Я на цыпочках подхожу к мертвому и изуродованному телу, стараясь не наступать на кровь, хотя это невозможно. По-моему, это был крупный мужчина. На то, что от него осталось тяжело смотреть, особенно учитывая предположение, что он, до того как пилы разрезали ящик, был еще жив и в полной мере почувствовал начало того, что с ним произошло. Я вижу остатки веревки там, где должны были находиться его руки и ноги, то есть в ящик его поместили связанным. Рот же ему заткнули кляпом. По нелепой случайности бантик, такой, которыми обычно украшают подарки, остался целым и на месте, не сполз, не затолкнулся между кусками окровавленного мяса, а все также красуется поверх всего этого, как будто мы и вправду получили такой вот презент. Презент от второй команды, наверное, хотя сложно представить, что они согласились выполнить такое задание. Среди останков я также обнаруживаю белую идентификационную карточку, хотя теперь-то она полностью красная.

Мы все в ужасе вздрагиваем, потому что кто-то начинает ломиться в дверь — не ту, что над канавой, а ту, что в стене с окнами. Раньше ее было незаметно особо, потому что она скрыта поставленным там подъемником с досками. Кто бы это ни был, ему никак не войти.

— Откройте, откройте, что там происходит?! — истерично кричат из-за двери. Слышны и мужские и женские голоса, они перепуганы как и мы.

Мы переглядываемся, и никто не двигается с места.

— Наверное, это вторая команда, — предполагает Палома, убитым голосом. — Они тоже не понимают, что происходит.

Морис с трудом встает и, поколебавшись и снова обведя нас всех взглядом, отводит подъемник в сторону. В зал тут же врываются четверо. Обеих девушек я уже видела, так что это действительно вторая команда. Кроме них заходит сухонький пожилой мужчина и спортивный молодой человек. Они знают, куда смотреть, но увидев труп, они приходят в неподдельный ужас. Проходит некоторое время, прежде чем им удается его обуздать.

— Это мы сделали, это мы сделали, — много-много раз повторяет шокированная блондинка, не помню, как ее зовут.

— Нет, мы не виноваты! — прерывает ее пожилой мужчина. — Нас заставили, обманули, мы все объясним стражам, — дрожащим голосом говорит он.

— Ага, и как же мы этот докажем?! — не соглашается его молодой товарищ и потрясает своим планшетом. Остальные тут же бросаются проверять свои устройства. После этого никто никому ничего не говорит, но и так ясно, что ни у кого из нас переписка с хозяевами игры не сохранилась.

— Объясните нам вашу роль в этом, — грустным голосом просит Лекс. — Для вас это задание началось раньше очевидно.

— Мы думали это один из вас, — утирая слезы, лепечет блондинка.

— Да, мы должны были усыпить его и, положив в ящик, оставить вам, — продолжает за нее брюнетка. — Но мы же не знали, что это за место! — Она обводит взглядом штабеля досок. — Мы пришли с другой стороны, и там ничего такого нет! — практически кричит она, словно пытаясь убедить нас в своей невиновности.

— Но вам приказали напасть на человека! — злится Палома, — как вы вообще согласились на это?

— А что такого?! — рычит на нее молодой. — Всего лишь положить баиньки. Вы же запустили эти хреновину, так что не взваливайте это все на нас!

— Тихо, тихо, — пытается унять его пожилой, нервно оглядываясь. — Мы должны быстро решить, что нам делать!

— А что с нами будет, если мы пойдем к стражам? — спрашивает блондинка со страхом.

— Это спланированное убийство, — быстро качает головой из стороны в сторону молодой. — За это отрубают руку. Сначала пальцы по одному в день, потом кисть, потом до локтя, затем до плеча. Не знаю, как вы, а я не ценный работник. Мне гильдия протез не оплатит, просто скинет куда-нибудь пониже! А я такого не хочу! Так что я вам скажу одно — от трупа мы избавимся, все тут вымоем и забудем, ясно? — Он обводит нас злым взглядом.

— Хотя бы знать, кто это… — пожилой с ужасом оглядывается на окровавленное месиво. — Вы знаете, кто это? — он одевает перчатку, торчащую из его кармана и быстрым шагом подходит к трупу, укрыв рот и нос ладонью второй руки. Рукой в перчатке он быстро обшаривает одежду.

