Костры разгорались все сильнее. Варево в котле было готово. Украдкой я сунула в густую, как кисель, жижу выданную мне иглу, помахала в воздухе — пленка мигом схватилась, и сунула ее в шов рукава.

Пригодится.

С наступлением темноты лагерь напоминал сельскую гулянку. Бродили улыбчивые мужики, хлопали меня по плечу, говорили, что я огого ведьма, вежливо интересовались, когда начну колдовать, кивали, отходили. Я тайком капала зелье на раскаленные камни, задерживая дыхание.

Под моим чутким руководством притащили Свинюха. Чужого мне не надо, мне б свое вернуть.

— Отойдите подальше. — я махнула в сторону своего временного дома. — А то собьете все, и будем ваших детей по деревням ловить, а нам они без надобности…

Вполголоса переговариваясь, толпа послушно окружила несколько домов, рассевшись на порогах и земле.

Человек двадцать пять, не меньше. Благо, что большая часть разъездами ищет новобранцев… Я покосилась в другую сторону.

Между загоном для скота и сараем призывно темнел лес.

Мерно бормоча себе под нос, я принялась вымерять широкими шагами расстояние от костра до ближайших строений. Прошлась туда-сюда, вернулась к центру.

Потоптавшись на месте, выплеснула остатки зелья прямо в костер. Огонь, на секунду почти потухший, с гулом взвился вверх. Палкой я откатила один из камней.

Во втором костре камень загнала слишком глубоко — пришлось ладонь прижечь, пока выковыривала. Разогнулась, вытерла пот со лба.

Десятки глаз, отражающих огни костра, с детским любопытством следили за моими действиями.

Я не спеша двинулась к свину, по пути уронив в огонь неприметный темный шарик.

Огонь зашипел, как рассерженная змея, и взорвался снопом искр. Дымный порошок по всей площади и в углублениях под камнями занялся разом, поднимаясь удушливой волной.

Толпа загомонила, вскакивая с мест, но тут наконец одна из искр долетела до тонких дорожек, которые я насыпала, уже разогнав всех с площади. Огоньки змейками разлетелись в разные стороны.

Мой кривобокий дом занялся так, что любо-дорого поглядеть. Рассыпая искры, источая ужасающую вонь и клубы черного дыма, он полыхнул весь разом.

Придремавшего на пороге парня объяло пламя.

Пригнувшись, я сдернула веревку со столбика и потащила свина к лесу. За моей спиной звучно обвалилась крыша.

Глава 8.

Далеко мне было не убежать. Я мчалась напролом, то и дело оставляя клоки одежды на острых сучьях, спотыкаясь об торчащие под ногами корни. Не больше десяти метров отделяли меня от погони.

Несмотря на обилие новичков, в лагере были воины. Именно они мгновенно утихомирили панику, оставили половину тушить пожары и, горя жаждой мщения, бросились за мной.

Наверняка в их глазах я была или идиоткой, или опасной сумасшедшей.

Хорошо, что бежать мне недалеко.

Границу ведьминских угодий я проломила всем телом, заодно запутавшись в каком-то колючем кустарнике и чуть не лишившись половины волос.

Темнота вокруг меня изменилась. Хриплые голоса, треск веток — все это заглохло, словно я оставила их далеко позади. Свет факелов мелькнул едва заметной искрой и исчез.

Древние, толстенные деревья в мшистом панцире окружали меня, залитые бледным голубым светом рогатой луны и незнакомых крупных созвездий. У ног, по самой земле, ползла сырая дымка тумана.

Я поежилась, подтянула за веревку невесть как не потерявшегося при побеге свина поближе и зашагала по едва заметной тропинке.

Натоптанная дорожка выплывала из-под тумана, ложась мне под ноги. Свинюх молча и боязливо шагал вплотную, задевая колено.

Дернувшись влево, тропа вывела меня на небольшую поляну. Я подняла глаза, да так и осталась стоять — с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами.

Сияющий в лунном свете белокаменный дворец устремил четыре хрупкие башенки прямо в небо. Изящные арки с резными колоннами кольцом огибали невиданное строение, стрельчатые окна сияли теплым светом.

Взгляд наконец остановился на простой деревянной двери посреди сказочного великолепия. Я ошеломленно моргнула. Дворец был одноэтажный и размером не больше той избы, в которой я последние ночи коротала.

