— Павел, ты снова засиделся с бумагами допоздна? — спросила она.
— Ваша Милость, я это, Марфа. Закимарили Вы, Анна Викторовна. Привиделся Вам Его Сиятельство.
С Анны слетела дрема.
— И правда, закимарила.
— Скучаете по Павлу Александровичу, значится, раз привиделся.
— Скучаю, — кивнула Анна, — хоть и расстались совсем недавно…
— Так это всегда так, коли человек в сердце войдет.
— Марфа, ты слышала, как я Павлу Александровичу обратилась…
— Это Вы о том, что по имени и на ты назвали?
Анна кивнула.
— Так я и до этого это знала. И другие тоже. Вы, поди, подумали, что я могла посчитать, что у Вас никакого уважения к Его Сиятельству нет… Но Вас никак иначе сам Его Сиятельство попросил его так называть. Вы же Павлу Александровичу родственница, а не чужой человек. И приятно ему, что его родные к нему могут просто по имени обращаться. Саша вон тоже всегда называет его Павел и на ты, хотя Дмитрия Александровича батюшка и на Вы называл…
— А при посторонних Павел Александрович предложил мне называть его Павел Саныч или Пал Саныч.
— Он так мало кому к себе обращаться позволяет. Только приятелям своим и некоторым сослуживцам.
— А как в усадьбе его за глаза называют?
— Между собой больше князь или князюшка. Ну и Павел Александрович. А так, конечно, Его Сиятельство… Ежели Вы, Ваша Милость, о Павле Александровиче поговорить желаете или расспросить что, так я завсегда… Да и сама, как пить дать, не раз его упоминать буду…
— Про пить. Хорошо бы чаю. А то я проспала, даже не слышала, как Яков встал.
Марфа подумала, что раз Анна Викторовна проспала, то это супружеские радости на нее так подействовали — ладная семейная жизнь у сына Дмитрия Александровича и его жены.
— Как прикажете, Ваша Милость. И чай поставлю, и к чаю соберу.
Зайдя в дом, Марфа сменила шляпку на наколку, а на приличное темно-серое платье с вышитым воротничком надела фартук, что принесла с собой.
— Ваша Милость, Вы не против, что я в своем платье? Мне ведь придется в город выходить — за покупками, с поручениями Вашими…
— Да как тебе удобно. Давай сразу в кухню пройдем.
Марфа огляделась:
— Ваша Милость, а самовар у Вас где? Не вижу его.
— А у нас его нет.
— Нет? С ним намного сподручнее, ежели только чай ставить, а не готовить. Зимой, понятно, печку топить хорошо — и для готовки, и для тепла в доме. А летом и жара ненужная, и расход угля или дров лишний.
— В приданом самовара не было, а сами мы с Яковом как-то и не подумали об этом. Да и все равно я его разжигать не умею…
— Ну я-то умею. Надобно купить.
— А сколько самовар стоит?
— Так смотря из чего и сколько в нем весу. Вам на двоих с Яковом Дмитриевичем даже если с гостями, ведерный-то, поди, ни к чему. А с полведра или чуть поменьше, пожалуй, подойдет. Можно и чаю попить вдоволь, и для другого горячую воду использовать — для бритья или омовения, к примеру, если понадобится. У нас в усадьбе такое случается. Конечно, самовар у нас не один, и на большую компанию есть. Тот, что буфетной, где-то на полведра — и чаю князюшке попить, и если нужно, для других целей тоже.
Анна вспомнила, что когда по прибытии в усадьбу Павлу нужно было привести себя в порядок перед срочным отъездом в Петербург, Матвей налил в ведро горячей воды из самовара, стоявшего в буфетной, и понес его наверх в комнаты Его Сиятельства.
— Да, пожалуй, самовар вещь нужная. Только покупку придется отложить до того, как Яков Платоныч жалование получит.
— У меня есть деньги, от Его Сиятельства. На домашние траты.
