– Кого возьмешь в ставку?

– Из тяжей буду только я.

Переспрашивать он не стал, но уточнил:

– По уставу, любой доброволец в весе юнита...

– Только я. Остальные вам пригодятся при зачистке.

Это еще нужно будет обеспечить. Новички послушаются тех, кто их пригласил, но вот Пчелка... Хотя она же не дура?

– Это ты сделал?

Вопрос лишь прозвучал неожиданно, я даже нахмурился, пытаясь сообразить, но потом понял и уставившись на него ответил:

– Нет.

Он еще секунду померился взглядом с тишиной, которой я был залит по уши, а потом кивнул:

– Значит, только один тяж. Хорошо, учту.

Делать вид, что он очень занят и перекладывать бумажки он не стал, но и говорить прощальное напутствие не собирался. Просто подождал, пока я выйду и все. Он же не всерьез вот это? Ну какой из меня злодей-манипулятор? Да и кто бы ответил...

В боксе снова было тихо, лишь сержант дремал на раскладушке. Когда я вошел он было подхватился, но потом махнул рукой и лег обратно. Счастливчик, мне всего часа полтора получилось подремать.

Два месяца назад я мог часами спорить о важности балансировки, тратил часы на самостоятельные попытки просчитать тонкие настройки разных моделей и мечтал просто пройтись в "настоящем турнирном" тяже. Сейчас... ходит, выстрел держит – вот и ладно. Может, пойти в доспехе Дитриха? Все-таки бело-золотой куда нарядней. Как на это отреагирует Единство? Сочтет за обман или оно в самом деле меня отличает? Вот никогда никого не выделяло, а тут вдруг стало?

Или это посмертная месть Фарисона?

Так и не решив ничего, я колупнул свежую краску на плече. Кто-то из техников без команды без приказа нанес знаки ветерана. Пять закрытых ставок. Даже не верится. У меня ни на одной модели не было такой раскраски, казалось кощунственным сделать что-то подобное. Но тем не менее – я это сделал.

Впрочем, теперь надо проделать кое-что потрудней.

Бокс копья Циммерман был на другой стороне здания и с каждым шагом я чувствовал, что моя решимость куда-то улетучивается. Как можно уговорить рыцаря не идти в бой? Захочет ли она вообще меня слушать? И что мне делать? Но в этой ставке ее быть не должно, я уверен.

Ханна сидела на верстаке с мрачным видом и разглядывала свой доспех. При виде меня она хмыкнула, но ничего не сказала. Я сел рядом и чтобы занять руки стал перебирать разложенные инструменты.

– Это правда?

Какие-то они все неразговорчивые сегодня. Впрочем, Ханна тут же уточнила:

– Теперь Единство можно распознавать даже неактивным?

– Правда. Схемы уже выслали из города.

Она кивнула и после недолгого молчания уточнила:

– А этого делягу, Фарисона?

– Тоже правда.

Ханна кивнула еще раз.

– Наверное, ты прав. Сама бы удавила гаденыша. – Она смотрела в окно с точно тем же выражением, которое я видел в зеркале. – Я столько сделала, чтобы доказать всем – я рыцарь! И что теперь? Что мне теперь делать, парень? Зачем я теперь нужна? Столько лет... Нам стоит сдохнуть в этом бою, чтобы остаться легендами навсегда.

– Мы не имеем права. Пока люди сражаются мы должны их прикрывать. Работа у нас такая.

Она зло глянула на меня, но потом кивнула. Дитрих придумал бы какие-то другие слова, умнее и правильнее. И более соответствующие тому, что я сказал следующим:

– И еще... Ханна, в этот бой ты не пойдешь.

Она поняла не сразу, потом нахмурилась:

– Какое еще "не пойдешь"?

Что противно в этих стимах так это то, что они вдруг перестают работать. Спасительная серость куда-то мигом пропала, пришлось выдавливать из себя какие-то неубедительные оправдания. Пчелка слушала их меняясь в лице – от недоумения до отрицания:

– Идти в такую ставку это мое право и я им воспользуюсь, уж будь уверен.

– Ханна, этого не нужно. Ты там не нужна.

– Сам только что сказал – мы должны прикрывать. Вот и займусь!

– Нет смысла. Тебе лучше остаться и пойти с командой зачистки – там ты действительно пригодишься.

– Я сама определяю, где мое место!

