— Это была только ваша выдумка…
Моё оправдание никого не интересовало. Бард, на стуле которого я видно и сидел, подтащил к себе табурет, ловко вытаскивая его из-под зада решившего присесть необъятного толстяка. Жирдяй рухнул на спину, вызывая насмешки, ибо никак не мог подняться самостоятельно, и матерился, пока ему не помогли. Арнео же беспечно устроился подле Эветты и, приобнимая её за талию, замурлыкал что-то на ушко.
— Нам пора!
Пришлось пересилить себя и взять девушку за руку. Она ловко вырвалась, злобно сверкая глазами, и, взяв со стола огромную кружку, сделала несколько больших глотков, частично проливая пиво себе на платье.
— Оставь её, — мягко посоветовал Арнео. — Ей и здесь хорошо. Иди домой один. Как раз успеешь лечь спать вовремя… как и положено детям в твоём возрасте.
— Эветта, почему ты не идёшь со мной? — не глядя на него, поинтересовался я о причинах такого предательства.
— Он умеет говорить очень красиво.
— Я тоже умею.
— Не смеши меня, Арьнен. Тебе далеко до поэта. Ты за свою жизнь не зарифмовал и пары строк, а Арнео пишет целые баллады. Он даже начал одну, в которой образ принцессы будет списан с меня. Представляешь?
— Я тоже так могу.
Арнео свысока хмыкнул и в ответ на моё заверение сказал:
О, ты, юнец! Позор и стыд
Тому, кто, встав на поле боя,
Лишь слёзы проливать навзрыд
Способен. Нет в таком героя!
Ведь сделать вызов и глупец
Сумеет, свет храня надежды.
Но будь ты хоть какой храбрец,
А нет победы для невежды!
Раздавшиеся жиденькие аплодисменты находившихся поблизости заставили меня ощутить горячее желание спалить эту таверну вместе со всеми присутствующими людьми. Так, чтоб и пепла не осталось. Мне даже подумалось, что, быть может, следует повторить эксперимент с уничтожением тела мэтра, но это стало бы скорее шагом отчаяния, нежели шагом к триумфу. Арнео следовало поставить на место! Он мог считать себя каким угодно мастером в чём угодно.
…Я чувствовал обязанность превосходить его в любом деле!
— Вот видишь, Арьнен. А тебе, — начала было Эветта, как я, сцепляя пальцы в замок, произнёс нараспев:
Сложить слова под слог не сложно,
Но рифма затрудняет речь.
Всё то, что можно бы изречь
Короче, с нею невозможно.
И потому глупец лишь тот,
Кто жизнь посвящает слогу.
Прямую не избрав дорогу,
Разве он цель свою найдёт?
За светлячками по трясине
Прошу, Эветта, не иди.
Нет ничего там впереди
В кромешной мгле. Болотной тине.
Подай ладонь. Пойдём со мной.
Откроем вместе, как мечтали,
Наук и тайн древних дали.
Путь Арьнена горит звездой!
— А ты молодец, парень. Держи! — рассмеялся во весь голос Грег, глядя на отпавшую челюсть барда. Затем воин вытащил из кошеля серебряную монетку и кинул мне. Гордость попробовала было робко возмутиться, но практичность и желание хорошо питаться уже ловко поймали деньги на лету. — Давненько я у этого типа такой рожи не видывал!
— Грег! — возмущённо воскликнул поэт. — Ты же мой друг!
— Кто тебе такое сказал?! Я просто иногда встречаю тебя в своих путешествиях и вытаскиваю из передряг. И если хочешь избежать новой беды, то отправляй эту девочку вместе с её братом отсюда куда угодно, лишь бы подальше!
— Новой беды? — удивился Арнео, с подозрением и некой опаской оглядывая меня. Он даже не взглянул на Эветту.
— Да-да, — подтвердил Грег. — Мне плевать, что ты там будешь делать завтра, потому что завтра я уезжаю обратно в Цурканду. Но сегодня — никаких неприятностей! Я просто хочу цивильно отдохнуть.
