— Нет, он был абсолютно трезвый. И сказал, почему он так напился. Он ездил в Москву делать предложение своей любимой девушке, а она ему отказала, когда он упомянул, что они будут жить с его родителями в имении в Лифляндии и в Петербурге тоже. Мол, она не такого ожидала. Вот он с расстройства и выпил лишнего. Очень переживал, но отец посоветовал ему снова ехать с предложением руки и сердца. Да и брат барышни написал ему, что она очень расстраивается, что глупо себя повела. В общем, он снова ехал к своей даме сердца свататься… — рассказала Анна о том, что узнала от Георга.
— Что ж, можно только пожелать ему удачи. А насчет того, что жить вместе с бароном и баронессой, та барышня зря расстроилась. Дом у них в имении просторный, молодым выделят несколько комнат. В Петербурге, конечно, квартира не такая большая, но и там молодой паре не придется жить в тесноте. Берге люди добрые, сердечные, невестку обижать не станут. Наверное, и не чаяли, что младший сын при их жизни женится и обзаведется детьми — барону сейчас ближе к семидесяти, баронесса чуть помоложе… Если будет внучка, то бабка с дедом залюбят ее совсем — у них самих и у их старших сыновей одни мальчишки. Старшие сыновья с семьями далеко, видят они их редко, может, пару раз в год только… Думаю, квартиру в столице родители потом оставят Георгу, а братья не будут это оспаривать. Понимают, что они свою жизнь устроили как им хотелось — стали офицерами, женились по своему усмотрению. А Георгу ничего не оставалось, как быть с родителями, — поделился своими знаниями о семье знакомых Ливен.
— Павел, Георг, похоже, неплохой человек.
— Неплохой. Я был тогда неприятно удивлен, что он еле стоял на ногах. Посчитал, что вне родительского дома он решил пуститься, как сказать, во все тяжкие… Теперь, мы знаем, что на это была причина — по крайней мере, в его собственных глазах.
— Он извинился передо мной, хотел пригласить нас с тобой в ресторан поезда… И еще я ему сказала, что Яков — сын Дмитрия Александровича. Он сказал, что он и его родители будут рады видеть нас и в их имении в Лифляндии, если мы поедем к тебе или Александру в гости, и в Петербурге…
— Дмитрий поддерживал с Берге приятельские отношения. Они пригласят вас с Яковом не из любопытства — посмотреть на внебрачного сына князя, а потому что действительно будут рады видеть вас, — пояснил Павел.
— Полковник Дубельт тоже пригласил нас…
— Замечательно.
— Он сказал, что его дочь вышла замуж за офицера, которого ей порекомендовала ее покойная матушка через медиума. Им оказался мой дядя Петр. Представляешь, как бывает.
— Да в жизни еще и не такое может быть…
Анна подумала, что раз уж она упомянула полковника, появился повод рассказать Павлу и про Таню.
— Павел, полковник Дубельт помогал искать дочь нашего помещика, которая пропала в Петербурге… Ее пока так и не нашли… Ты мог бы тоже помочь? У меня кроме как на тебя больше надежды нет, — честно сказала Анна.
— Аня, я помогу, — пообещал Ливен. — Я видел Карелина у Якова в кабинете, знаю всю историю. И считаю, что найти девочку шансы есть.
— Есть? — воодушевилась Анна.
— Да, пока не исчерпаны все возможности, шансы есть. Я сделаю все, что смогу.
— Паули, какой же ты добрый. Как мало таких людей, как ты.
— Ну это ты преувеличиваешь, девочка моя, — скромно ответил Ливен. Но он был рад тому, что Анна была о нем такого мнения. У него стало тепло на сердце.
— Совсем нет, — Анна покачала головой, и серьга с опалом в ее левом ухе перевернулась.
Павел обошел стол и приблизился сбоку, чтоб поправить её. Когда он взялся за подвеску, Анна чуть шевельнулась, и его пальцы скользнули сначала по мочке уха, а затем по шее. По его телу прошла волна, и в тот же момент он услышал: «Павлуша, как же ты добр и внимателен ко мне». Это был голос Лизы, а не Анны. Этого не могло быть. Он, должно быть, совсем потерял рассудок. Он убрал руку и отступил назад, Анна повернулась к нему: «Павел, я сейчас на мгновение видела Лизу, она сказала, как ты был к ней добр и внимателен». Ливен не знал, говорить ли Анне, что он уже услышал это из её собственных уст. Его заминку Анна поняла по-своему: «Паули, я пугаю тебя, да?»
