— Здесь. Проходи.

Она оказалась нагой. Просто накинула поверх плеч рясу как платок, чтобы коготки чёрного кота, сидящего у неё на руках, не оцарапали её. И даже не подумала одеться, когда села на единственный в келье стул и отпустила животное.

— Чего ты от меня хотел?

— Чтобы ты вернулась.

— А что? Проблемы с каким заданием? Не можешь найти нужное объяснение в книге? Или без пользы проходит время, когда никто не читает, а ты занят вырезанием поделок?

— Слишком много вопросов, чтобы дать один ответ. Так что лучше начну по порядку. По заданиям у меня…

— Не надо, — перебила Эветта. — Я не вернусь.

— Почему? Но почему?!

Она встала, не обращая внимания на упавшую рясу, и, подойдя вплотную ко мне, поцеловала. Её губы вызвали пожар. Я буквально-таки был готов ухватиться за неё, чтобы навсегда каким-то образом оставить внутри себя. Потому что без неё я был неполон и пуст! Но я не успел. Она отошла на три шага назад. Плавно, как будто воздух обратился в густой кисель.

— Я думала, что справлюсь, — тихо произнесла девушка дрожащими губами и, встряхивая гривой волос, вернулась к прежнему надменному облику. — Ты спрашиваешь, почему я не останусь?

— Да.

— Потому что тогда я погибну от любви к тебе, Арьнен. Ведь ты никогда не сможешь ответить взаимностью. Ты словно и не человек. Ты каменный. Твои стремления к непостижимому могуществу — вот весь смысл для тебя! Так что если на то однажды будет воля Ордена, ты легко меня предашь и даже убьёшь. Запросто разрежешь на куски, как и тех, кто не прошёл ученичества.

— Нет. Ты не права! Нет…

— Я не хочу такой боли. Не хочу предательств! — выкрикнула она и убежала.

Моё сердце словно остановилось. Я хотел броситься за ней со всех ног, но запнулся и грохнулся на пол. А когда поднялся, то коридор за дверью оказался пуст. И от созерцания пустоты почему-то я перестал как спешить, так и мыслить. Вернулся в комнату, зачем-то подошёл к своей кровати, поднял матрас да вытащил серебристую пряжку, которую так и не отдал Эветте за столько лет. Огонёк лампы красиво отразился на изгибах гравировки металла, а затем магический фонарик загорелся чуть ярче и погас — я утратил над ним контроль.

Вокруг осталась только тьма. Неподвижная и холодная.

Как металл.

Как вечное одиночество.

— Незабываемые ощущения? Да что ты о них знаешь?! — грозно приподнял я бровь и, от злобы плюнув франту на яркую широкополую шляпу, поехал дальше, торопя коня и не слушая проклятия за спиной.

Путь к Эмэр’Альнен был достаточно короток, но небо темнело от грозовых туч.

…А мне так хотелось покончить с воспоминаниями об Эветте и убраться куда подальше из этого мира до начала дождя!

Хватит.

Хватит.

Хватит, я сказал!

Ослушавшись рекомендации Гастона, я свернул в сторону, чтобы посмотреть на то место, где мы с Эветтой старались избавиться от тела мэтра. Но явно ошибся с местоположением. Память подвела. Так что далее поехал я медленнее и несколько в стороне от дороги, лелея надежду найти искомое. Однако ничего не вышло. Опал доехал до жилы, создавая у меня впечатление, что кто-то вырезал из этого мира запомнившийся мне фрагмент.

— Зря только время потратил! — рассердился я, но коня похлопал по шее с лаской. Тот благодарно заржал.

Вновь выехав на дорогу, больше с пути я не сворачивал. Порывы ветра и раскаты грома вдалеке предвещали начало свирепой грозы. Тучи сгустились в плотные чёрные клубы. Мельницы же всё не было видно. Ещё и ливень полил. Про такой говорят «как из ведра». За считанные секунды я промок насквозь. Понурый конь замесил грязь под копытами. По дороге побежали не просто ручьи, а прямо-таки реки.

«Ну, вот что мне здесь делать?» — в очередной раз жалобно спросил я то ли сам у себя, то ли у безжалостного неба да подстегнул Опала.

