Теперь втроем мы мчимся вниз, на вокзал, а оттуда спускаемся под землю к лагерю падших. Собака уже ждет нас у лестницы. Добравшись до входа в лагерь, мы видим, как люди старательно заваливают арку мусором. Внутрь уже приходится протискиваться. К счастью, нас пускают туда всех вместе и никто не жалуется. Только один из стражников, пропустив нас, вылезает в еще оставшийся пока просвет в баррикаде из старой мебели и распыляет снаружи аэрозоль из баллончика. Потом закрывают и эту дырку.

Гору из крупных вещей, заваливают сверху множеством мелких, так что я даже не представляю, как долго с утра все это будут разбираться, чтобы снова можно было вылезти наружу. Но полагаю, такой подход оправдан. Вот-вот по другую сторону от этого нагромождения начнется настоящий ад, и из всех щелей полезут очнувшиеся от спячки монстры, часть из которых, как я теперь понимаю, невидима и не осязаема, но от этого не менее опасна. Может ли она пробраться через всю эту кучу хлама? Наверное, могут, как могут материальные чудовища пробиться через эту толщу мусора. Полагаю, важно, чтобы они не учуяли, ну услышали и не поняли, что за нею кто-то прячется.

Детей в переходах уже нет, а взрослые, внимательно обозрев свое творение, начинают расходиться. Гирлянды фонариков, развешанные на стенах, выключаются, и свет остается только от фонарей, что мы держим в руках. Роко никуда не спешит.

— Я остаюсь здесь, — он освещает фонариком маленькую палатку из одеял, в которой можно только сидеть. — Я уже взрослый, и сегодня пришла моя очередь быть стражником.

— Будешь сторожить эту конструкцию? — Лекс кивает на баррикаду. — Чтоб ее монстры не разворовали?

— Типа того, — усмехается Роко, но выглядит взволнованным. — Если начнется прорыв, то я должен буду разбудить всех. Шуметь нельзя, так что я буду просто дергать за эту веревку, — он показывает конец веревки, завязанный в узел. — Другой конец старейшина привяжет к своей ноге. Еще одна веревка будет привязана к его руке, за нее он потянет, чтобы разбудить следующего и так по цепочке. Таким образом все быстро узнают, что чудовища пришли за нами, и нужно прятаться.

— А что будет, если кому-нибудь ночью приспичит в туалет? — интересуется любопытный Лекс.

— Лучше сходить заранее, но вообще веревки легко снимаются.

— А прятаться куда?

— Получив сигнал, нужно, сохраняя полную тишину, выключить обогреватели, вещей не брать, собрать детей и спуститься вместе с ними под решетку, закрыть люк с той стороны на замок и идти по воде к нижнему выходу из зала, — перечисляет Роко с интонацией отвечающего у доски школьника.

— Так ведь вода наверняка ледяная.

— Все равно лучше, чем быть сожранным. Внизу есть комнатка, в которую мы все можем поместиться, но кучно, впритык. Зато обогреватель там есть и вместе теплее.

— И часто у вас такие прорывы случаются?

— Нечасто, — Роко мрачнеет, — на моей памяти только несколько раз пытались и всего единожды монстры пробрались за баррикаду.

— А что со стражником в тот раз было?

— Его больше не видели, — еще мрачнее говорит парень.

— Понятно, ну, прощай, друг, — неуместно шутит Лекс, пожимая руку бедному Роко. Тот только моргает.

— Он шутит, все хорошо будет, — встреваю я, не выдерживая его обескураженного вида.

— Правда, у тебя такое предчувствие? — с надеждой спрашивает мальчик, с которого за последнее десять секунд испарилась вся взрослость и уверенность.

— У меня нет никакого предчувствия, — признаюсь я, — плохого в том числе.

— И потом, если что, мы-то ни в какую маленькую комнатку уже не влезем, так что придется нам идти тебя спасать, — Лекс успокоительно хлопает его по плечу. — У нас большой опыт борьбы с тараканами и птицами, а у Веты еще и с плотоядными жуками.

— Многоножками, а не тараканами, — машинально поправляю. — Хотя в принципе неважно.

— Вам пора, — уже живее отвечает Роко, взглянув на циферблат большого старого будильника, стоящего возле палатки. — Увидимся утром, — улыбается он нам.

