Яков вздохнул. Если бы Дмитрий Александрович озвучил примерно ту историю, которой с ним только что поделился Павел, возможно, у него бы и сложились какие-то отношения с родным отцом… как знать… Конечно, то, что, как оказалось, у него была связь с женой его настоящего отца, его бы тяготило… Но это все же было не то же самое, что знать, что отец хотел использовать его, чтоб получить законного наследника от связи со своей женой… Но Дмитрий Александрович так ему, своему тайному сыну, ничего и не рассказал… и признался только своему брату… Штольман вздохнул снова.

— Но по-другому, к сожалению, не случилось. И этого уже не изменишь… А что касается того не совсем хорошего разговора, в нем был и положительный момент — Дмитрий попросил меня отнести его перстень Фаберже, чтоб тот переделал его в перстень бастарда. Видишь, он сдержал свое обещание оставить тебе свой перстень.

— Думаешь, через перстень у меня есть… какая-то связь с моим отцом? — Яков не заметил, как назвал князя Ливена своим отцом. А Павел тотчас отметил это.

— Вполне возможно. Не зря же для Дмитрия было так важно то, чтоб ты носил его. Но ты точно узнаешь, есть ли подобная связь, если будешь носить его… хоть иногда. Как и хотел твой отец.

— Ты веришь в мистику?

— Я верю в то, что в мире есть много непознанного… того, что нуждается в познании… Как и того, что нуждается в… пристальном внимании… — ответил Ливен.

Комментарий к Часть 19

* Mein Liebling (нем.) - мой любимый, мой дорогой.

** Mein Herzchen (нем.) - мое сердечко, мой хороший.

========== Часть 20 ==========

Ливен извлек из потайного отделения саквояжа конверт:

— Яков, что это за письмо?

— Где ты его нашел?

— В молитвеннике.

— В молитвеннике? Так вот куда я его сунул… а потом забыл.

— Забыл?! Следователь-разиня! Как ты мог?!

— Ну так получилось…

— А если б его нашла Анна?!

— Это было бы… ужасно…

— Ужасно?! — сурово посмотрел Павел на племянника. — Нет, это была бы катастрофа! Остальные письма где? Ведь оно было не одно?

— Здесь, у меня в столе.

— Дай мне эти письма.

— Зачем?

— У меня есть люди, которые этим займутся. Надеюсь, они смогут что-нибудь выяснить.

— А как ты объяснишь Варфоломееву то, что решил воспользоваться этими людьми для своих собственных нужд? — поинтересовался Штольман.

— Это мои люди, к Варфоломееву они не имеют никакого отношения. И, к твоему сведению, я докладываю Варфоломееву… далеко не обо всех… аспектах своей службы, — как ни в чем не бывало сказал Павел Александрович.

— У подполковника нет такого положения и таких возможностей… без той бумаги, что я говорил раньше.

— А я вот, представь себе, подполковник, у которого есть такое положение и такие возможности без подобной бумаги, — усмехнулся Ливен.

— И дальше большие?

Павел пожал плечами.

— Не благодаря ли Вашей… неофициальной службе… в, предположим… Третьем делопроизводстве*, Выше Высокородие**? Или же Ваше Превосходительство***? — так же ухмыльнулся Штольман.

— Как Вам будет угодно.

— А все же?

— Яков, ты же понимаешь, что я не скажу об этом даже тебе. Ты волен думать все, что угодно. Но ни подтверждать, ни отрицать я ничего не собираюсь. Я и так уже сказал тебе… слишком много… больше, чем кому бы то ни было… Давай письма, — приказным тоном сказал Ливен.

Штольман вытащил несколько конвертов. Павел Александрович детально осмотрел каждый и прочитал содержимое. Все они были отправлены из разных городов и на взгляд неискушенного человека написаны разными почерками.

— Какое пришло первым?

— То, что ты нашел в молитвеннике, оно пришло в среду. Еще два в четверг — вот эти, — Яков Платонович указал на два конверта, — и три в пятницу…

— Первое письмо отправлено из Москвы, остальные из городов, куда из Москвы легко добраться.

