— Не обязательно. Там ведь покупателей целый список. Говорят, и председатель Дворянского Собрания из этой лавки кофе пьет.

— Господи, этого еще не хватало! Может, открыть бутылку, Ваше Сиятельство?

— Как хотите. Но я не буду. Мне еще кое-что нужно обсудить с Яковом Платоновичем. Это семейное, но я не хотел об этом говорить дома. Вы ведь позволите его ненадолго отвлечь?

— Так хоть надолго. Если уж что-то чрезвычайное случится, то, конечно, придется Ваш разговор прервать, а так, беседуйте сколько угодно. Я же понимаю, что Вы с ним видитесь редко. А при женщинах не обо всем и поговоришь…

— Как Вы меня понимаете, господин полковник. Всем бы иметь такое начальство как моему племяннику, да не всем так везет, — подольстил полицмейстеру Ливен.

========== Часть 19 ==========

Начальник сыскного отделения был занят просмотром бумаг. Точнее, делал вид, что сосредоточен на документах, поскольку его мысли были заняты совсем другим… Не поднимая головы, он сказал:

— Павел, я пошлю Коробейникова выяснить, что делал Терентьев в то время, когда в кофе могли что-то подмешать.

— Ты об этом не мне, а Трегубову докладывай. А то он уже подозревает, не диверсия ли это…

— Уже сказал ему?

— А что? Надо же было как-то оправдать твое опоздание на службу. Да и мы действительно ходили в лавку по поводу этого престранного кофе. До Трегубова бы все равно дошли слухи. А потом он на тебя же бы и взъелся, что ты ему сразу не доложил.

— Пожалуй… — Штольман закрыл папку и встал из-за стола.

Павел почувствовал какой-то спазм в горле и нервно сглотнул.

— Тебе плохо? Воды?

— Нет, так что-то, не обращай внимания.

— С тобой точно все хорошо?

— Да точно, сколько можно спрашивать?

— Павел, а что это за история с опасным человеком из гостиницы? — задал Штольман неожиданный для Ливена вопрос.

— Ничего, это… тоже не стоит беспокойства.

— В глаза мне посмотри!

Павел выполнил просьбу, но долго удерживать взгляд не смог, опустил глаза.

— Значит, беспокоиться есть о чем?

Ливен промолчал.

— Ты хоть понимаешь, что будет с Анной, если с тобой что-то случится?! — Штольман взял его за лацканы пиджака и, казалось, был близок к тому, чтоб начать его трясти.

— А что с ней будет, если что-то случится с тобой?! Ты б этом подумал?! Что за подметное письмо было в молитвеннике? Сколько вообще их пришло? Пять, десять?

Яков не успел ответить, лишь отпустил пиджак Павла, когда дверь в кабинет открыл Коробейников:

— Яков Платоныч…

Штольман и Ливен одновременно повернулись к двери и в унисон сказали: «Коробейников, делом займитесь!»

Антон Андреевич смутился:

— Ой, Ваше Сиятельство… Вы снова у нас в Затонске?

— Да, я снова у вас в Затонске. Но сегодня уезжаю.

— Извините, что побеспокоил Вас. Я не знал, что Вы у Якова Платоновича. Дежурный меня не предупредил… Яков Платоныч, как же мне делом заняться, если Вы еще не сказали, каким…

— Да, Вы правы, Антон Андреич, что-то я… сплоховал.

Штольман изложил суть дела с подозрительным кофе. Коробейников сказал, что сначала занесет доктору Милцу обе банки с кофе, затем сходит к Потапову, вдруг он вспомнит еще что-то, а после к Третьякову, выяснить, чем он занимался, когда кофе у Потапова оставался без присмотра. Когда он закрыл за собой дверь, Яков Платонович повернулся к Ливену:

— Извини.

— И ты меня.

Штольман запер дверь кабинета на ключ.

— А теперь рассказывай, что там было.

Ливен кратко рассказал о том, что случилось с Серебренниковым, и о том, что увидела Анна в своем первом видении, вызванном по просьбе Варфоломеева.

— Павел, как ты мог позволить Анне сделать это?! — возмутился Яков.

— Я не хотел, очень не хотел. Но с другой стороны, я подумал, что если Варфоломеев убедится, что к Анне дар вернулся не полностью, и она видит какие-то… обывки… в которых нет особого смысла, то он перестанет ей интересоваться.

