— То есть как это без него?

— Ну как, как Дмитрий Александрович и Александр Дмитриевич, бывало, ужинали. Харитон-то уже ужин из нескольких перемен приготовил, в пору за стол садиться, а Его Сиятельство во дворец бегом. Не пропадать же явствам, хоть родственников Павла Александровича ими порадовать.

— Так прямо и бегом? — засмеялась Анна.

— Ну не бегом, быстрым шагом, если в Зимний дворец вызывают, до туда и десяти минут не будет. На извозчике, конечно, быстрее, но они не всякий раз поблизости бывают. А если в Аничков, то уж без извозчика не обойтись, свой-то экипаж время нужно заложить.

— Что же за ним коляски не посылают? Вестовой на лошади ему бумагу привозит?

— Ваша Милость, в столице Его Сиятельству обычно по телефону сообщают, что он незамедлительно прибыть должен.

— У него телефонный аппарат дома есть? — удивилась Анна. Хотя чему удивляться, если князь Ливен — заместитель начальника охраны Императора.

— Имеется, но диковинка эта дорогущая, а расходы за пользование баснословные, вроде больше двух сотен. Демьян говорил, что поставили тот аппарат Его Сиятельству даром, и хоть он за пользование из своего кармана платит, ему какую-то часть этой суммы возмещают, ведь аппарат-то для служебной надобности поставлен.

— А у нас в Затонске телефонной связи нет. Когда еще будет, может, только в следующем веке появится. Но ты не думай, что наш Затонск совсем как деревня. У нас в городе электричество есть, например, в полицейском управлении, где Яков Платоныч служит, и гостинице, где Павел Александрович останавливался. Водопровод в городе есть, у родителей в доме и в том, что мы сейчас с Яковом Платонычем снимаем. У нас даже ванна есть. Ну не настоящая ванна как в усадьбе, что-то вроде большого корыта, но помыться наскоро можно. И баня у нас есть.

— Баня — это хорошо, а водопровод — это и вовсе благо.

— Да, тебе гораздо легче будет убирать, чем если бы воду надо было носить.

— Ваша Милость, я работы не боюсь. Надо бы, носила бы. Но с водопроводом оно, конечно сподручнее. И обед приготовить, и посуду помыть, и пол. И устаешь не так, и на остальное времени больше остается, на одежду, к примеру. Рубашки Его Милости погладить или воротничок Вам к платью пришить… Да и на Вас саму, конечно. Анна Викторовна, Вы не представляете, как я рада, что у меня хозяйка появилась, после стольких-то лет, мне ведь очень нравилось за барышнями Пшеничниковыми ухаживать… Все мы, и я в том числе, очень надеялись, что Его Сиятельство когда-нибудь женится, а он так и не сподобился. Но теперь-то понятно, почему — была у него женушка да Господь ее забрал… А другой, которая ему так же дорога бы была как Елизавета Алексеевна, так и не повстречал…

— Не повстречал, — согласилась Анна.

— Ваша Милость, спрашивать подобное я права не имею… Но все же не могу не спросить… Это не из любопытства, а чтоб понять лучше… Вы сказали, что Дмитрия Александровича и Елизавету Алексеевну поженили насильно, без их согласия. Это из-за богатства, да? Потому что у Елизаветы Алексеевны приданое было большое, а Дмитрий Александрович был старшим сыном, основным наследником отца?

— Да, поэтому.

— А у Павла Александровича такого состояния не предвиделось, ведь он самым младшим сыном был… Понимал, видать, свое незавидное положение…

— Понимал, и тем не менее просил у отца позволения самому жениться на Елизавете Алексеевне, поскольку видел, что Дмитрий Александрович был совершенно равнодушен к ней, как и она к нему. Думал, что с ним самим в браке ей в любом случае будет лучше… — Анна посчитала, что может поделиться с Марфой тем, что знала сама.

— Значит, жениться хотел на Елизавете Алексеевне… А она была согласна выйти за него?

— Она о его намерениях тогда и не знала, он ей даже своего сердца открыть не посмел, ведь она считалась невестой его брата…

— А отец, получается, не разрешил ему жениться?

