Закрыв за собой двери я подошел к доспеху, постучал по нагрудной плите. Вот в этом месте ударило Винса, он умер сразу. Тук-тук по плечу – а вот сюда по касательной ударило старика и если бы не лопнуло крепление, то свалило бы. Отойдя на шаг я пнул доспех по ноге, легонько, просто обозначая. Сюда тоже может прилететь. Или по руке. Или в голову. А этот дурак хочет в ставку, вместо того, чтобы чистить кварталы после того, как мы сдохнем. Дурак и есть.

Подойдя к столу я притянул планшет, полез было за стиком, но передумал. Долго искал лист чистой бумаги, потом что-нибудь, чтобы под него подложить. Давно надо было это сделать, еще перед вторым боем. Я, вообще-то, дал какие-то распоряжения и что-то там подтверждал в официальных документах, но все-таки лучше вот так. На листе бумаги, нормальным стилом, с соблюдением всех правил. Зря нас в школе делопроизводству учили? Так что берем, кладем, примериваемся и пишем.

Я, Майс Очоа, настоящим завещаю все свое имущество и права моей маме...

– Совет настаивает на дополнительном контроле. Камера не помешает.

– Разве я подчиняюсь Совету?

Все повернулись к коменданту. Тот, немного помолчав, кивнул:

– Я согласен. Если тебе нечего прятать, то мы просто получим еще одну запись боя, из первого ряда.

"Если", значит. Уроды.

С утра меня озадачили тем, что на "универсал" необходимо поставить дополнительную камеру. На вопрос – зачем? – техники мялись и махали планшетом с копией приказа. Поскольку никто ничего толком говорить не хотел, я взял Гофа в качестве поддержки, а потом нагло ввалился на какое-то совещание у коменданта. Здесь мне и объяснили, что раз мой незабываемый силуэт в очередной раз нарисован Единством при заявлении ставки, то данная мера позволит собрать всякие полезные данные.

В лицо никто ничего не говорил, но я чувствовал спиной эти взгляды... Не доверяют. Считают подозрительным. Но молчат. Потому что я в ставке, и никто не знает, что случится, если меня не выпустить против единиц.

Чтобы сделать этим сволочам хоть что-то, я нашел среди документов нужный и сунул на подпись. Комендант скривился, но подписал перевод сержанта Рилмана под мое командование. Надо бы придумать ему какую-нибудь работу.

День катился настолько медленно, что я в какой-то момент не выдержал, заполз в доспех и поставил себе еще немного "тишины". В нули все, если помирать, так хотя бы не дергаясь от страха! Половину дозы, но этого хватило, все стало глубоко безразлично. Надо отработать маневр втроем? Готов. Дитрих на меня косился, но ничего не сказал. Можно подумать, что он ничего не принимает, так резво соскочив с больничной койки. Встали, дождались команды, подняли каркасы, на ходу построились, вернулись на исходную – десять повторов, двадцать, тридцать. Обед. Совещание по тактике, повторы всех предложений в свете открывшихся данных. Единство, словно издеваясь, выбрало то же место, что и в прошлый раз. Соответственно вероятные позиции для кинетика определены, и штабные снова начали придумывать, как бы нам половчее победить. Предложения были разные, но каждый раз выходило, что придется кем-то жертвовать. Или тенями, которые донесут заряд, или ракетчиками, которых выбьют на лету, или мехой, которой не удастся отойти к строю. В ставке нет лишних людей, которыми можно пожертвовать. Через час споров сошлись на том, что атаковать придется тремя тяжами. Ну надо же, кто бы мог подумать.

Я сидел, молча уставившись в стенку напротив. Дитрих в несколько слов разваливал очередную "гениальную" идею и тоже замолкал. Ханна стояла у стенки, явно нервничая, но тоже молчала. Простых бойцов на такие совещания не берут, только командиров, но рыцари традиционно на особом положении. Да и не так нас много.

Отдых. Техники в который раз проверяли доспех, оружие, проекторы. Я снова сидел у окна, таращась на серое, затянутое облачной хмарью небо. Рилман, иногда поглядывая на меня, перенимал опыт. А вот техники Винса ко мне не просились, я их вообще не видел. Они ведь в городе, кто бы их выпустил, так чем заняты? Хотя это и к лучшему, на что бы я копье содержал? Я же не чемпион и не звезда. Может, в самом деле согласиться на рекламу для Фарисона? Как там в моем контракте с городом, есть пункт о чем-то подобном?

