— Странное название, — проговариваю я, вспомнив, на чем повесился или повесили беднягу Ворчуна.

— Это значит "незримые", — поясняет Райли. — Невидимость — их любимая фишка в игре. Моя любимая команда. Спонсируется научной гильдией.

Научной гильдией? Что-то у меня в голове щелкает, а вот что, понять не могу. На всякий случай, записываю и это все тоже.

Когда мы уже собираемся уходить, возвращается Лекс. Выглядит он обескуражено, так что мы сразу втроем, как раньше делали вместе с Кейт, идем в мою каморку, чтобы переговорить. Лекс тут же падает на матрас, придавив прячущегося под одеялом Потапа.

— Черт возьми, у главнюка рука тяжелая, — жалуется друг.

— Что он с тобой сделал? — интересуется Райли.

— Ну так, выразил свое мнение, — со стоном Лекс вытаскивает Потапа и кладет его рядом.

— И на этом последствия для тебя закончатся?

— Наверное. — Почесав нос, Лекс кладет голову обратно на одеяло. — Самое интересное, что Кейн слегка попытался за меня вступиться. Это было так трогательно, я чуть не прослезился.

Райли недоверчиво хмыкает. А что, я помню, что Кейн снимал, как Райли целует Лекса. Может это видео он и решил продемонстрировать, не пропадать же материалу.

— В общем, главнюк рвал и метал, и досталось в итоге всем, — продолжает рассказ Лекс, — даже брату его, Редженсу. Потом пришел Кирилл, и сказал, что с роботом разобрался, знает, чей он и кому предъявлять претензии. Одна проблема, что хозяин предмета из Муравейника на конференцию свалил. Но Кирилл его еще достанет.

После обеда я снова убегаю в библиотеку, полагая по возможности дополнить полученную нами информацию. Прежде всего, пытаюсь найти что-нибудь о команде по джанкболу Пояса, спонсируемой научной гильдией. Возможно, именно на нее указывают подсказки, оставленные у бедняги Ворчуна и несчастной Кары. Первого повесили на поясе от халата, а у Кары в квартире были шарики, похожие на те, что мы обнаружили во время соревнований по джанкболу. Ну и еще есть эмблема команды на рукаве человека хозяев игры.

Но хотя я почти уверена в этой ниточке, выйдя в сеть, начинаю бояться, что это тупик. Информации о команде просто море, в котором остается только утонуть. На фанатских сайтах нахожу преподробнейшие сведения обо всех ее участниках за последние сорок лет, чем ближе к нашему дню, тем больше. Похоже на то, что фанаты этим беднягам прохода не дают. Сообщения о том, где и с кем их видели, сыпятся одно за другим. Непонятно. Раздражающе непонятно. Хорошо хоть ни один из адресов, которые так или иначе ассоциированы с Поясами, не находится на восемьдесят восьмом.

Сделав успокоительный круг вокруг терминала, пытаюсь найти информацию о спонсорстве научной гильдии, благо половина из нас, игроков — Кара, Морис, Палома, философ, и Ворчун — принадлежат к этой гильдии. Ради этой информацией в куче всего прочего приходится долго копаться, но через полчаса все-таки удается выудить одно имя — Толлек Корн Ростэк. Именно он занимается вопросами спонсорства команды, а также является старшим распределителем научной гильдии…

Стоп. Вот оно!

Еще раз перечитываю записи, сделанные мной во время разговора с бывшим преподавателем философии. Именно этот человек — Толлек — руководил разбирательством в отношении философа и его друга — бывшего шинарда барменши. Так понимаю, он же или кто-то из его подчиненных принимал решение о понижении статуса Мориса, о переводе Паломы на новую работу, о повышении шинарда Ворчуна. Таким образом, они все могли попасть в его поле зрения. Остальные же — мы с Лексом, Герти и Бракт — попали в игру благодаря знакомству с ними.

Чтобы еще раз убедиться в своих подозрениях, пытаюсь понять, чем занимался Толлек в тот период времени, когда между заданиями у нас образовалась затишье. И действительно в том же ежедневнике научной гильдии, который я уже просматривала, нахожу информацию о конференции по социальной тематике, на которую был заявлен доклад Толлека. Правда, он на нее не явился, зато прислал статью. Ее я тоже нахожу. Довольно злобная статья, я бы сказала, что добавляет штрих к его портрету.

