Да, я разглядывала блеклые воспоминания, как хрустальные сувениры, которые изготавливает мой родной Первый. Так же нещадно разбивала их, чтобы совесть не мучила меня. Все-таки рада, что я на играх представляла Второй, ведь многие не сторонились бы меня после возвращения. Я совершила много ужасных поступков во имя выживания. Но стоило ли оно того? Говорю себе, что это теперь не важно. Ничего не изменится от моих сожалений.

В первые дни реабилитации доктора не снимали с меня кислородную маску, уверяя меня в том, что я отравлена воздухом с арены. За ними последовали серые дни забытья вперемешку со скудной кормёжкой: зелёный чай, бульон и булочка. Пульс нормализовался, а настроение стало ровным и спокойным благодаря лекарствам.

Никого из менторов я ещё не видела. Меня просто заперли в комнате без окон. Впрочем, я не понимала одного: почему меня поместили именно в такую комнату? Со мной всё в порядке, я не контужена и, вроде, не из буйных, которых одновременно усмиряют десятки санитаров. Меня заперли без объяснений, словно преступницу и сумасшедшую. Я преступница, но не сумасшедшая! Впрочем, все больные так говорят.

Поскорее бы меня отпустили! Я устала сидеть с покрасневшими глазами в полтретьего ночи только потому, что мне урезали порцию снотворных лекарств. Я не могу спать. Я разучилась. Ненавижу моменты, когда исчезает эйфория от лекарств и возвращается неодолимое чувство вины. В такие моменты хочется застрелиться. Может, запереть меня было не такой уж плохой идеей?

Но в один день обеспокоенная медсестра, пересадив меня с кровати на кресло-каталку, молча везёт в другое место. Я даже не сопротивляюсь, ничего не спрашиваю, ведь зачем тратить крошечные остатки той энергии, которую мне придётся применить в случае нападения?

Она привозит меня в сад, который засажен белоснежными розами. После она уходит, оставляя меня в полном неведении. Я начинаю медленно озираться по помещению. Осеннее небо такое облачное и безрадостное. Кажется, уже наступает конец ноября. Погружение в искусственный мир так поглощает, что я не замечаю человека, пришедшего навестить меня.

— Ровно год назад я так же приветствовал вашего предшественника, мисс Ньюсом, — он всматривается в меня изучающим взглядом, словно пытается понять, что я из себя представляю.

Это — президент Сноу. Этим сказано всё.

— Ваша власть и вправду велика, раз вы смогли так оперативно копнуть в прошлое моей семьи, — я намекаю на то, что он называет меня моей реальной фамилией. Рано или поздно это должно было выясниться.

— Вы мне льстите, юная леди. Все претенденты были нами изучены с самой Жатвы. Я немного покопался в вашей биографии. Было весьма занятно. Я недавно читал ваши рассказы и статьи. Вы, оказывается, часто публикуетесь в местных газетах. Ваши работы написаны мрачно, но в них чувствуется жизнь без прикрас. Я так думаю, за способность неплохо излагать свои мысли можно простить вам убийство вне арены.

— Вы подразумеваете случай в приюте? — я отвожу взгляд в сторону, понимая, что позволяю себе проявить преждевременное бессилие.

— Нет, я про смерть вашей сестры. Все-таки вы страшный человек, Мирта. Года два назад местные миротворцы наткнулись на весьма странный случай смерти во Втором. Они нашли обезображенный труп утопленницы. Им пришлось долго ломать голову над тем, кому из местных мог бы принадлежать труп. Генетическая экспертиза показала, что убитая оказалась из Второго. Во Втором в базе данных существовал лишь один человек с таким биологическим материалом — вы. Но вместе с этим столичными работниками было установлено, что труп может ещё принадлежат жительнице Капитолия. Они, сравнив между собой материалы, пришли к выводу, что вы близнецы. Ваша сестра была порядочной гражданкой, в отличие от вас. Что у вас было на счету? Вы убили девушку в приюте, а руководство ничего с этим не сделало. Мне позже пришлось выслать директиву, чтобы мэр заменил персонал приюта и взял вас под наблюдение. Ведь это вы убили свою сестру? Впрочем, вы на Играх окупили всё, что от вас требовалось.

