Пока добираюсь до лифта, запах постепенно уходит, и мне уже кажется, что ничего и не было. Мозг просто ошибся с перепуга или от усталости, ведь я всю ночь не спала. Наверняка, в этом все и дело.

Добравшись до указанного в сообщении места, вижу Лекса караулящего перед распахнутой дверью во внутренний коридор. Напротив него через бездну перекинут металлический мостик без перил, по которому я сама не раз бегала.

— Короче, — вводит он меня в курс дела, — Кейт, когда маршрут свой увидела, просто попросила нас присмотреть за этой дверкой, чтобы ее не заблокировал кто-нибудь совершенно случайно, иначе ей придется далеко обегать, и она может в час не уложиться. Пока что расскажи, что там с Райли, я ничего не понял.

Уже спокойно рассказываю другу обо всем, что случилось, пусть знает.

— И с чего это она так расчувствовалась, глядя на какого-то ребенка бесхозного? — недоумевает Лекс, в расслабленной позе прислоняясь к стене. — Думаешь это ее ребенок?

— Возможно, — пожимаю я плечами, — вот мать Роко, Блестящая, родила еще будучи школьницей и попытка самой заботиться о ребенке фактически выкинула ее из системы. Может быть, Райли оказалась в похожей ситуации, но ей пришлось от своего ребенка отказаться.

— Если так, то после обучения, она сможет его забрать обратно.

— И все будет хорошо. А я уж черти что подумала, — винюсь я.

— Ну мало ли, сходила проверила, — поддерживает меня Лекс. — Главное, чтоб Кейн не узнал. И если код на самом деле действующий, и он нам соврал, то это…круто в общем, полезно знать на будущее.

Общаясь, мы дожидаемся Кейт. Причитающийся на все задание целиком час уже перевалил за две третьих. За это время так никто и не сунулся перекрывать ей самый оптимальный маршрут, так что видимо никто и не собирался ей пакостить. Увидев нас в конце коридора, подруга вздыхает с облегчением. Просто машет нам и бежит дальше, я так понимаю, к последней уже точке дистанции. Мы смотрим, как она забегает на дребезжащий мостик, добегает до середины и… с ужасным криком проваливается в бездну!

Страшные несколько мгновений, пока мы не бросаемся туда и не видим, что Кейт по счастливой случайности все еще с нами, повиснув на ремне чехла от планшета на спиленном куске арматуры. Мы подползаем к ней по этому чертовому мостику, по оставшейся висеть над бездной его первой секции. Лекс тянется к Кейт, а я стараюсь удержать самого Лекса. С большим трудом он затаскивает ее обратно на мостик.

Несчастный старый мостик, вполне надежный, кому-то пришлось сильно потрудиться, чтобы он сломался под весом Кейт. Нужно было сделать это ночью. Она кричит и плачет, шокированная внезапной близостью бездны и смерти. А мы с Лексом смотрим на мостик, который несколько минут назад прикидывался совершенно безопасным, и никак не верится, что кто-то с его помощью пытался не напакостить, не помешать, не унизить, а просто-напросто убить нашу подругу.

Нам с Лексом в итоге приходится почти весь день просидеть взаперти. Естественно, Кейт не смогла уложиться в час времени, хотя ей и оставалось немного, так что она вынуждена была пожаловаться на свои злоключения, и она сослалась на нас как на свидетелей, что, наверное, не стоило делать, поскольку это породило лишь лишние вопросы и всех рассердило. Офицеры совершенно правильно поняли, что мы там стояли из-за недоверия к ним, и восприняли это болезненно, хотя и не представляю почему. Причины подозревать их в мухлеже у нас все-таки были. Увы, из-за этого с формулировкой, что им надо проверить, не причастны ли мы сами к событию с Кейт, нас закрыли в прачечной, а потом похоже вообще о нас забыли. Выпустила нас Ристика, соскучившаяся по Лексу, но это уже ближе к вечеру.

Выйдя наконец на свободу, обнаруживаем, что большинство курсантов нервно бродит по помещениям учебки и не знает, чем себя занять, хотя время занятий еще вроде бы не закончилось. В коридоре возле выхода на платформу не менее нервно топчутся девушки из обслуживающей гильдии с подносами в руках, на которых стоят банки с газировкой и тарелки со всякой закуской.

