========== Часть 1 ==========

Анна проснулась в смешанных чувствах — она была в радостном предвкушении дороги домой, к Якову… и в грусти от того, что ей нужно уезжать от Павла… У нее оставалась только встреча с ним в саду, как и всегда по утрам, и завтрак. После завтрака она должна была отправиться в путь. Она надела дорожное платье и поспешила в сад, к их с Павлом скамье. Но там его не оказалось. Неужели она так торопилась, что, не взглянув на часы, пришла слишком рано? Она вытерла влажную от росы скамью, что раньше делал Павел, и присела. Подождала, как ей показалось, довольно долго, но Павел так и не появился. Что ж, возможно, он просто еще не встал, он же не спал полночи.

В буфетной хлопотал дворецкий.

— Матвей, а где Павел Александрович?

— Так уехал он, Ваша Милость, еще до того, как мы все встали…

— К-как уехал? Куда?

— Во дворец.

— Во дворец? Ни свет, ни заря?

— Ну так у Его Сиятельства служба ведь не по расписанию, а по… мере надобности… А это и днем, и ночью может быть…

— Хоть бы не сам правил, — вслух подумала Анна.

— Нет, Ваша Милость, не беспокойтесь. Приехали за ним, судя по всему, на служебном экипаже. Все наши лошади на месте.

Мартынов, наверное… Хоть бы ничего не случилось! А просто… срочно понадобился… может, Государю…

— Он мне оставил записку с распоряжениями и Вам письмо. Вот, Ваша Милость, — Матвей отдал ей конверт, на котором был княжеский вензель. В нем оказались ключ и лист бумаги.

«Анюшка, родная моя!

Мне очень жаль, что не смог проститься с тобой. Меня срочно вызвали во дворец. Не волнуйся, ничего плохого не произошло, это обычная служебная рутина, у меня так бывает.

О Шторме также не беспокойся. Как я тебе уже сказал, мне ничего не грозит.

Я постараюсь приехать к вам с Яковом, как только будет возможность. Для меня очень важно, чтоб я рассказал о наших с тобой задушевных беседах Якову сам. Не говори пока ему про дневник Дмитрия, я привезу его с собой и дам ему его прочитать. Надеюсь, я не прошу о слишком многом и не ставлю тебя в неловкое положение.

Я приготовил для тебя небольшой сундучок, в нем книги, твой «бульдог» с коробками патронов и несколько мелочей. Для Якова там отдельная коробка.

Спиритическая доска тоже в сундучке. Будь с ней осторожна, а лучше положи ее дома обратно на дно дорожного сундука и больше не доставай. Хотя о чем это я, ты ведь не сможешь удержаться.

Буду скучать по тебе сам и уверен, слуги также будут скучать по Ее Милости. Ты всем очень понравилась в усадьбе, это не пустые слова. Аня, я буду очень признателен тебе, если в свой следующий приезд ты возьмешь на себя обязанности хозяйки усадьбы, хотя бы для вида.

Передай от меня наилучшие пожелания Якову и поклон Марии Тимофеевне и Виктору Ивановичу.

До скорой встречи,

твой Павел»

— Больше ничего?

— Нет, только письмо и сундучок.

— А где он?

— В кабинете Его Сиятельства. Он довольно тяжелый, его Демьян или Трофим заберут оттуда, если Вы не против.

Анна кивнула.

— Ваша Милость, изволите завтракать в столовой или в буфетной?

Аппетита у Анны не было:

— Я не хочу завтракать.

— Ваша Милость, так не пойдет. Его Сиятельство будет недоволен, если я отпущу Вас без завтрака. Перед дорогой обязательно нужно подкрепиться. По распоряжению Его Сиятельства Харитон для Вас напек блинчиков, тех, которые Александр Дмитриевич так уважает.

Анна улыбнулась, Павел побеспокоился даже об этом, предполагая, что от волнения утром ей совсем не захочется есть. Но блинчики Харитона, да еще с абрикосовым вареньем — перед ними она устоять не сможет.

Она попросила Матвея накрыть в буфетной, где часто завтракал Павел, когда спешил. Она не торопилась, но зачем только для нее одной накрывать в столовой за большим столом? Матвей поставил перед ней чайную пару из сервиза «Времена Года». Она была единственной, кто пил из нее чай с того времени, как Павел получил сервиз в подарок от Лизы — уже после ее кончины. Как Павел сказал, Лиза была бы рада, что этот сервиз он делил с ней — человеком, который стал ему дорог. Анна выпила чашку чая и съела несколько блинчиков. Матвей настаивал, чтоб она съела еще хоть что-нибудь, но она отказалась. Тогда Матвей сказал, что оставшиеся блинчики, пирожки и пирожные, к которым она так и не притронулась, он самолично добавит в корзину с едой, которую должен подготовить Харитон. Затем спросил, готова ли Ее Милость к отъезду, и может ли он передать Трофиму подавать экипаж. Анна Викторовна была готова.