Я вспоминаю, что все еще держу в руке идентификационную карту, поднимаю и смотрю на нее, но сказать почему-то ничего не могу. Словно забыла, как это делается. Но, когда уже почти получается что-то выдавить из себя, пожилой достает из того что осталось от одежды убитого пропитанную кровью бумажку. Блондинка истошно кричит.

Успокоить девушку не удается. Выпучив глаза она кричит и кричит, и Герти не выдержав, выбегает в коридор.

— Эта одна из открыток, которые мы рассылали, — объясняет за нее брюнетка.

— Мы тоже рассылали, — Палома подходит к пожилому мужчине и смотрит на открытку, которую тот развернул на вытянутых руках. Палома отрицательно качает головой. — Здесь адрес, этот адрес. — Она снова смотрит на открытку. — Твоя судьба ждет тебя… — читает она.

— Про судьбу мы писали, но не адрес, — дрожащим голосом говорит брюнетка.

— Они узнают, они узнают, — перестав кричать, начинает повторять блондинка. — На почте знают, кто рассылал открытки.

— Если они найдут труп, то быстро выйдут на всех нас, — говорит молодой мужчина, — нам не отвертеться никак. Так что делайте, как я говорю. Пусть одни из нас сходят за чистящими средствами и мешками, другие покараулят, чтобы сюда никто не вошел.

— Если придут рабочие, что мы сделаем? — спрашивает Морис.

— Да уж придумайте что-нибудь, — рычит молодой. — Мы пойдем с… со стариком, — не желает называть он имен, — купим все что нужно, а то вы все какие-то пришибленные, вас сразу заподозрят, — выплевывает он нам.

Придумав условный стук, мы блокируем двери изнутри, и остаемся ждать. Я просто кладу карточку в карман, так и не сказав ничего.

Кажется, что проходит вечность. Мы уже начинаем волноваться, что они никогда и не придут, а наша команда еще и про Ворчуна помнит, что тоже доставляет беспокойство. Неизвестно, что придет ему в голову. Побежит он к стражам или нет. Страшно и то, что мы сделали, страшно и то, что нам за это грозит. Непонятно, почему с нами сделали это, кому и зачем это было нужно. Со всеми этими мыслями мы и варимся, разбредясь по лесопильне.

Я знаю, кого именно мы убили.

Наконец, Герти, оставшаяся стоять у самой двери, выбегает в зал и жестами зовет нас за собой. Мы все подбегаем к двери.

— Это был условный стук? — уточняет у нее Лекс, а то она сама объяснить не может. Она кивает. Лекс разблокирует дверь и не без сомнений открывает ее. К счастью, там только те, кого мы ожидали, с двумя сумками бутылок с химией и тряпками.

Мы выставляем все на пол и разбираем тряпки и одеваем перчатки.

— Ну и кто сделает главное? — спрашивает молодой, испытующе глядя на всех остальных. Ясно, что сам он в этом участвовать не собирается. Девушки еще больше бледнеют и одна за другой отказываются, Мориса чуть снова наизнанку не выворачивает, так что остаемся мы с Лексом и пожилым. Не без содрогания подходим к трупу, пересиливаем как-то себя, но тут возникает чисто практическая проблема. Мешков всего два, и труп в них по частям вроде бы должен влезть, но так, чтобы нам не изгваздаться с ног до головы в чужой крови, положить его туда затруднительно. У нас и не получается. Были бы еще мешки, мы бы их на себя надели и все, но снова ждать, пока кто-нибудь за ними сбегает, мы не рискуем.

Довольно сильно перемазавшись, мы все-таки запихиваем свою нечаянную жертву в мешки и спускаем их в канаву. Пока остальные, отдраивают пол, стены, механизм внутри и вообще все, где видят хоть пятнышко, мы пытаемся отмыть кровь от себя, и частично преуспеваем в этом.

— Здесь неподалеку Изумительная комната, — вспоминает Лекс. — Почти что, только подняться и надо.

Что ж, отдраив все, избавляемся от тряпок и прочего, скинув все туда же в канаву. Морис находит рычаг, который открывает заслонку, и все улики, в том числе то, что осталось от человека, падает куда-то вниз, откуда предположительно попадет в бездну.