Марфа решила не уточнять, что деньги, что у нее были, утром ей дал Виктор Иванович, пригласив ее в кабинет. Павел Александрович просил, чтоб он нашел прислугу для дочери с зятем и потом платил ей. Но князь отправил Марфу, поэтому вся сумма, которую он дал своему поверенному в Затонске, оказалась не потраченной. Денег Павел Александрович обратно не возьмет, в этом Виктор Иванович был уверен. Вот он и посчитал, что будет справедливо дать часть этой суммы Марфе, если ей понадобится купить что-то в Затонске, ведь всего с собой не перевезешь, а часть использовать на ведение хозяйства в доме Штольманов. Марфа ответила, что если для нее самой что-то понадобится, то ей деньги Его Сиятельство и так дал. Лучше пусть они на домашние расходы пойдут. У молодых-то, может, в хозяйстве чего нужного нет. Вот, она как в воду глядела — самовара нет, а надобен.
— Не знаю даже, — ответила Анна Викторовна, — удобно ли так…
— А чего ж неудобного? На вещь хорошую деньги потратим, а не на глупость какую… Павел Александрович приедет, сам из этого самовара чай будет пить.
Последний довод показался Анне очень весомым:
— Хорошо, позже сходим в лавку, где продают всякую утварь. А пока на плите воду вскипяти, а я переоденусь.
— Помочь Вам, Ваша Милость?
— Нет, не нужно, я же не в вечернее платье буду облачаться.
Анна надела голубое платье с синим цветочным рисунком, которое любила.
— Как же Вам оно идет, Ваша Милость! — сделала комплимент Марфа молодой хозяйке. — Прям под цвет глаз! Что ж Вы его в усадьбу не брали?
— Мне оно показалось простоватым. У Павла Саныча ведь еще и графиня в гостях была, а у нее наряды сама видела, какие…
— Видела, и обряжала в них графиню. И прически ей делала. Бывало, за час еле управлялась.Только толку-то? Его Сиятельство все равно с Вами больше времени проводил, чем с ней… Может, поменьше бы графиня старалась перед Павлом Александровичем титулованной дамой быть, он, глядишь, к ней и по-другому расположен был… А так, подобных ей в столице, да и не только там видимо-невидимо…
— Не скажи, Марфа. Наталья Николаевна — исключительно красивая женщина, таких немного.
— Ох, Анна Викторовна, мало Вы еще жизни знаете… На красоту только глядеть приятно, а жить-то с человеком, с тем, что у него внутри — с душой и сердцем его, а не с тем, что снаружи… На внешнюю красоту всерьез только пустой человек зарится, а Павел Александрович не таков. Только графиня этого до сих пор не поняла, хоть дважды замужем побывала.
— Марфа, она за обоих своих мужей по любви выходила. Первый ее муж был другом графа. Они по нему оба скорбели, так и сблизились. А граф красавцем не был, да и ранен был сильно, но человеком был хорошим, вот Наталья Николаева его и полюбила…
— Что ж она тогда в Павле Александровиче человека разглядеть не может, а только князя и видит?
— Не знаю, Марфа, — вздохнула Анна. — Хорошая ведь супружеская пара могла бы быть…
— Могла, да никогда не будет, — уверенно сказала Марфа. — Не та она особа, чтоб ей Павел Александрович сам чай заваривал… Ваша Милость, Вы присаживайтесь, я сейчас все с кухни принесу, и чай, и все остальное.
Она вернулась с подносом, на котором был чайник с сахарницей и чашка с блюдцем, а также тарелочка с пряником:
— Ваша Милость, я больше ничего к чаю не нашла.
— Так Яков Платоныч не покупал, видно, ничего. Без меня-то дома, наверное, чай и не пил. Только у себя в управлении.
Анне хотелось пригласить Марфу выпить чаю с ней, но не будешь же делить единственный пряник — не голод ведь, когда последним куском делятся…
— Анна Викторовна, Вы чаевничайте. Если Вам ничего не нужно, я пойду делами займусь.
— Нет, Марфа ничего.
Чай был вкусный, Марфа умела его заваривать. Только пить его в одиночестве все же было не так приятно как в компании Якова или Павла, поэтому Анна потратила на чаепитие всего несколько минут. За это время Марфа привела в порядок маленькую спальню — взбила подушки, застелила кровать и аккуратно положила клетчатую пижаму и домашнее платье поверх одеяла. Что ж поделать, если у новых хозяев нет гардеробной, где обычно господа переодеваются.