Около столика в фойе ее ожидала красивая женщина, даже скорее дама. При быстром взгляде Анна сначала и не поняла, что это была Марфа. Она вспомнила, как увидев Марфу в день приезда, подумала, что если б она была в другом платье, она бы приняла ее за женщину из купеческого или помещичьего сословия. И вот сейчас на Марфе было пусть не очень дорогое, но хорошо сшитое дорожное платье из добротной ткани темно-зеленого цвета и милая шляпка с такого же цвета шелковой лентой. Выглядела Марфа совсем не как прислуга.

— Ваша Милость, это Его Сиятельство распорядился, чтоб я так оделась. Сказал, что будет лучше, если люди в поезде будут считать, что я вроде Вашей компаньонки, а не горничной… Правда, для компаньонки-то я необразована, но я постараюсь при чужих людях рта не раскрывать…

— Марфа, а вот это уже лишнее. Не молчать же всю длинную дорогу только потому, что, как тебе представляется, кому-то может показаться, что у тебя не хватает образования.

Когда Демьян с Трофимом погрузили багаж Ее Милости и Марфы на ландо, около него собрались все, кто мог. Все слуги желали Ее Милости хорошей дороги и передавали поклоны Его Милости Якову Дмитриевичу. После этого Матвей сказал, что кое-то из слуг хотел бы преподнести Ее Милости скромные дары, и что Его Сиятельству об этом известно. Анна очень удивилась и смутилась, сказав, что у нее самой ничего нет. На это Матвей ответил, что самым лучшим подарком будет их приезд с Яковом Дмитриевичем, поскольку радость, какая была у Его Сиятельства во время ее пребывания в усадьбе, они в последний раз видели давно, до кончины Его Сиятельства Дмитрия Александровича.

От Глаши Анна Викторовна получила набор платочков, на каждом из них помимо вензеля Ливенов было вышито раскидистое дерево — такое, под которым она с Его Сиятельством сидела на скамье каждое утро. Фрол от себя подарил панно, выполненное из засушенных цветов и растений, произраставших в княжеском саду, а от Его Сиятельства три черенка его любимых роз оранжево-персикового цвета, которые можно будет высадить в саду родителей Ее Милости. Харитон принес корзину с едой и советовал есть свое домашнее, а то кто его знает, чем в этих поездах могут накормить Ее Милость. А Матвей добавил в нее картонку с тем, что осталось от завтрака, и какой-то маленький сверточек и попросил Трофима поаккуратнее править экипажем с их госпожой.

Анна обратила внимание на эту просьбу. Их госпожой — еще одно подтверждение тому, что князь приказал слугам относиться к ней как в какой-то мере их хозяйке. Хозяйки в усадьбе нет, а, по словам Марфы, она нужна… Хозяйские заботы, что и говорить, были ей не особо по душе, но раз Павел просит, тем более, как он сказал, для вида. Но когда это еще будет. Возможно только тогда, когда они с Яковом будут жить уже в Петербурге…

Они отъехали от усадьбы настолько, что стоявших на дороге слуг не стало видно, и Анна спросила:

— Марфа, скажи, как Павел Александрович объяснил слугам, что хотел бы видеть меня хозяйкой усадьбы. Если, конечно, он вообще говорил подобное.

— Ваша Милость, он — владелец усадьбы, мы у него в услужении, он не обязан был ничего объяснять. Как приказал бы, так и было бы. Но он сказал, что очень рад, что у него появилась племянница, которая теперь будет за хозяйку, когда будет гостить в усадьбе. И что поскольку с таким положением Ее Милость не сталкивалась, ей нужно будет помогать… Не думаю, что Его Сиятельство будет устраивать в усадьбе балы или светские приемы, к которым нужно долго готовиться, он не любитель подобных сборищ. Он предпочитает общество близких ему людей, а организовать вечер для нескольких господ и дам — в этом нет ничего такого уж сложного. И Вы не беспокойтесь, если не будете чего-то знать, Вы всегда можете спросить у того же Матвея, да и у Его Сиятельства тоже.