– Пчелка...

– Для тебя – пилот Циммерман!

– Идиотка, тебе-то зачем умирать?!

– Я иду! Это мое право! – Она подтвердила свой крик тычком, заставив меня отшагнуть, а потом отвернулась и бросила через плечо. – Разговор окончен, решение окончательное. Проваливай!

Может, это было случайно, а может я не думая сам схватился за привычное. Было бы странно парню с моим именем не уметь махать дубинкой, или просто куском арматуры. Не останавливаясь, не думая, чтобы не испугаться и не испортить все окончательно, я подхватил с верстака монтажный ключ и развернувшись ударил Циммерман по голове, стараясь бить по касательной.

Что-то она успела заметить, но рефлексы пилота не спасли. Ее колени подкосились, она успела ухватиться за верстак, но я быстро шагнул, нагнулся и ухватив ее за лодыжку дернул, не давая подняться. Зазвенели посыпавшиеся на пол инструменты, я быстро примерился и коротко, сильно ударил. Пчелка закричала, но крик тут же перешел в сдавленное рычание.

Ханна лежала, держась за ногу и я видел, что она прикидывает, как встать и вцепиться в меня. Пришлось обойти, чтобы быть у нее за спиной.

– Я встану! Я всегда встаю!

– Тогда я сломаю тебе вторую ногу.

Не слушая ругательств, я дошел до стола, снял трубку и набрал номер своего бокса:

– Джек? У пилота Циммерман небольшая проблема. Зайди к ней и помоги добраться до медиков.

Пусть пройдут, хромая, по коридорам. Их увидят и меньше будет вопросов. К ней.

– Скотина. Зачем?! Тебе что, так важно быть одному?! Получить всю славу?!

– Мне важно, чтобы в команде зачистки был хоть один настоящий рыцарь.

Она молчала и я, как мог, объяснил:

– Сколько в высшей лиге рыцарей? И сколько из них приехали помогать в зараженный город? Ты и Винс. Он умер, ты должна остаться в живых.

Прозвучало довольно глупо. Вот ради этого я избил ее? Стоило того, Майс?

Уже когда я открывал дверь за спиной прозвучало снова, совсем тихо:

– Скотина.

Да нет, все правильно сделал. Ведь "правильно" это не всегда "хорошо".

Так что все в порядке. Потом придет и плюнет мне на могилку, не вопрос.

Лишь открывая дверь в свой бокс я понял, что мне мешает – я так и шел по коридорам с железякой в руке. То-то люди от меня шарахались.

– Привет, Майс!

– Привет, Биб.

Стоп. Эти что здесь делают?

– Вы чего, в гости зашли?

– Не, оформиться в ставку.

Я покосился на монтажку, потом аккуратно положил ее рядом. Биби стоял прямо передо мной, Мори что-то с любопытством разглядывала в доспехе, Фиби сидела на стуле и смотрела на меня, а Мария глядела в окно. Как раз на главное здание.

– Кто вас туда возьмет, школьников.

Биб тут же парировал:

– Как оперативники Стражи мы имеем преимущество перед любой кандидатурой.

– Вы школьники!

– Как и ты, Майс. И я буду сражаться в этой ставке рядом с тобой, громила.

Сказано было вроде как с усмешкой, но я знал Биби лучше всех. Он пойдет в бой, даже если придется ломать ноги уже мне. Не тот человек увлекся рыцарями, он мог бы стать настоящим.

– Фиби, Мори, это не игрушки...

– Мы идем.

– Ага.

Я перевел взгляд на Вардес, но та повернулась и подтвердила:

– Иду.

Все, что мне оставалось, это тупо махнуть рукой. Я не могу спасти всех, особенно когда они рвутся сдохнуть без пользы и славы.

– В нули вас всех. Если какие вопросы – обращайтесь к Леннару, это лейтенант здесь, он все объяснит. Мне надо поспать, ночь была тяжелая.

– Да. Мы слышали.

То, что это сказала Мария, глядя на здание, с крыши которого я стрелял в ее парня... Нет, не уговорить. А точно надо это делать? Ну вас, я уже вообще ничего не соображаю. Бью своих, ору на хороших людей, не рад компании лучшего друга и замечательной девушки.

Сволочи эти рыцари, могли бы и написать, что драки с единицами самая меньшая из проблем. Куда больше неприятностей доставляют люди.