— Не хотим туда идти, — поясняет одна из них, радостно глядя на Лекса. — Лексик, отнеси, а? Я в долгу не останусь.

— И что там такое? — заинтриговано спрашивает друг, забирая у нее поднос.

— Да ничего, просто офицеры совещаются, — отвечает девушка с улыбкой и порывается скорее смыться. Два других подноса быстро перекочевывают в руки к нам с Ристикой, потому что нам же тоже интересно послушать. С любопытством мы выходим на платформу.

Что ж, очевидно, тема покушения на убийство опального курсанта никого не интересует, Офицеры же занимаются более актуальным для них вопросом распределения курсантов по учебным группам с учетом результатов первых экзаменов. Выглядит это следующим образом — на платформе среди кустиков в кадках стоит большой круглый стол, вокруг которого удобно устроились младшие офицеры с картами в руках. Клички курсантов написаны у них на разноцветных картонках, которые они преспокойно разыгрывают между собой, время от времени споря о ценности какого-нибудь из них в денежном эквиваленте.

— Ну и толку-то от этих баллов, стоило выкладываться… — презрительно сплевывает на пол один из курсантов, кто все еще стоит и наблюдает за этим безобразием позади круга из кустов. Разочаровавшись окончательно, он уходит, за ним подтягиваются и остальные. Полагаю, связь ценности курсантов, озвучиваемая офицерами, и суммы полученных баллов показалась им не слишком явной.

— О, Нулевая, — офицер вытягивает очередную бумажку из стопки, — ну эту Редженс себе уже выиграл, — пренебрежительно добавляет он и запихивает ему эту бумажку сразу в карман. — Как это называется, мертвый актив?

— Не особо мертвый, — напоминает Редженс, вытаскивает бумажку, сминает в шарик и выкидывает в бездну. От негодования чуть поднос не роняю, словно полетела не бумажка, а сама Кейт.

— Избавиться нельзя, но можно самому пользоваться, — говорит еще кто-то и все ржут.

Выйдя из-за кустов, шмякую поднос с закусками на стол, прямо поверх разбросанных по нему карточек с кличками. Лекс делает то же самое, только Ристика подает его как положено. Один из офицеров берет банку с подноса Лекса.

— Взболтал?

— Для вас только самое лучшее, — с нарочитой любезностью отвечает друг.

Офицер злобно щурится и открывает банку, держа ее подальше от себя. Никаких брызг, все аж даже удивляются и уже бесстрашно разбирают остальные банки. Фонтанирует почему-то только та банка, что достается Кириллу.

Все замирают, глядя на него, и только Лекс в опустившейся тишине характеризует ситуацию резко негативно — одним коротким словом.

— Это не планировалось, честно, — добавляет он немного испугано. Но Кирилл только отряхивается и начинает смеяться. Остальные, глядя на него, тоже позволяют себе расслабиться, и уже под незатихающий смех и постоянные подшучивания друг над другом, офицеры разыгрывают оставшиеся карточки.

Мы все так и стоим у стола, следя за игрой. Распределив все "активы", офицеры начинают играть в какую-то другую игру, ставя на кон то, что у них есть, то выигрывая, то проигрывая курсантов друг другу, и опять-таки споря о ценности новичков. Меня скоро посылают за новой порцией закусок, и когда я возвращаюсь с полным подносом всякой снеди, Кейн радостно объявляет, что проиграл меня Редженсу. Попытается отыграть, но ничего не обещает.

Прекрасно. В сердцах я беру с подноса тарелочку с жареным луком, собираюсь вывернуть ее ему на голову, но другой офицер дергает меня за руку и, усадив к себе на колени, запускает пальцы в эту тарелку. Мои снаряды тают на глазах.

— Хорошо вы устроились, — говорит этот офицер, дыша на меня луком. — Может, тоже парочку нулевых себе завести?

— Вот и заведи, — Редженс рывком вытаскивает меня из его объятий и пересаживает к себе на колени. Шикарно, Кейн отсюда ближе. Беру тарелку с вялеными помидорами, но и их тут же разбирают прямо из моих рук. Что ж такое-то! Почему судьба так бережет это чудовище?!