— Вот мразь! Добил беспомощного человека как подранного зверя! Прости, Аня… Наверное, нет смысла спрашивать, как выглядел тот мужчина, и при луне все же было темно.

— Я видела его лицо.

— Видела его лицо? Как?

— Глазами Серебряникова, когда тот склонился прямо над ним, — объяснила Анна. — Видела всего мгновение, перед тем, как Серебряников… провалился во тьму… Но я запомнила его. У него был очень нехороший, пугающий взгляд, такой не забудешь. Я могу нарисовать того человека.

Анна достала из комода пачку бумаги и карандаш и сделала набросок лица из ее видения. Ливен взглянул на него и на другом листе нарисовал портрет — быстро, но очень детально:

— Он?

— Да, определенно он. Павел, ты рисуешь, да еще так хорошо? — удивилась Анна. — Я и не знала.

«Ты еще многого про меня не знаешь, девочка моя».

— Рисую. Иногда…

— Значит, он тебе знаком.

— Да, это один из любовников той дамочки с мундштуком. Но не тот, которого сослали в Туркестан.

— Как не тот?! Ты… ошибся в своих предположениях? Этот тоже знает тебя как Шторма?

— Да, знает. И все же я считаю, что в комнате с женщиной был не он, а тот, на кого я подумал.

— Почему?

— Хоть ты и слышала голоса не очень отчетливо, они не показались тебе особенными. Иначе ты бы мне сказала. У этого человека низкий голос, можно сказать, бас.

— Нет, у мужчины у окна точно был не такой голос, он был… обыкновенный… И кто этот человек?

— Бывший офицер из охраны Императора.

— Почему бывший?

— За ним водились кое-какие грешки, не такие серьезные, чтоб обращать на них пристальное внимание. Когда он связался с той разнузданной особой, он потерял голову, пару раз затевал из-за нее ссоры, но это сходило ему с рук. Но как-то он выкинул такое, на что закрыть глаза было просто невозможно. Он не появился на службе… на важном мероприятии. Сказал потом, что заболел и пробыл весь день в постели. Он на самом деле провел весь день в постели, но не в болезни, а в плотских наслаждениях — с той одалиской. Из-за своей похоти и глупости он поставил крест на своей офицерской карьере. Поскольку когда все вскрылось, было принято решение перевести его из охраны Государя в один из гарнизонов. А на его место был назначен Серебренников, — рассказал подробности той истории Ливен.

— Он убил Серебренникова за это?! — Анна была ошеломлена тем, что услышала.

— Аня, для него Серебренников был врагом. Как и я. Я был категорически против, чтоб он оставался в службе охраны, и открыто высказал свою позицию. Серебренников был одним из тех офицеров, кто меня поддержал. На такого человека нельзя положиться, следовательно, ему не место среди нас. Пусть его место займет достойный. Достойным сочли Серебренникова… которого, как мы теперь знаем, он добил, когда тот и так, скорее всего, был при смерти… Но, видимо, он опасался, вдруг Серебреников выживет… да еще и доложит о том, что те двое задумали против подполковника Ливена, которого он ненавидел как и Серебренникова. Нет, лучше дать им возможность расправиться с ним… В общем, как ему казалось, он одним ударом… убил двух зайцев…

— Как его зовут?

— Сергей Бессарабов.

— Павел, я не знаю такого человека, — покачала Анна головой. — Но его лицо почему-то кажется мне знакомым. Как будто я видела его прежде.

— Аня, я его узнал на твоем эскизе, но таким я его не видел. Когда он служил в охране Императора, он выглядел так, — Ливен пририсовал усы, — и так, — он добавил бородку-эспаньолку.

Анна взяла портрет, внимательно посмотрела на него, охнула и побледнела.

— Аня, что с тобой? — заволновался Яков.

— Ничего, Яков, правда, ничего… Павел, я могу внести изменения в твой рисунок? Мне придется его испортить…

— Конечно, можешь. Если нужно, я нарисую еще один.