— Но ярмарка будет идти ещё шесть дней! А послезавтра отбытие королевича. Праздник на празднике!
— Я уже получил свой приз и сваливаю пораньше, пока тракты пусты.
— Вот они друзья. Всё время встают на пути к счастью. Но, хотя сейчас мужская дружба и призывает меня проститься с вами, — вздохнул Арнео и, печально посмотрев на мою подругу, поцеловал её ладонь с грацией настоящего придворного, — мы ведь увидимся ещё, моя радость?
— Если только вы будете настойчиво искать моего общества.
После этих холодных слов, определённо выражающих недовольство произошедшим, Эветта сама ухватилась за мой локоть и повела меня прочь из таверны. Я не стал сопротивляться такой близости, потому что её основательно шатало от спиртного. Возможно, без поддержки она и не дошла бы до дома.
Смрадный воздух улицы всё равно дышал свежестью. Было ощутимо прохладно. Кожа рук покрылась мурашками, но идти нам надо было не так долго, чтобы продрогнуть до костей. Почти всю дорогу мы молчали. Не знаю, о чём думала она, но я злился. Вспоминая ощущения, связанные с Эветтой за сегодня, я сделал вывод, что все они мне очень не нравятся. И не мог взять в толк, отчего придаю им такое значение, чтобы прокручивать в голове снова и снова, а не забыть, как прочие банальные неприятности.
Почему все её поступки так обидели меня? Почему мне хочется запереть её в комнате и не выпускать из дома, пока гадкий Арнео не уедет? Почему я так горд, что иду с ней под руку?
— Арьнен, — вдруг нарушила тишину Эветта. Пьяный голос звучал так, как будто ей было тяжело говорить. Она едва ворочала языком. — Когда ты попросил меня подать ладонь и пойти с тобой, я была готова встать и тут же последовать куда угодно, лишь бы ты был рядом. Я ведь не думала, что ты вообще вспомнишь обо мне за исследованием… на своём пути к звёздам.
— Я вспоминал о тебе. И не раз.
Ещё бы! Мне так было нужно, чтобы она подавала знаки с другого края поля, надо ли поправлять маячок или нет. И на сколько градусов. Бегал туда-сюда по-дурацки, теряя время на полнейшей ерунде!
— И ты вернулся за мной.
Она широко улыбнулась, поглядев на меня с некой мечтательностью. В её глазах отразились обе луны. Отблеск был очень красив. Я постарался запомнить его, чтобы однажды воссоздать в рисунке, но из-за пристального взгляда перестал следить за дорогой и споткнулся о выступающую доску деревянной мостовой. Шаткое равновесие стало нарушено. Я едва сумел удержаться на ногах и то благодаря помощи Эветты. С лавочки возле крыльца голубого дома вдовы, к которой ходил Гастон, донеслось вслед женское приглушённое хихиканье.
— Мы теперь всегда будем вместе возвращаться, — продолжил я нашу беседу, делая вид, что никакой оказии и не произошло.
— Правда?
Довольная интонация Эветты не показалась мне хоть сколько-нибудь логичной.
Ну, да чего с пьяной взять?
— Правда. Мастер Гастон сказал, что по отдельности нас больше за порог не пустит и не выпустит.
— Что?! — она резко убрала свою руку с моего локтя. — Так ты только из-за него пришёл? Тебя послали?!
— Конечно.
— А я-то думала!
Не договорив, какие же именно мысли к ней пришли, Эветта зачем-то обогнала меня и первой зашла в дом. Гастон сидел в кресле в углу, поджидая нас, и при свете фонаря осматривал заготовку необычной формы. Её он сделал своими руками, желая создать какой-то новый тип посуды. Это мне было известно.
— Вернулись-таки, — довольно произнёс ремесленник, а затем сморщил нос. — Ну, вы и набрались, барышня! Словно моряк, попавший в порт после длительного плавания.
— Там было очень весело, мастер Гастон! — сказала она, намереваясь подняться по лестнице, но подвернула ногу и рухнула на первой же ступени.