— Я об этом тоже подумал.

— Кому ты мог перейти дорогу так сильно, что человек решил провернуть подобное? Посылать тебе письма с угрозами да еще из разных городов?

— Представления не имею.

Ливен пересчитал конверты.

— Где еще два письма?

— Я… спрятал подальше…

— Давай сюда!

Штольман вынул из другого ящика стола папку с какими-то документами, а из нее газету, между страниц которой были два конверта:

— Вот.

— Я вобью твоей ведьме осиновый кол. Твоя ведьма будет гореть в аду. Эти письма не про тебя, а про Анну! Что ж ты столько времени молчал, дубина стоеросовая?! — разозлился Павел.

— А что бы изменилось, если бы я сказал?

Ливен с укором покачал головой и достал из саквояжа то, чего не ожидал увидеть Штольман — небольшую лупу.

— Лупа? А микроскоп ты с собой не привез? Такой, как подарил доктору Милцу? Кстати, он тебе очень благодарен за него.

— Нет, микроскоп не привез. Но мой лучше, чем тот, что отправили доктору… Думаю, сейчас мне хватит и лупы.

— А что у тебя еще с собой? Может, и отмычки имеются? — попытался беззлобно поддеть Яков Павла.

— Зачем мне отмычки? Обычно мне достаточно сказать: «Именем Его Императорского Величества, откройте!». И дверь распахивается сама, — прищурился в усмешке подполковник Ливен. — Но у меня много чего имеется. Правда, не с собой. Сейчас у меня очень ограниченный… арсенал.

— Трость с клинком? — кивнул Яков в сторону подставки у двери. — Как та, что ты подарил мне?

— Безусловно.

— И револьвер при тебе…

— Куда ж без него в поездке.

— Про револьвер — не ожидал, что ты подаришь Анне револьвер и научишь стрелять…

— Сам не ожидал. Но подумал, что ей это не помешает — с ее-то талантом влезать во всякие авантюры.

— Тебе это тоже не нравится?

— Как такое может нравиться? Конечно, нет. Но пытаться ей мешать этому, как тебе самому прекрасно известно, не всегда получается…

— Я договорился с владельцем оружейной лавки, чтоб Анне не продавали патроны не без меня.

— Мудрое решение, — похвалил Павел племянника. — Яков, а теперь позволь мне все же приступить к изучению улик. Постарайся не отвлекать меня. Я должен осмотреть все очень тщательно.

Ливен взял письма и положил их на столик у окна. Затем с помощью лупы очень внимательно исследовал каждую записку и конверт — со всех сторон, даже посмотрел на свет. А конверты проверил также изнутри.

— И что ты думаешь? — задал вопрос Яков после того, как Павел вернул ему письма.

— Хотелось бы послушать сначала начальника сыскного отделения. Может, мне и добавить к этому будет нечего.

— Ну за всем этим… безобразием стоит один человек.

— Да, определенно один сукин сын. Давай посмотрим список.

— Какой?

— Который ты составил — тех, кто из Затонска и ближайших к нему мест ездил в Москву или другие города, откуда были отправлены письма.

— Вот, — Яков Платонович протянул Ливену перечень из двадцати с лишним человек.

— У ваших жителей что, паломничество в Москву и остальные города? И паломничество в Затонск? — удивился Павел.

— Сам не предполагал, что здешние жители столько везде разъезжают, и что такое количество людей приезжает сюда. Но сейчас лето, кто-то едет по делам, кто-то к родственникам. Сюда приезжают в основном к родственникам и на воды.

— И за какое время этот список?

— За месяц.

— Обоснуй.

— Ну примерно с того времени, как в Затонске стало известно, что я — незаконный сын князя.

— Я бы сократил этот промежуток до недели, возможно, до десяти дней с того момента, как было отправлено первое письмо. Не думаю, чтоб этот гад стал ждать дольше недели, чтоб раздать… инструкции по отправлению писем… Люди выполнили его предписания, скажем так, четко. Если б он просил подождать, кто-то мог и забыть отправить вовремя или что-то перепутать.