Анна закрыла более длинными волосами лоб мужчины, а бородой нижнюю часть лица, затем немного дрожавшей рукой протянула портрет Павлу:

— Это Магистр, глава адептов Люцифера, который хотел… чтоб я служила… их черному делу… Это его глаза, его взгляд я видела у человека, убившего Серебренникова.

— Твою мать! — в один голос выругались Ливен и Штольман.

Начальник Затонского сыска взял рисунок.

— Это без сомнения Магистр. Но как? Я ведь убил его зимой… а сейчас лето, и он жив… Неужели неизвестные нам его приспешники провели какие-то ритуалы, и он смог встать из могилы? — спросил озадаченный Штольман.

— Абсолютно точно, господин следователь. Поскольку он мертвец, то выбирается из могилы и забирает на тот свет свои жертвы только по ночам. Днем напасть на Серебренникова он бы не смог… Яков, ты — материалист до мозга костей, не ожидал услышать от тебя такую чушь. Или, может, ты под впечатлением от сказок, которыми пугают малых детей?

— Нет, я под впечатлением от увиденного зимой в логове адептов, когда они пытались инициировать Анну… жутким способом… И когда позже Магистр намеревался завершить начатое ими еще более мерзким способом…

— Раз вы с Анной оба утверждаете, что это Магистр, значит, это так и есть. Но могу вас заверить, что он не воскрес. Магистр — не Сергей Бессарабов, а его брат Артемий. Они очень похожи — черты лица, глаза, взгляд, только Артемий выглядел больше не как цивилизованный человек, а как… заросшая обезьяна… Я видел его в Петербурге несколько лет назад.

— Павел, получается, что когда Сергей узнал, что человек, убивший его брата Артемия, твой племянник, он решил отомстить. Убил твоего подчиненного и хотел, чтоб те злодеи убили тебя. Он не только ненавидит тебя за загубленную карьеру, но и жаждет мести. Хочет, чтоб Якову было больно как ему, — поделилась своими мыслями Анна. — Его нужно немедленно арестовать!

— Аня, на каком основании? На том, что дух Серебренникова показал тебе, кто его убийца? — спросил Павел. — Так показания духа… к делу не пришьешь. Вон Яков это понимает.

— И что, ничего не делать? Так и оставить его безнаказанным? — нахмурилась Анна.

— Разумеется, определенные меры будут приняты.

— И какие же?

— Анна, я не в праве обсуждать подобные вопросы с гражданским лицом, — твердо сказал подполковник Ливен.

— Что?! Что ты сказал?! — не поверила своим ушам Анна.

— То, что ты слышала. Есть вещи, которые я не могу обсуждать с человеком, не состоящим на государственной службе в определенной должности. Это возможно только с лицом, у которого есть соответствующие полномочия.

— Это ты про Якова?

— Да, про следователя Штольмана. И сейчас мне нужно побеседовать с ним наедине.

— Я никуда не собираюсь выходить. Я останусь здесь.

— Значит, выйдем мы с Яковом. Где лучше поговорить, в сарае или в бане?

— Дверь в сарай ты выбил, — напомнил Яков Платонович. — Значит, в бане.

— Ну и идите в баню! — обиделась на мужчин Анна.

========== Часть 27 ==========

Штольман прикрыл дверь бани и кивнул на лавку у стола в предбаннике:

— Хочешь присесть?

— Нет, я лучше постою, — Ливен встал ближе к двери.

— Подполковник, Вы без проблем делились подробностями про своего бывшего подчиненного. Но как только выяснилось, что он связан с Магистром, Вы сразу же нашли аргумент, чтоб закончить разговор. Внезапно вспомнили, что у Вас нет полномочий…

— Про свои полномочия я помню всегда, господин следователь. Как и Вы про Ваши.

— Павел, это из-за Анны, ты не хотел говорить при ней? Если тебе есть что сказать, то сейчас самое время.

— Яков, когда Анна посчитала, что человек на рисунке Магистр, для меня многое прояснилось, встало на свои места. Анна увидела связь между гибелью Артемия и убийством Сергеем Бессарабовым капитана Серебренникова. Она права, это звенья одной цепи, некоторые из звеньев.

— Некоторые? Их больше?