– Майс? Готов?

Я повернул голову. Фон Альц стоял в проеме дверей, массивный в своем доспехе. За ним виднелась черная с оранжевыми полосами фигура. Ханна "Пчелка" Циммерман. Готов поспорить, она хотела быть "Осой". Но это я мог выбирать, имея боевой выход, а у нее только турнирные победы. Пока.

Поднявшись, я уже привычно проверил пилотский костюм, бинты. Подошел к "универсалу" и быстро, без заминки, с левой ноги... Клацнули крепления, я качнулся, проверяя приводы.

– Готов.

К чему угодно. Мне все равно, я просто пойду и сделаю то, что все они от меня ожидают. Потому что работа у меня такая. И контракт подписан.

На выходе меня догнали двое техников, несущих лэнс, я подхватил его левой, а правой проверил пускач. Да, я готов. Знакомый фургон уже ждет, вот он качнулся под ногой бело-золотой фигуры, вот захожу в него я, спокойно берусь на поручень. Все уже так привычно, но в этот раз я не трясусь от нервной дрожи, зачем. Все определено и больше незачем переживать.

Краем глаза я заметил, что Циммерман кусает губу. Поняв, что это увидели, Ханна резко захлопнула забрало. Первый бой, да? У меня уже четвертый. Еще один и можно делать ветеранскую окантовку. Хотя у Дитриха ее нет почему-то – странно, я ведь должен был заметить раньше? Наверное, слишком волновался.

Опустив забрало я проверил монитор, прошелся по внешним камерам, и не заметив ничего интересного подключился к городскому тиви. Эй, а это действительно традиция!

– Как вы можете видеть, Единство вновь выбрало местом боя эту улицу. Для наших бойцов это открывает определенные возможности. Сейчас с нами капитан Краузе, который готов ответить на самые интересные вопросы. Господин капитан?

– Спасибо, Даяна! Да, как вы видите...

Я рассматривал Месс и думал почему-то лишь о том, что она одного роста с Фиби. Жаль, что теперь не узнать, как эта красотка целуется. Подумать только, я же был рыцарем и упустил столько возможностей. Да половина девчонок в городе была бы рада засветиться рядом со мной. Может, стоило...

– Майс? Приехали! О чем ты так задумался, парень?

Голос Дитриха вырвал из ленивых серых мыслей, заставив сосредоточиться.

– Об этой корреспондентке, Месс.

– Ничего так штучка. Хочешь к ней подкатить?

– Уже не вариант, она сама пыталась, когда мы с Винсом в клубе развлекались.

– Серьезно?

– Ага, но я ее отшил. Не нарочно.

Я не сразу понял, что Дитрих снова пытается разговорами успокоить новичка, но в этот раз уже не меня, а Ханну. Мол, если двое мужланов перед боем обсуждают женщин, то отважной воительнице не пристало показывать слабость. Ладно, поболтаем, не сложно.

Фигурка в бронике и шлеме быстро кинулась нам наперерез. Наверное, это все-таки хорошая традиция. Жаль, быстро закончится.

– Пилот Очоа, что вы скажете нашим зрителям?

Скажу, что не один я такой суеверный. Хотя нет, я скажу другое:

– Как обычно, Даяна. Мы победим. Ждите.

Хорошо, что у меня так мало слов в этой сцене. Неохота напрягаться и что-то новое придумывать.

Пять минут до начала. Пакет "осада", активация. Серая тишина стала медленно расползаться, делая мир все более и более неприятным. От осознания того, насколько все плохо, у меня задрожало колено и пришлось отключить приводы, а потом несколько раз вытянуть и сжать ногу.

Три минуты. Аналитики, да и сам Дитрих, предсказывали нам быстрое развитие событий. То же место, те же юниты, но теперь почти наверняка с Лидером. Не будут они ждать и разведывать наши силы, все решится в первые минут двадцать. Вам не придется скучать, дорогие зрители, тем более, что сумерки компенсированы десятком прожекторов, совершенно случайно светивших с прошлой ночи как раз вдоль улицы. Все будет очень хорошо видно. Болейте за нашу команду!