Он говорит «под наблюдение»? Арена, засыпанная снегом. Снег, он белый. Белым войлоком обита комната наказаний в нашем приюте. Я уже там оказывалась после убийства Роны. Игры не были случайностью!

— Вы весьма проницательны, — мне остаётся признать этот факт. Я убиваю людей, затем просто забываю об их существовании. Я вправду сумасшедшая.

— Не могу сказать, что вы удивлены. Что ж, я не буду спрашивать, зачем вы это сделали, — с наигранным разочарованием он парирует моё высказывание.

В больнице было достаточно времени, чтобы подумать о своих мотивах. Мы с сестрой были дружны. Но в начальной школе, куда я не прошла по результатам тестирования, меня заменила Франческа. В приюте, куда нас направили после смерти родителей, меня заменили другие девочки.

Затем стало ещё хуже, её удочерили и меня заменили другие люди. Я просто хотела, чтобы мы с ней были вместе. Но она никогда не делала шаг мне навстречу. А я же сделала всё. Хотя меня не просили. Может быть, ей никогда не было до меня дела, но я была слишком слабой, чтобы это признать?

Помнится мне, что в один дождливый день я получила записку от Мирны с просьбой прийти в ущелье. Я думала, что кто-то надо мной жестоко шутит, ведь в последний раз я видела её лет шесть назад. Но я пошла на встречу, чтобы наказать того, кто посмел так пошутить над моими чувствами.

Прибыв туда, я увидела её — свою точную копию. Я была в шоке. Всё ещё надеялась, что она вернулась за мной. Однако причины её появления оказались более прозаичными. Мирна вернулась не ради меня, она скрывалась от своих менторов, которые хотели отправить её на Игры. Но перед тем она успела грохнуть одну из победительниц, когда та помешала Мирне покинуть академию.

На краткий миг мне мерещится её взволнованный голос, который говорит:

— Представляешь, меня хотели отправить на Игры. Пришлось срочно удирать из Первого и от своей семейки, чтобы эти доброжелательные люди не уговорили меня стать фавориткой Жатвы. К сожалению, перед этим я была вынуждена применить силу к мисс Ритчсон.

Что ж, неудивительно, что Кашмира испугалась меня. Кому нравится, когда его душит кто-то невидимый? Мирна могла, просто стоя на одном месте, запросто задушить человека. Она могла мысленно контролировать кровообращение любого человека. Вот почему ею заинтересовалась секта, которая погубила нашу семью.

Мне пришлось убить Мирну, потому что я была единственной, против кого она не могла применить силу. Я убила её, потому что устала терпеть месяцы неопределённости и унижения ради одного дня любви. Я убила её, потому что была ослеплена злостью. Она не заслужила смерти, просто я решила за неё. Это неправильно. Вовсе неправильно. Но я это сделала во имя своей эгоистичной одержимости.

Она могла выжигать в моей памяти страшные видения, но задействовать на мне силы телекинеза ей представлялось невозможным. Но, конечно, я не могу дать президенту такой ответ. Меня же точно отправят в психушку, если я скажу, что моя сестра владела паранормальными способностями. Я отвечаю ему:

— При всем уважении к вам, господин президент, я об этом не думала. Думаю, я перестала соображать что-либо стоящее после удара гонга.

Лучше уж я буду контуженой.

— Полагаю, ваши мысли решили взять перерыв. Впрочем, пока отдыхайте. Второму дистрикту изрядно везёт на Играх. Хоть должен признать, что были кандидаты колоритнее. Как ваш земляк — Катон? Как бы то ни было в финале, я счёл, что ваше письменное умение внушать могло бы сослужить нам неплохую службу.

Чёрт возьми! Это же пожизненное рабство. Жить в городе, в котором жила моя сестра? Жить в городе, в котором я родилась? Не могу. Это выше моих сил. Но выбора-то у меня никогда не было. Даже на Игры затащили силой.

— Полагаю, мне придётся жить в Капитолии?

— Ну что вы хмуритесь, моя дорогая? Ведь это — дом вашего отца, это — ваша родина. Многие победители многое отдали бы, чтобы заполучить столь прекрасную возможность. Тем более это освободит вас от дальнейшего менторства. Только между мной и вами, мы ведь оба знаем, как вы привязаны ко Второму. Как вы написали в своём дневнике: «дыра с величественными горами?»