Войдя в палатку провидицы, мы отмечаем, что она готовится ложиться спать. На ней плотная розовая ночная рубашка, а волосы аккуратно убраны под шапочку. От обогревателя в палатке довольно тепло, но провидица укутывается в толстое одеяло и устраивается отдыхать, привязывая к ноге и руке, тянущиеся с двух сторон веревки.

— А нам что делать? — спрашивает Лекс.

— Тоже спать ложитесь, — провидица указывает нам на одеяла рядом со входом. Собака уже устроилась на одном из них. — Когда миры соединятся, вы сами почувствуете.

— И что, Вета отделается от своего рыбо-монстра во сне?

Неплохой и даже уютный вариант, тем более что спать как раз очень хочется.

— Нет, — к сожалению, отвечает провидица, надевая веревочную петлю на свое левое запястье. — Где-нибудь часа в четыре утра, когда связь между мирами начнет слабеть, вы тихо встанете, — она подчеркивает слово "тихо", — спуститесь в люк, — она на несколько секунд отдергивает кусок половицы, лежащей в центре палатки, показывая этот люк, — сядете в лодку, чтобы не намочится, а то простудитесь еще. Двигайтесь в ту сторону, — она показывает куда, — через шлюз выйдите наружу. А там дух приведет, куда надо.

— И что там нужно будет сделать? — спрашиваю я, нервничая.

— Ничего, походите рядом по коридорам, и мир сам вытянет из тебя постороннего духа как…этим…у вас есть такой прибор…как пылесосом!

— Примерно так я этого духа и подцепила, — сетую я.

— Ну, как у вас говорится, выход из ситуации там же где и вход! Только вы, главное, не останьтесь там, а то будете как я. Вы хорошо плаваете?

Мы переглядываемся. В этом мире нам особо как-то не доводилось поплавать. Бассейнов на нулевом уровне нет. А там, куда Лексу пришлось нырять, чтоб хлыст Мина вытащить, там на самом деле мелко было, плаванием это не назовешь.

— Ну ладно, цель ясна, — вполне довольный Лекс опускается на одеяло, на котором уже возлежит собака. Поскольку она ему одеяло не уступает, он просто обнимает ее и, похоже, удобно устраивается. Собака, было, поднимает голову, чтобы возмутиться, но передумав, кладет обратно.

— Последний вопрос, — робко прошу я, раз свет в палатке еще не выключился. — А с Роко все нормально будет?

— Конечно, — вполне уверенно отвечает провидица из-под одеяла, — если монстры не нападут, — добавляет она также уверенно.

Учитывая, что провидице в этом мире сложно "провидеть", приходится удовлетвориться таким ответом и улечься тоже. Но через несколько секунд, провидица откидывает край своего одеяла и все же добавляет:

— Раньше здесь все так жили, как падшие, — выдает она. — Когда я пыталась вернуть свой дар и все еще была оптимистично по этому поводу настроена, то мне иногда удавалось ненадолго проникнуть в прошлое этого мира. Я видела большие когарты первых поселенцев, примерно с нашу общину падших, а то и больше. Тогда когарты были просто группами людей, объединившихся для обороны и помощи друг другу. В те времена не было этих надежных дверей и шлюзов, и людям приходилось выставлять охрану на ночь от появления монстров, приходящих с темнотой. Это и были тогдашние стражи. А теперь они все объединены в гильдию и охраняют людей друг от друга.

На этом наступает одиннадцать часов вечера и гирлянды лампочек над нами, делающее палатку такой уютной, гаснут. Провидица сразу прекращает свой рассказ, хорошо хоть не на полуслове. Где-то с минуту мы слышим лишь тишину, а потом пространство вокруг нас наполняется звуками, тихими, но пугающими. Мы вроде бы находимся в безопасности, но заснуть под эту какофонию сложно. Как подумаешь, что от чудовищ нас отделяет не две качественные тяжеленые двери, а всего лишь груда хлама, сразу сна ни в одном глазу. К такому надо привыкнуть.

И в итоге я прекрасно засыпаю, благополучно пропустив тот момент, когда миры соприкасаются друг с другом. Правда, даже не представляю, что должно было бы измениться, что я должна бы была почувствовать. Может быть простым людям это вообще не дано уловить.