Неразличимых цветов флаг трепетал на верхушке башни размером с печную трубу.

Не удержавшись, провела по манящей гладкой стене пальцем, но кожа ощутила лишь занозистую шероховатость дерева.

— Сплошной обман. — проворчала я, толкая дверь. Дворец расползался в стороны, открывая неказистую, но крепкую избу.

В сенях было темно, хоть глаз выколи. Я наощупь двинулась вперед, тут же наступив на какую-то толстую веревку. Веревка с громким мявом дернулась, выдираясь из-под моего сапога.

— Да чтож такое. — я пошарила перед собой руками, обвалив какую-то мелкую утварь по стенам, и завопила. — А можно света немного? Я же всю избу развалю!

Кот в темноте кровожадно зашипел.

Назвать ведьму старой язык не повернулся бы. Дородная, румяная женщина с ехидным прищуром темных, почти черных глаз. В чернющей, волосок к волоску толстой косе и намека на серебро седины не было.

Уперши руки в бока, она насмешливо осмотрела меня с ног до головы, цокнула и посторонилась, пропуская внутрь. Кусок оторванного подола, насквозь пропитавшегося жидкой грязью, проволочился за мной по полу, оставляя широкую полосу.

— Не ждала я сегодня гостей. — одно движение брови, и грязь с пола, стремительно высыхая, скаталась в шарик и выскользнула за дверь. — А все равно я их никогда не жду… тебя помыть бы для начала. Зачем пришла?

Я осторожно задвинула ногой оторванный край подола под лавку.

— А еще ведьма называется. — хозяйка избы сморщилась. — Ну да от Граи других ждать и не приходится.

Я встрепенулась:

— Знала ее?

— А как же. — на столе передо мной появилась тарелка, удручающе пустая, и кувшин с ягодным взваром. — Все ведьмы друг друга знают…

— Я-то не знаю. — не отрывая глаз от плывущего из печи горшка, пробормотала я. Хозяйка опустила горшок на стол и оперлась на ухват.

— Да какая ты ведьма, смех один. — голос стал жестче. — Недоучила тебя твоя Грая, вот и носишься, как будто перцем под хвостом намазано. Померла она, и до ума не довела, так?

Ну да, померла. Но до какого еще ума она должна была меня довести? Даже обида разобрала.

Ведьма, пристально следившая за мной, махнула рукой.

— Ешь лучше, дуться еще будет. Разве неправду сказала?

Я вцепилась в ложку и предпочла замолчать.

— Бегаешь, бегаешь. — хозяйка уселась напротив, подперев щеку. — А ведь потому и бегаешь. Доучиться не доучилась, клятвы не принесла. Чего ты в лесу устроила? До сих пор шерстью паленой воняет…

— Сбегала. — невнятно пробормотала я, пониже опуская голову. Ведьма фыркнула:

— От этих? Дура ты. Была бы толковая ведьма, они бы тебя по всему лесу на носилках несли и букетами комаров отгоняли. Куда вы рветесь все, недоучки, что за радость потом по деревням бродить, ноги сбивать, да врагов наживать?

— Все же ходят… — и куда мой характер делся? Распекают, как…

Как ребенка. А я и возразить не могу. Да чего скрывать-то.

— Предлагали мне вашу клятву. — я подняла голову и в упор взглянула в темные глаза с аметистовыми искрами. — Не согласилась я. Ушла.

— Не согласилась? — тихо переспросила ведьма. — Вон оно как. Не согласилась она. Это кто же к тебе так, дуре, в сердце пролез, что ты девчонкой на побегушках осталась, а?

В пятнадцать я была уверена в том, что вся моя жизнь сложится как нельзя лучше. Я стану сильной ведьмой, прекрасной и немного жестокой, и люди будут меня побаиваться…

Однажды, витая в сладких мечтах и не глядя, куда иду, я скатилась с обрыва и рухнула прямо в реку. Мы жили тогда ближе к северу, где ручьи сотнями стекают с гор, сливаясь в стремительные, хрустальные и ледяные потоки воды. В такую я и угодила.

Пока катилась кувырком, ударилась затылком до звона в ушах и тут же задохнулась от холода. Беспомощное тело потащило по течению, я же не могла понять, где верх, а где низ, и не могла даже закричать, захлебываясь.