— Павел, то, что ты сейчас сказал, попахивает…

— Государственной изменой? Ты это хотел сказать? Нет, это попахивает радением за сохранение устоев государства в целом и самодержавия в частности, на страже которых я стою в силу занимаемой мной должности.

— И другой твоей деятельности…

— И ее тоже.

— Павел, а кто еще знает об этой стороне твоей службы?

— Только ты. Больше никто.

— А до какой степени Саша посвящен в твои дела?

— Какого Сашу ты имеешь в виду? — повел бровью Павел Александрович.

У Якова Платоновича в прямом смысле слова упала челюсть:

— Павел?! Ты ведь не о…

— Нет, не о… Для меня он, конечно, не Саша. Но по имени и отчеству я его назвать могу. Когда мы тет-а-тет… Но очень хотелось посмотреть на твое лицо… Не мог сдержаться… — хихикнул Ливен.

— Павел, что… это означает? — осторожно спросил Штольман.

— Совершенно ничего особенного. Я не его близкий друг, если ты об этом. Я — человек, способности которого он счел полезными для себя… в определенных обстоятельствах… и которому он может доверять… Ко мне он обращается редко, но это дает мне в некотором роде карт-бланш… ну и, конечно, возможности, которые выходят далеко за рамки тех, что были бы у обычного подполковника… Об этой, как ты выразился, стороне моей службы Саша не имеет ни малейшего представления. Как не имел представления и Дмитрий. Подобное им знать совершенно ни к чему.

— А Варфоломеев — насколько он посвящен в то, чем ты занимаешься помимо охраны Императора? Ведь формально ты в любом случае находишься в его подчинении.

— Он знает только о том, о чем ему положено знать в соответствии с его должностью — что у меня есть обязанности помимо тех, что находятся в его компетенции.

— А ранее ты мне говорил несколько иное. Что кроме Варфоломеева обо всех твоих делах почти никому не известно…

— А ранее я тебя не знал так хорошо, чтоб сказать что-то другое. Варфоломеев знает о том, что у меня есть… функции помимо моей основной службы, но не о том, что именно они из себя представляют. Я по большей части осуществляю негласную охрану Государя и определяю наиболее безопасные пути следования, как по территории Империи, так и за ее пределами. Это то, что я делаю в рамках своей официальной службы и в чем подчиняюсь полковнику. Конечно, этим я занимаюсь не один, для этого в моем распоряжении офицеры Варфоломеева… Про мою другую деятельность — чем конкретно я занят в каком-то определенном случае и от кого я получаю… задания — к этой информации полковник Варфоломеев доступа не имеет. Это не его уровень.

— И как ты только все успеваешь…

— Я занимаюсь другими делами, так сказать… по мере надобности… Кроме того, я советуюсь с Варфоломеевым относительно вариантов того, как лучше организовать охрану Государя, когда мне необходимо уделить внимание другой сфере деятельности.

— Только советуешься? Я правильно тебя понял?

— Абсолютно.

— А про то, что ты выполняешь в том числе и поручения самого Государя, он знает?

— Ну при его проницательности, думаю, догадывается. Но официально он подобной информации никогда не получал. И не получит.

— Государь доверяет Варфоломееву?

— Разумеется, иначе Варфоломеев не был бы начальником службы охраны Его Императорского Величества.

— Но тебе он доверяет больше?

— Хотелось бы на это надеяться, — улыбнулся Павел Александрович

— А людей, которые в твоем распоряжении, полковник знает?

— Некоторых. Два офицера состоят в службе охраны, но подчиняются только мне. Был еще один — Серебренников, но он погиб. Теперь на его место я взял другого, но потребуется время… чтобы посвятить его в то, о чем он пока не имеет никакого понятия… Эти офицеры занимаются как непосредственной охраной Государя, так и получают от меня приказы… по другим делам… Еще пара человек — из других подразделений, к которым они приписаны… для отвода глаз… Но поскольку им иногда приходится появляться у меня на службе, Варфоломеев без сомнения их видел. Об основном роде их деятельности он опять же может только предполагать. И есть также люди, о которых он не знает.

