ровно двое суток на поиски.

Я попросила у Весены бумагу и перо. Не знаю уж как, но она сразу поняла, что я собираюсь делать.

— Опять бежать надумала? — ровно спросила она. Я неопределенно пожала плечами и решила не отвечать.

Как ни смотри, я кругом была виновата. Не думать о том, что ты делаешь и как все это аукнется, было легко и приятно, да только разучилась я. Не знаю, выберусь ли, выберется ли он, но дальше портить жизнь своим присутствием я не собиралась.

Глубокой ночью в наш дом постучали. Постучали не так, чтобы вежливо разбудить, а так, что дверь едва с петель не слетела.

Я проснулась еще до стука, заслышав шаги на крыльце. Натянула одеяло до подбородка.

Конечно, мы думали о том, что кто-то может прийти, но одно дело планировать, и совсем другое — столкнуться лицом к лицу.

Внизу забубнили несколько голосов сразу. Весена отвечала что-то заискивающе, тонким голоском.

Голоса приближались.

— Больна она, больна, не встает. — частила ведьма.

Я закрыла глаза.

Комнату ответили сразу несколько факелов. Я села, прижимая к груди одеяло.

— Кто вы? — притворяться испуганной не приходилось — я и так была напугана дальше некуда.

Люди с факелами встали в изголовье и изножье моей постели. Комната наполнилась теплым, рыжим светом и мечущимися по стенам тенями. Весена замерла у двери.

Прямо надо мной склонился мужчина. Его лицо терялось в тени.

— Подходит. — коротко говорит он, вглядываясь в мое лицо. Слегка поворачивает голову, и я вижу его глаза. На веках совсем нет ресниц, и по щеке ползут уродливые ожоги.

— Завтра привести ее в дом землевладелицы. Знаете, куда? — он поднимается во весь рост, глядит на растерянную ведьму. — Привести, притащить, на себе принести. К рассвету чтобы были.

Вышли затемно.

Редкая цепочка людей тянулась по дороге, никто ни с кем не говорил. Слухи множились, бродили, не давая ни правды, ни успокоения, и каждый шел наедине со своими мыслями. Я вцепилась ведьме в локоть, хотя бояться мне вроде бы было нечего.

Искали нового государя, незаконнорожденного сына почившего правителя, неясно каким способом, но никто из святых братьев в этом не участвует, а значит, и раскрывать нас некому.

В будущие управители государства я не метила, поэтому занята моя голова была совсем другим.

В кармане лежало письмо — многократно исправленное, трижды переписанное начисто, беспощадно смятое и вновь расправленное. Ну, какое уж вышло.

Если наследник в городе, а он должен быть тут — сегодня его найдут и с почестями повезут в столицу, если, конечно, Совет его не прикончит по дороге. Под шумок я точно смогу выбраться, ведь все будут сосредоточены только на одном человеке.

Переберусь в глушь…может, заведу собаку. Назову ее Свином…

У дверей было столпотворение. Несколько мужчин — кажется, знакомых мне по лагерю — разделяли людей, отгоняя попавших по ошибке и тех, кто не проходил по возрасту.

Весена напоследок сжала мой локоть и прошипела на ухо:

— Виула, Виула, запомни уже, Трехголового ради!

Я удивленно покосилась на нее.

— Ты что это, решила к братьям присоединиться? — подозрительно прошептала я. Весена дернула плечом:

— Потом объясню. Давай, заходи.

Я поднялась по ступенькам вместе с тремя парнями примерно моего возраста и вошла.

Внутри яблоку негде было упасть. Я засмотрелась и застряла на пороге, получив тычок в спину.

Все стены были затянуты гладкой, переливчатой тканью нежно-голубого оттенка, как высокое, выбеленное жаром летнее небо; изящные мягкие лавки на гнутых ножках, а с потолка свисает огромная люстра с целой кучей свечей.

В комнате мялась и страдала целая толпа. Кто-то тайком ковырял стены, но большинство просто стояло, не зная, куда деть руки.

Я пролезла в уголок и оказалась прямо возле большого зеркала.

Не то чтобы я туда специально лезла, но уж раз так вышло…

Меж резных рам на меня глядела девушка, которую можно было описать одним словом — серость. Убранные под чепец локоны были точно такого же цвета, как мышиная шкурка. Светло-серое платье сидело как на корове седло, обтягивая что не надо и мешком свисая там, где, наоборот, не мешало бы подчеркнуть.

Критически рассмотрев себя вблизи, я помассировала темные круги под глазами, постучала по резко обозначившимся скулам, сзади стянула платье, обтянув талию. Ткань натянулась, подчеркивая почти присохший к позвонкам живот и череду выпуклых ребер. Неподалеку стоящий парень сначала воспрянул было духом, потом разглядел мое полное отсутствие женских прелестей и тоскливо взлдохнул.

— Красота. — с отвращением пробормотала я, выпуская платье на волю. — Виууула…

Прекрасное свежепридуманное имя сидело на мне еще хуже, чем отвратное платье.

Сначала грянул крик. Я дернулась было, но крик, хоть и нечленораздельный, был явно ликующим.

Все замерли. Несколько оставленных на входе воинов плюнули и бросились наверх.

Крик повторился, правда, немножко потише.

Спустя минуту с лестницы спустился мой вчерашний знакомый, и я втянула голову в плечи. Узнать Главного было трудно, но все-таки можно. Всю нижнюю часть лица занимал ожог, хоть и хорошо залеченный, но заметный — губы слегка оттянуло в сторону, награждая кривой ухмылкой.