Спасительный план в его голове родился неожиданно несколько месяцев тому назад.

«Друг моего друга не может быть мне врагом», – в этой аксиоме суть плана. Надо стать другом нацистской Германии, и тогда Япония не посмеет напасть на СССР. Задача непростая, но вполне реализуемая. Он уже подробно разъяснил полпреду в Германии тов. Мерекалову, как постепенно донести до руководства Рейха инициативу Сталина по улучшению отношений наших стран.

Развязать пожар войны, тем более мировой, коммунисты мечтали всегда. По их убеждению, именно война приносит победу коммунистам. Сталин готовил страну к войне, но хотел вступить в неё, когда империалисты её развяжут, передерутся и ослабят друг друга. Но теперь сложилась такая обстановка, что реальным факельщиком новой войны был только Гитлер. Помощь Гитлеру и дружба с ним убивала двух зайцев – убирала опасного врага, Японию, и приближала начало такой желанной большой войны.

Уже 11 апреля 1939 г полпред Мерекалов закидывает удочку статс-секретарю МИД Германии Вайцзекеру. В беседе он заявляет:

«Советская Россия не использовала и не намерена использовать против Германии существующих её трений с западными державами. С точки зрения России нет причин, которые могут помешать нормальным взаимоотношениям с Германией. А начиная с нормальных, отношения могут становиться всё лучше и лучше».

Ясный сигнал Гитлеру о желаемой дружбе Сталин даёт 3 мая 1939 г – заменяет наркома иностранных дел, еврея Литвинова на Молотова. В последующие месяцы временный поверенный в делах, советник посольства Астахов давал понять германской стороне, что смещение Литвинова означает поворот в советской политике, что в англо-советских переговорах Англия вряд ли получит желательные для нее результаты.

В конце концов Германия для большевиков всегда была близким государством. И на немецкие деньги они разваливали царскую армию, и Ленин ехал в пломбированном вагоне. Ведь Сталин был крёстным отцом рождающихся Вермахта и Люфтваффе. Он дал добро для подготовки будущих немецких асов в Высшей школе военных лётчиков в Липецке с аэродромом, ангарами и складами авиационных материалов. Немецких танкистов готовили в учебном центре «Кама» под Казанью с танкодромом, мастерскими и вспомогательными службами, готовили на новейших немецких и советских танках. Рядом с городком Вольск на берегу Волги, недалеко от Саратова, немцам предоставили военную базу «Томка» с аэродромом, ангарами и лабораториями для разработки и испытаний боевых отравляющих веществ. Большевики свято верили, что только большая, желательно мировая война принесёт им победу над капиталистами в других странах. Сталин вполне допускал, что факельщиком нового пожара мировой войны может стать обделённая Версальским договором Германия, и всячески способствовал её милитаризации.

Своё кредо он потом сформулирует в сентябре 1939 года за обедом с Генеральным секретарём Исполкома Коминтерна Георгием Димитровым в присутствии Молотова и Ворошилова: «Мы не прочь, чтобы они (капиталисты – прим. автора) подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если бы руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались».

Лёд тронулся. Гитлер принимает дружбу Сталина, ему нужен союзник в предстоящем разгроме Польши, а затем и Франции. В беседе с Астаховым и торгпредом Бабариным в Берлине 26 июня полномочный представитель МИД Германии г. Шнурре заявил:

«В настоящее время германская политика на Востоке берет абсолютно иной курс. С нашей стороны не может быть и речи об угрозе Советскому Союзу».

2 августа 1939 г уже Риббентроп принимает Астахова и открытым текстом заявляет, что если соглашение с Москвой будет достигнуто, то будут удовлетворены все её требования по республикам Прибалтики и Польше.

15 августа 1939 г посол Германии в Москве Шуленбург получает от Риббентропа обширный текст предложения Германии, который он должен зачитать Молотову, и поручение добиться аудиенции у Сталина. В тексте указано:

«… для ускорения достижения соглашения имперский министр иностранных дел фон Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени фюрера изложить взгляды фюрера господину Сталину…»

В тот же день в 8 часов вечера, заслушав пространное заявление посла, Молотов говорит, что советское правительство тепло приветствует германские намерения улучшить отношения с Советским Союзом и верит в искренность этих намерений. Затем он добавляет:

«В этой связи нас интересует вопрос о том, как германское правительство относится к идее заключения пакта о ненападении с Советским Союзом, а также видит ли Германия какую-нибудь реальную возможность повлиять на Японию с целью улучшения её отношений с Советским Союзом и урегулирования пограничных конфликтов…»

Ответ посла Молотову:

«Что касается отношений с Японией, то имперский министр иностранных дел уже говорил господину Астахову, что у него на этот счёт есть своё собственное мнение. Таким образом, можно предположить, что имперского министра иностранных дел может заинтересовать и этот вопрос, тем более что его влияние на японское правительство определённо не маленькое».

Молотов заявил, что это его очень интересует.

Ответ из Берлина пришел 17 августа 1939 г:

«Вопросы, поднятые господином Молотовым, соответствуют германским пожеланиям, а именно: Германия готова заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, если желает советское правительство, не подлежащий изменению в течение 25 лет. …Наконец, Германия готова, и это полностью соответствует позиции Германии, попытаться повлиять на улучшение и укрепление русско-японских отношений».

21 августа – обмен личными посланиями Гитлера и Сталина. Гитлер торопит подписать пакт о ненападении и согласен на дополнительный протокол, желаемый советским правительством. Сталин благодарит за письмо и соглашается принять Риббентропа 23 августа.

В тот же вечер Риббентроп по телефону информировал японского посла Осиму о последнем повороте в отношениях между Берлином и Москвой. Следующим вечером посла Японии принял статс-секретарь МИД Германии Вейцзекер и имел с ним продолжительную беседу. Вейцзекер:

«Соглашение вынуждает нас сделать шаги на пути к умиротворению японо-русских отношений и к обеспечению стабильности такого положения в течение довольно длительного периода времени».

Посол был обеспокоен и сообщил, что ожидает шок в Токио.

Риббентроп прилетел в Москву 23 августа.

Сталин и Риббентроп: глаза в глаза

Из записи беседы, состоявшейся в ночь с 23 на 24 августа между имперским министром иностранных дел, с одной стороны, Сталиным и Председателем Совета Народных Комиссаров Молотовым, с другой стороны:

«Обсуждались следующие проблемы: 1. Япония. Имперский министр иностранных дел заявил, что германо-японская дружба ни в каком смысле не направлена против Советского Союза. Более того, мы в состоянии, имея хорошие отношения с Японией, внести действительный вклад в дело улаживания разногласий между Советским Союзом и Японией. Если господин Сталин и советское правительство желают этого, имперский министр иностранных дел готов действовать в этом направлении. Он соответствующим образом использует свое влияние на японское правительство и будет держать в курсе событий советских представителей в Берлине. Господин Сталин ответил, что советское правительство действительно желает улучшить свои отношения с Японией, но что есть предел его терпению в отношении японских провокаций. Если Япония хочет войны, она может ее получить. Советский Союз не боится ее [войны] и готов к ней. Если Япония хочет мира – это намного лучше! Господин Сталин считает полезной помощь Германии в деле улучшения советско-японских отношений, но он не хочет, чтобы у японцев создалось впечатление, что инициатива этого исходит от Советского Союза».