— Сколько же человек у тебя в подчинении?

— Мне хватает, — уклончиво ответил Ливен. — А если будет не хватать, мне предоставят еще.

— Капитан Шилов — твой человек?

— Нет, не мой, он — человек Варфоломеева. Ты спрашиваешь потому, что, как я догадываюсь, он привозил тебе письмо от полковника, в котором было что-то вроде этого: «Уважамый Яков Платонович, Ваши заслуги при дворе не забыты и дают надежду на Ваше возвращение в столицу. А пока Вам предоставляется возможность послужить Отечеству на Вашем нынешнем месте. В детали дела Вас посвятит капитан Шилов».

Штольман уставился на Ливена:

— Откуда ты это знаешь?! Ты видел это письмо?

— Я не видел письма. Но я знаю полковника, — снова усмехнулся его заместитель. — И знаю стиль его писем.

— Точно не видел? — недоверчиво посмотрел на Павла Яков.

— Не видел. Таких как Шилов бывает вполне достаточно во многих случаях. Он предан короне и полковнику Варфоломееву. Отличный исполнитель. На этом все его значимые для меня качества заканчиваются. Мои люди не только безукоснительно выполняют приказы, но и обладают острым умом, проницательностью, наблюдательностью, смекалкой — тем, что необходимо для их службы. Его Императорскому Величеству и мне.

— А твои люди, они знают, чьи поручения они выполняют?

— Они знают, чьи приказы они выполняют — мои. Большего им знать не положено.

— А поручения Императора ты им доверяешь выполнять?

— Ох, Яков Дмитриевич, какой же Вы любопытный… не в меру… Но я отвечу на Ваш вопрос — нет. Это делаю только я сам.

— А отказать Императору в его просьбе ты можешь?

— Могу, — не раздумывая, сказал Ливен. — Но, слава Богу, до этого никогда не доходило и, надеюсь, никогда не дойдет…

— А кроме поручений? Что еще? Государь с тобой советуется? — напрямую спросил Яков.

— Бывает, он спрашивает мое мнение, — признал Павел Александрович.

— Про крушение поезда, например? Один мой знакомый видел тебя у Посьета… через пару дней после катастрофы… Это ведь не случайно…

— Не случайно.

— Посьет — твоих рук дело?

— Ты что! Какие руки? Эти? — усмехаясь, продемонстрировал Ливен свои руки с длинными тонкими пальцами, на одном из которых был княжеский перстень. — Я до него даже пальцем не дотронулся.

— И все же ты… причастен к его отставке?

— В отставку он подал сам, это я тебе уже говорил. Хоть в этом ему хватило ума, — в миг стал серьезным Павел Александрович, — если не хватило его не принимать этого поста. Он был совершенно не на месте, и это не только мое личное мнение, это было понятно многим. Адмирал не имел представления о сухопутном сообщении в целом и железных дорогах в частности. Более того, он даже, бывало, бравировал своим невежеством, и это не шутка. Если человек занимает пост в области, в которой не силен сам, он хотя бы окружает себя компетентными заместителями. Но, судя по всему, Посьет не озаботился и этим… Зато озаботился подать в отставку, пока не предстал перед судом. И Государь удовлетворил его просьбу, хоть и не сразу.

— А Дубельт, это ты наслал его с инспекцией в Затонск?

— Насылают, милый мой, порчу, а не Дубельта. Я только в Затонске услышал, что Дубельт был здесь. Я лишь зашел к одному генералу… на рюмочку чая, а уж он, наверное, решил, кого отправить в ваш гарнизон. Хотя Дубельт мог вызваться и сам.

— А чем на самом деле занимается Дубельт, ты знаешь?

— Да, знаю.

— В связи со своей служебной деятельностью?

— Естественно.

— Дубельт — твой человек?

— Ваша Милость, что Вы заладили — твой человек да твой человек. Крепостное право у нас отменили в шестьдесят первом году. У Ливенов больше нет своих людей, — попытался отшутиться Павел Александрович.