…Силуэт мельницы появился в тот момент, когда я уже решил наплевать на всё, спешиться и укрыться под каким деревом. Однако вид её вращающегося колеса придал мне заряд бодрости и сил такой, что я безрассудно не стал проситься под крышу мельника. Нет! Мне приспичило доехать сразу до Бажека. А этот мерзавец никак не хотел меня впускать!

— А откуда мне знать, что ты не тать какой? — всё же приоткрывая дверь, показал наружу кончик красного носа щуплый человечек.

После трёх часов дороги, да ещё и проделанных под проливным дождём, меня и сам бог этого мира не остановил! Не то, что такой вот «герой»! Так что я, бросив беглый взгляд на Опала, жмущегося к стене, к которой примыкал покосившийся навес, цепко ухватился за край двери и буквально-таки ввалился внутрь хибары, гордо обзываемой хутором. Дородная баба, кормящая грудью полугодовалого пухлого ребёнка, сидящего у неё на коленях, тут же завизжала так, что уши заложило. В такт ей заголосило и чадо.

— Ты что творишь-то, мать твою? У-у-у, негодяй! — решил напугать меня Бажек и, взяв метлу, попытался махать ею сродни алебарде. — Получишь сейчас по хребту!

— Да прекрати уже! Человеческим языком тебе говорю — я от мастера Гастона!

— На лошади тавро чьё, а?! Храм тебя ко мне подослал, да?! А, ну, сволочь, говори, как есть!

Ох, лучше бы я не пожадничал и купил лошадь!

— А что я пешком идти должен, когда мне такое подспорье навстречу?!

— Не знаю я никакого Гастона! Не знаю никакой Эветты! Так что пропади ты пропадом отсюда, паршивец мелкий! Беги-беги, сука, прочь. А то сейчас такое устрою, что на всю жизнь у тебя хрен завянет!

Новый взмах метлы, от которого я ловко увернулся, пришёлся на стол, где стояли тарелочка с пупырчатыми солёными огурцами и махонький кувшинчик. Огурцы поскакали по полу, как мячики. Кувшинчик же подскочил и остановился так, что его днище начало на половину свисать со столешницы. Бажек сразу застыл. Затем откинул метлу в сторону, встал на колени и шустро пополз так к столу.

— Родненький, ты только держись. Держись, а?! Уж я-то тебя ухвачу, хороший мой!

Несмотря на все увещевания, кувшинчик пошатнулся и грохнулся вниз. Осколки глины разлетелись во все стороны, а в горнице резко запахло крепким алкоголем.

— У-у-у! — с ненавистью взирая на меня и сжимая руки в кулаки, завыл Бажек. — Убью падлу!

— Мать моя! Что же будет?! — испуганно воскликнула женщина, хлопая себя по щекам сразу двумя ладонями, и, крепче обнимая рыдающего ребёнка, сорвалась с места да спряталась за печь.

Стало понятно, что вот он — мой бесславный конец. Быть убитым разъярённым пьяницей из-за разлитого самогона… Существовал ли позор больший?

— У меня в сумке есть вишнёвое вино. Креплёное, — вдруг опомнился я. — Хочешь?

— А?

— Его мастер Гастон просил передать в подарок.

— О! — расцвёл Бажек и доброжелательно рассмеялся, раскидывая руки. — Так с этого и надо было начинать, парень! Давай, Марусь, выходи. У нас тут гость пожаловал. Встречай, давай.

В общем, мне пришлось принимать участие в скромном застолье. Зато хозяин дома резко повеселел и подобрел. Особенно радостным он стал, когда я после вина достал литровую бутыль настойки Брианны. Маг-Алхимик расстарался для меня. И до того, как Бажек залпом выпил полстакана, я думал, что её запросто может хватить на полгода частого использования.

— Вот это забористая дрянь! — искренне восхитился он. — И кисленькая такая. Вкусно. Чего сам-то не пьёшь?

— Я надеюсь, что вскоре дождь кончится и мы отправимся в путь.

— Тьфу! Ты же на лошади. Я тоже не пеший. Смысл нам раньше рассвета выезжать-то?

— Смысл пораньше приехать? — угрюмо предположил я, понимая, что мой собеседник достиг кондиции, когда говорят много, а после помнят мало.