— И что тогда было с Анной?

— Истерика, — признался Ливен. — Когда она поняла, что Шторм — это я, она испугалась, что меня убьют, или я пропаду — как ты…

— Кошмар какой! Ей и истории со мной хватило… на целую жизнь… А теперь еще с тобой…

— Яков, я пытался ее убедить, что для переживаний нет повода. Но ты ведь сам ее знаешь… Она не может оставаться равнодушной. Принимает подобное близко к сердцу… Так что пришлось Варфоломеева выставить… чтоб ее утешить.

— Варфоломеев видел это?! — Яков сдвинул брови.

— До определенного момента. Как я сказал, пока я его не выставил.

— Но в том видении Анна не видела, кто замышлял что-то против Шторма, то есть тебя… Ты мне не все рассказал?

— Яков, она… потом еще раз пыталась что-то увидеть, уже сама.

— Еще раз?! А это-то ты как ей позволил?! — пришел в негодование Штольман.

— Да разве она послушает! Ты что Анну не знаешь? Проделала это, когда я прощался с Варфоломеевым, — пояснил Ливен. — Но хоть не напрасно. Она увидела одну деталь, по которой я смог опознать женщину. А что за мужчина был с ней, об этом было не трудно догадаться.

— И кто эти люди?

— Жена одного из офицеров, чье бесконечное бл… распутство уже давно действовало на нервы Государю, и один из ее любовников, офицер.

— Чтоб это действовало на нервы Императору, это должны быть люди… которых он знает и, вероятнее всего, довольно хорошо… Кто-то из приближенных? Или даже близких? — сделал вывод Штольман.

— Приближенных, точнее бывших приближенных… поскольку потаскуха со своим рогатым мужем отправляется в Тверь, а ее любовник — в Туркестан.

— Ого! Даже так. Должно быть, Государь был очень зол.

— Не то слово. Чтобы прекратить ее шашни сначала выслал эту особу в имение мужа, но она и там нашла способ видеться со своим ухажером. Вот тогда Государь действительно осерчал.

— И какова твоя роль в этом?

— Я со своими людьми осуществлял… надзор за этой дамочкой. И доложил Императору.

— Ты, заместитель начальника охраны Государя, осуществлял надзор… Значит, скорее всего, замешан кто-то из его родственников… или людей очень близких к ним…

— В кого ты такой умный? — покачал головой Павел.

— Полагаю, что в Ливненов, — ухмыльнулся Яков. — Так кто же? Я их знаю?

— Думаю, что мог слышать о них. Возможно, и видел. Он — муж одной из дальних родственниц Государя, она — подруга одной из фрейлин Императрицы.

— Не Нежинской?

— Нет, хотя они хорошо знакомы, как раз через эту самую фрейлину.

Штольман задумался:

— Так это княгиня… — догадался он. — Та самая роковая женщина, из-за которой было столько дуэлей? Поэтому Император и был так зол?

— Ну роковой женщиной ее могут назвать лишь идиоты. У меня на языке другое слово. Но дуэли были из-за нее, и именно это послужило поводом для недовольства Государя.

— И, как я понимаю, теперь они хотят тебе отомстить.

— По-видимому, так.

— И насколько далеко они могут, по-твоему, зайти?

— Я не знаю.

— Несчастный случай?

— Возможно… Хотя времени планировать не так много. Но денег в целом достаточно… чтоб кого-то нанять.

— Но тогда это должно произойти, когда их обоих уже не будет в столице — чтоб на них не пало подозрение, — высказал свое мнение начальник сыска.

— И я так думаю.

— Но Анне ты в этом не признался?

— О чем ты говоришь? Как я могу ей в таком признаться? В этом случае я мог бы сразу сказать…

— Анюшка, родная моя, если меня убьют, ты уж сильно-то не переживай, траур не носи… — с сарказмом закончил фразу Штольман.

— Яков, зачем ты так…

— А как?! Как?!

— Ну случится что-то со мной… Чему быть, того не миновать… Ну поплачет… отойдет…

— Поплачет, говоришь?! Сколько она оплакивать тебя будет?! — гневно спросил Штольман, снова схватив Ливена за лацканы. — Как долго мне ей слезы вытирать?!