— Не разрешил да еще в лицо посмеялся…

— Носит же земля таких иродов, — покачала головой Марфа. — А Павел Александрович, значится, хотел, чтоб все… правильно было, а не так… как после получилось… Хотел, чтоб Елизавета Алексеевна женой ему была, а не полюбовницей… поэтому и жил с ней потом как с женой…

Анна кивнула.

— Вот ведь охота до богатства до чего доводит, сколько судеб ломает… Павлу Александровичу жениться не позволили, Дмитрию Александровичу жену навязали, которая ему не нужна была, а Елизавете Алексеевне мужа в возрасте, с которым семьи так и не получилось… Всех троих мне жалко, а пуще всего Елизавету Алексеевну…

— Почему ее?

— Потому что только счастье узнала, и женское, и материнское, и Господь ее к себе забрал… Как вот на той свет уходить было, зная, что сыночка и отца его на произвол судьбы оставляешь…

— Думаешь, она была счастлива с Павлом Александровичем? — решила узнать Анна мнение Марфы.

— Думаю, была. Павел Александрович не такой мужчина, чтоб женщину около себя удерживать… если он ей не мил… А Елизавета Алексеевна, как сейчас понятно, жила с ним как жена. Была бы к нему безразлична, вернулась бы к Дмитрию Александровичу. Дмитрий Александрович все же был ей супруг венчанный… а не муж тайный, как Павел Александрович… Счастлива была да переживала шибко, что ее положение было такое… запутанное… Не могла о таком не переживать, коль порядочной женщиной была… Может, от этого и болела больше… — вздохнула Марфа, а затем смахнула слезу.

— Марфа, что с тобой?

— Совестно мне, Ваша Милость, что я плохо про Его Сиятельство думала. Сейчас понять не могу, как мне в голову взбрело, что он мог Елизавету Алексеевну соблазнить. Он ведь мужчина порядочный, щепетильный, совсем не такой, чтоб к замужним дамам интерес проявлять. А тут дама не только замужем, а замужем за его братом… Просто у меня другого понимания не было. Сашенька ведь как-то у Павла Александровича с Елизаветой Алексеевной получился, а для этого нужно за женщиной не просто ухаживать, а в плотских отношениях с ней состоять… Вот я, грешная, и решила, что Павел Александрович так смог Елизавету Алексеевну обаять, что она не сумела устоять перед чарами красивого мужчины, на двадцать лет ее мужа моложе… А когда Сашенька от того романа родился, Дмитрий Александрович его своим сыном признал и полюбил его… Хоть и не свой сынок, а все же родная кровиночка… радость великая на склоне лет… коли своих-то деток Бог не дал, как я тогда думала… Про Якова Дмитриевича-то никто тогда и слыхом не слыхивал…

— Марфа, мне кажется, что ты не просто догадалась, что Саша — сын Павла Александровича, а знала об этом, — внимательно посмотрела Анна на Марфу. — Саша ведь мог просто на дядю походить больше, чем на отца, и не только внешностью, но и повадками, как ты сказала. Такое бывает.

— Бывает такое, — согласилась Марфа. — И Вы правы, Ваша Милость, я не только догадалась, знала я. Сначала догадалась, а потом, несколько лет спустя, подтверждение своим догадкам случайно услышала. Тогда Его Сиятельство с Турецкой войны вернулся, раненый, в усадьбе много времени проводил, на свежем-то воздухе лучше… Я поднималась у Александра Дмитриевича убрать. И из-за неплотно закрытой двери покоев Павла Александровича услышала голоса. Он с Дмитрием Александровичем беседовал.

— Димий, ну выжил же я, к чему теперь эти разговоры?

— Павлуша, а если бы не выжил, что бы я тогда нашему с тобой сыну сказал? Алексаша ведь тебя не меньше меня любит, сердцем чувствует, как с тобой связан…

— Ваша Милость, я больше не стала слушать, негоже чужие тайны подслушивать. Спустилась тихонечко, пошла большую гостиную убирать. И тогда то, что услышала, несколько раз в моей голове прокрутилось… Наш с тобой сын… У двух-то мужчин общего ребенка не может быть, не заведено такое природой. А сыном он обоим приходится, и одному Его Сиятельству, и другому. Дмитрию Александровичу, поскольку был его законной супругой в браке рожден, а Павлу Александровичу, получается, так как он истинный отец Сашеньки и есть. Значится, я прежде правильно поняла, почему Сашенька так на Павла Александровича похож…