Вот бы кого-то найти. Это уж лучше, чем помирать от холода и тягостных мыслей. Благо, хоть не голодаю. Древесная кора, оказывается, съедобная вещь. После неё, конечно, саднит горло, но я не столь привередлива. Как говорится, пытаюсь выжить в этом адском холоде.

Знаете, меня только осеняет, что нас осталось пятеро. Пятеро! Финч, Цеп, Катон и Китнисс. Может, мне пойти в поле? Да это же чистое самоубийство без верного плана. Хотя если Катон был бы на моей стороне, мы могли бы дуэтом уничтожить Цепа. Только вот он тоже планирует убить меня. В общем, я как-то так застряла, не зная, что делать.

— Эх, Брут. Вы не забыли, что у вас есть и другая подопечная, которая умирает от холода? — кричу я, обращаясь к небу. Ничего и не происходит. Чего я ожидала? Я наивная дура.

Я продолжаю брести по заснеженным полям. Нет, я, конечно, понимаю, что арена огромная. Но где все? Может, я попала в неизведанные края арены? Ведь я никогда не была в этой её части. Вечером я натыкаюсь на землянку, где никого нет. Отпираю дверь и вхожу туда, а внутри неё царят хаос и разруха, прямо как в моей жизни.

На земле рассыпана груда спичек. Увидев это, я начинаю собирать хворост и валяющиеся на земле обрывки газет. Затем кидаю их в камин. В помещении становится тепло, но спать мне нельзя, ведь всегда есть риск задохнуться. Кто знает, что здесь с вентиляцией. Её, возможно, даже нет.

Позже, наверное, происходит лучшая вещь за весь период Игр. Нас зовут на пир. Клавдий Темплсмит ждёт всех к рассвету у Рога Изобилия. Ну наконец-то. Надеюсь, все сильные решат там устранить друг друга. Тогда мне останется только забрать рюкзак с припасами и постараться по дороге быть не убитой.

Соваться туда с голыми руками — плохая идея. Но что мне делать? Придётся опираться на самодельное оружие, потому что я уже не помню, куда подевала дубинку. Я осматриваю комнату. Так, здесь лежит металлическая поварёшка. Стоит ли мне её взять? Даже не знаю. Вряд ли этим можно кого-то убить.

Может, мне поварешкой разбить окно? Возьму потом этот кусок стекла в качестве оружия. Решаю так и сделать. Выхожу на улицу и возвращаюсь с массивной веткой. Что ж, ветка была веткой, но сейчас станет разбивающей палкой. Со всей силой бью по окну. Затем инстинктивно закрываю лицо от осколков. Окно разбивается. Беру подходящий осколок и, усевшись на пол, стараюсь немного вздремнуть.

Но сон не идёт. Да и спать мне некогда, если не хочу опоздать на пир, а ведь нужно выдвигаться уже минут через двадцать, если хочу поспеть к Рогу до рассвета. Но у меня нет сил, чтобы встать и бороться. Кажется, что одиночество и нескончаемый холод сделали меня апатичной. Если сильнее сжать осколок, то на ладони появятся кровавые раны. Я намеренно сжимаю стекло. Боль и тёплая кровь дают импульс проснуться.

Посидев ещё немного с мрачными мыслями, я встаю с пола и открываю дверь. Звёзды на небе ещё не погасли. Они продолжают мерцать, словно хотят утешить каждого изнуренного трибута. Может, не всё ещё потеряно? Я пока жива, а звёзды сияют. От истощения мне мерещится, что одна звёздочка все-таки падает на меня.

Оказывается, это вправду звезда. Точнее, парашют в форме звёздочки. Как символично.

Я обмёрзшими пальцами открываю коробочку. Может, они прислали оружие, тогда я могу выкинуть этот жалкий отрезок стекла. Может, они прислали горячую еду, ведь мне нужны силы, чтобы постоять за себя. Но там всего лишь таблетка с запиской. Опять мои планы рушатся. Что за дела? Я читаю записку ментора.

«Лекарство лишь для крайнего случая. Оно замедляет пульс. Не пытайся его выпить сейчас. Брут».

Ментор отправил очередной наркотик? Хотя я лучше буду сумасшедшей, чем мёртвой. Но есть ли цена у такой жизни? Нет времени на размышление. Кладу таблетку в карман и продолжаю идти.

Добравшись до Рога, я сразу же прячусь в кусты. Никого ещё нет, наверное, они затаились, ожидая контрольного щелчка. Я пока осматриваюсь. В Роге расположено несколько рюкзаков. Маленький с номером пять, ярко-оранжевый с номером двенадцать и два массивных черных для Катона и Цепа. Кажется, что серый среднего размера принадлежит мне. Расположен он около рюкзака Катона.