Что ж, вроде бы сходится, но что-то есть еще. Имена кружатся вокруг меня и кружат мне голову, их слишком много. Беру записную книжку Кары, в конец которой я переписала все сведения, полученные нами ранее, включая то, что я писала маркером у себя на коже. Эти надписи, кстати, так и не стерлись еще, но не раздеваться же в библиотеке, чтоб посмотреть на них. И да, снова нахожу имя Толлека среди сведений, подчерпнутых из дела об убийстве троих из тех, кого родственники Урсулы винили в ее гибели. Он являлся шинардом одного из этих убитых!

Ну вот, теперь наконец ясно, что связывает хозяев игры (или одного хозяина — Толлека) с этим делом. Видимо, он хотел получить ту посылку, чтобы вывести стражу на убийц своего акбрата или отомстить самому. Только вот рассказ о смерти Урсулы он зачем-то включил в сценарий игры.

Еще бы понять, зачем этому человеку смерть Сэма, которого нас заставили убить таким чудовищным способом, зачем избавляться от Кейт и какое к нему отношение имеет офицер Пайам. Хотя последний расследовал дело об исчезновении Урсулы. Возможно, Толлек подкупил или надавил на него, чтобы он замял дело и избавился от свидетеля. И теперь Пайам продолжает работать на него.

В любом случае, мне есть, чем порадовать друзей. В учебку возвращаюсь осторожно, чтобы не столкнуться с Мином. Его новая тактика устрашения меня очень не радует.

За ужином в столовой царит такой гвалт, что входить не хочется. Сжавшись в комочек, проскальзываю внутрь, но не вижу ничего особенного. Курсанты и офицеры занимается все тем же, чем обычно: едят, толкаются, переходят от одного стола к другому, кидаются друг в друга горохом. И читают что-то на экранах своих планшетов.

Прошмыгнув за едой, быстро нахожу Лекса и сажусь рядом справа от него. Слева сидит Ристика, по-хозяйски обвив его шею одной тонкой рукой в полупрозрачном ажурном рукаве, а вторую, положив ему на колено. Такая поза не позволяет ей притронуться к еде, но ее это не смущает. Я вопросительно смотрю на них. Интересуют меня, конечно, не их взаимоотношения — с этим более-менее все понятно — а причина общей оживленности в зале.

— Пропал еще один офицер стражи, — сразу понимает меня Лекс. — Некий Пайам Ферст Нима из отдела внутреннего контроля.

А, ну, понятно. Беру вилку и начинаю есть.

Выяснять адрес Толлека, на счет которого все соглашаются, что он может быть хозяином нашей игры, долго не приходится. Морис уже находил эту информацию, когда его неожиданно понизили в статусе. Он даже пытался наведаться к нему, для чего узнал и график, по которому к нему приходят убираться, проверять системы и прочее. Нашел даже схему его огромных апартаментов на восемьдесят восьмом. Они, кстати, находятся в красном секторе и выходят окнами на парк. И входят в пятый блок жилых помещений. В общем, мы совместно предполагаем, что его жилище — это как раз тот адрес, по которому мы можем найти наш итоговый приз — сирек и отпущение грехов.

Морис звонит Лексу, когда мы с ним вдвоем сидим на полу в ванной, собираясь обсудить наши дальнейшие перспективы. Мой телефон лежит в прачечной, слушая дребезжание стиральных машин, так что Лекс спокойно включает громкую связь.

— Предлагаю подняться к Толлеку вдвоем, — без обиняков предлагает Морис, — без девчонок, и не говорить им ничего. Решить вопрос по-мужски.

Лекс смотрит на меня, я на него и молчу. Мне интересно, что имеется в виду.

— По-мужски это как? — уточняет Лекс для нас обоих.

— То есть сделать все, что потребует ситуация, — все еще туманно поясняет Морис.

— А что если ситуация потребует сделать что-нибудь по-женски? — интересуюсь я.

— А, Вета, ты тоже здесь, — спохватывается Морис. Вот так вот.

Выходим на дело уже на следующий день. Узнали и подготовили все, что могли, остается только действовать. И вот мы забрались в закуток коридоров на восемьдесят восьмом и сидим. Высовываться не рискуем, предполагая, что приближение целой толпы уборщиков сможем услышать и отсюда. Сидим втроем — Морис пришел один, без девушек, а мои вопросы по поводу того, знают ли они вообще, что мы затеяли, он игнорирует. Скорей всего, они либо не знают, либо он заверил их, что все уладится без их участия. Такое очередное проявление заботы от него. Хотя это довольно мило с его стороны, но я рада, что Лекс не стал делать того же для меня — не пытался отговаривать или пытаться обмануть, а просто без разговоров взял с собой. Для меня это предпочтительный вариант, и друг об этом знает.