— Нет, Анюшка, не пугаешь, — успокоил ее Павел. — Просто это для меня все ещё непривычно… Давай все же присядем.
Они сели на диван, их разделяла книга, лежавшая посередине.
— Я понимаю, такое принять непросто… Я могу спросить про Лизу?
— Конечно. Я же говорил тебе, что бы можешь спрашивать обо всем, что тебя интересует.
— Лиза считала, что ты добр по отношению к ней. А ее семья? Ты говорил, что ее братья устроили скандал на похоронах. Как ее родители могли допустить подобное?
— Аня, графа и графини Крейц на похоронах не было.
— Как такое возможно? — нахмурившись, посмотрела Анна на Павла.
— Мать Лизы, Эльфрида Альфредовна от трагического известия слегла, была настолько плоха, что не в состоянии была перенести дорогу из своего имения в Лифляндии в поместье Ливенов в Гатчине под Петербургом. Что не удивительно, ведь это была ее вторая утрата, за несколько месяцев до этого скончался ее отец Альфред Францевич. Граф Алексей Феликсович на похороны дочери не поехал в отличии от похорон тестя. На них он ездил, поскольку там оглашалось завещание, и он надеялся, что старик оставил его сыновьям не только поместье в Лифляндии, которое обещал, но и второе — в Эстляндии и деньги. Но старый Ферзен отписал и имение в Вайваре, и деньги сыну любимой внучки. Граф считал, что Лиза вроде как обобрала его сыновей, и они полностью разделяли его мнение.
— Но ведь Лиза была дочерью графа. Как он мог к ней так относиться?
— Она была не нужна ему с самого рождения… как я был не нужен своим родителям… — грустно сказал Павел. — Граф выговаривал жене, зачем она ее родила, одни расходы, только на приданое сколько надо, а у него и сыновьям будет оставить особо нечего. А какие претензии могут быть к жене, если сам ответственен за появление еще одного ребенка? Лиза родилась, когда старшему брату было лет тринадцать-четырнадцать, второй был на год-полтора его моложе. Они уже составляли компанию отцу и на охоте, и на рыбалке, и в других… развлечениях… Страстью к веселому времяпрепровождению оба сына несомненно прошли в отца… Лиза же была в мать — тихая, спокойная, незаметная. А графиня еще и наказывала ей, мол, доченька, никогда не серди батюшку, ни в чем ему не перечь, не беспокой его, не надоедай ему. Лиза и вовсе стала тише воды, ниже травы. Хорошо, что граф не все время проводил в имении — кутил в городе, разъезжал по приятелям, также падким до развлечений. И что дед и бабка со стороны матери изредка брали ее к себе. Иначе бы Лиза была совсем как тень… Она, и будучи замужем, бывала у деда, вместе с Его Сиятельством. Вскоре после свадьбы они ездили в имение в Вайваре, но Дмитрию там стало плохо — думаю, из-за того, что там он встречался с Катенькой, а приехал с женой, пусть лишь номинальной, — предположил он. — И еще раз они были в том имении на похоронах Альфреда Францевича. Остальные раза два-три они гостили в поместье Ферзена в Лифляндии, оно в нескольких часах от родового гнезда Ливенов. Туда приезжала и мать Лизы.
— А как мать Лизы относилась к Саше? Она хотя бы видела его? — спросила Анна о том, о чем давно хотела узнать.
— Конечно, видела. При родах она не присутствовала, ведь Саша появился недели на три раньше срока. Но приехала вместе с отцом в Петербург, как только узнала о его рождении. Они пробыли в столице около двух месяцев, пока Лиза не поправилась настолько, чтоб ехать, как им было сказано, в имение князя… на самом деле в нашу с Лизой усадьбу. Туда, как ты сама понимаешь, мы их пригласить не могли. По весне Лиза провела в особняке Ливенов недели две — надо же было князю Дмитрию Александровичу хоть изредка демонстрировать наличие жены и сына.