Меня немного подташнивает от осязаемого страха. Вдруг мне не удастся удрать оттуда? Я уговариваю себя не сдаваться и не бежать от боя. Зря я, что ли, вчера разбила окно? Я всё сильнее сжимаю осколок стекла, чтобы взбодриться. Не зажившая рука кровоточит.

Я закрываю глаза, и тут раздаётся щелчок. Из зарослей выскакивает крохотная фигурка и опрометью хватает свой рюкзак, а затем удаляется. Это Франческа. Какая невиданная храбрость, пока мы все тут сидим и оцениваем ситуацию, она уже убегает прочь.

Ладно, была не была. Еще раз вздохнув глубоко, я бегу к рюкзакам одновременно с Двенадцатой. Если описать её, то я бы отметила лишь три вещи. Глаза, полные праведной злости, черные спутанные волосы и сумасшедшая улыбка. Кажется, она сильно изменилась после смерти Руты. Не успеваю я опомниться, как на меня летит стрела Эвердин.

Я уклоняюсь — и вовремя. Вместо того, чтобы пробить мне грудную клетку, стрела вонзается в мою левую руку. Повезло, что я метаю ножи правой. В этом случае я буду метать осколки стёкла. Метаю осколок, он попадает ей в лоб. Я думаю на неё напасть только из-за того, что она полезла ко мне первой. Может, мне удастся захватить её запасы?

Я бегу и кидаюсь на Двенадцатую, сбивая её с ног. Коленями придавливаю её плечи к земле. Мы обе молчим от напряжения. Я могу стеклом перерезать ей горло, но мне хочется её помучить ради одного человека. Вот и нашелся повод это сделать. Я мучаю её, чтобы мучить.

— Огненная, — дышу я хрипло, — ведь ты же убила Марвела. Довольна?

Китнисс сопротивляется и рычит.

— Кого? — а затем, осекаясь, говорит: — Так это были вы! Вы убили мою Руту.

— Не рыпайся, Китнисс. Думаешь, раз мы смогли прикончить Руту, то не сможем прикончить и тебя?

И со всей силой вонзаю ей в щеку осколок. Только происходит что-то странное, ведь кто-то за шкирку поднимает меня на ноги. Нет, Катон, не сейчас. Мне нужно закончить. Наконец напавший переворачивает меня к себе. Я от ужаса не могу сглотнуть. Это не Катон, это — Цеп.

— Так это была ты? — агрессивно рявкает он мне в лицо. — Ты её убила?

С чего он взял? Ну не молчи же, Мирта. Я хочу хоть как-то выбраться из его рук, но я уже выронила осколок. Я сжимаюсь от страха, мечтая раствориться в воздухе. Всё прямо как в детстве. Если закрыть глаза, то кошмар не исчезнет. Цеп не исчезнет. Меня все ещё держат над землёй, как тряпичную куклу.

— Клянусь, это не я. — Это всё, что может выдать мой мозг в такой критический момент.

Он не верит мне, хотя я говорю правду. Верить мне не входит в его обязанности.

— Врёшь, — яростно тычет он мне в лицо, — я слышал, как ты назвала её имя. Ты разрезала её, как и собиралась разрезать эту девушку?

Прокричав это, он берет в руки камень. На миг мне мерещится девушка с рыжими копнами. Не Франческа, а совсем кто-то другой. На меня уже смотрели таким взглядом. Это уже было. Тогда я была беспомощна, как и сейчас. Мне хочется кричать, но я онемела. Я пытаюсь ещё раз, и переполнявшее отчаяние наконец перерастает в несдерживаемый вопль.

— Нет! Нет! Ты не прав, — тут у меня окончательно сдают нервы и я, не думая, кричу имя своего напарника. — Катон, где ты?

Слышу его ответные крики, но он находится далеко отсюда. Цепа это больше раздражает.

В следующую секунду он бьёт камнем прямо в мой правый висок, который всегда пульсировал от мигрени. Я жмурю глаза и падаю на землю, надеясь, что меня пронесёт.

Я на земле. У меня кружится голова, а в глазах стоит пелена. Во рту ощущается металлический привкус. Я стараюсь дышать чаще, чтобы подавить болезненные стоны. Это нечестно — вот так умирать. Я ни разу не видела Руту на арене, если не считать того случая. Теперь Цеп может победить, если его не одолеет Катон. Я сама всё испортила. Я всегда всё порчу. Нужно было промолчать, тогда Цеп не вмешался бы в наши разборки с Китнисс. Почему я всегда провоцирую людей на плохое?