— Пииннь!

Синичка — он мог бы поклясться, что это та самая, «добрая подружка», не раз прилетавшая к нему, подлетела так близко, что он увидел, как сильно-сильно бьётся её маленькое сердечко. И он неожиданно ощутил прилив сил. А потом … Потом, будто в ответ на то, что он, Наследник Шторма, смог, сдержал слово, он получил вознаграждение за своё терпение.

Сердце — до этого бившееся как бешеное, вдруг успокоилось. И на него опустилось умиротворение, как бывает, когда после трудного дня ты садишься отдохнуть и понимаешь, что сделал, всё, что мог. Сделал всё правильно, и ты теперь в ладу с самим собой и со всей вселенной. Тёплое дыхание мимолётно коснулось затылка, задержалось около шеи, проникло в душу, разгоняя тьму. А потом тепло ушло, но ощущение равновесия и спокойствия осталось. И только когда пришёл новый день, и рассвет очертил горы розовыми красками, раздался голос китайца:

— Всё закончилось, Наруто-сан. Как и договорились, я разрешаю тебе встать.

Наруто, успевший впасть в состояние, близкое к медитативному, проворно вскочил на ноги. Бросился в пещеру, отмахнувшись от Ооноки-сана, что-то добродушно ему говорившего вслед:

— Саске!

Не останавливаясь, он добежал до ложа, умом понимая, что в пещере никого нет, но из упрямства желая получить подтверждение.

Пещера была пуста. Он присел на корточки, с грубоватой нежностью дотрагиваясь до разбросанных в разные стороны еловых ветвей. Пахло омегой. И этот запах … самый желанный на свете запах, уверенно перебивал запах крови. Значит … Пальцы Наруто погладили чуть колючие иглы, альфа невольно обернулся, словно тот, кого он звал всем сердцем, вдруг вернётся.

— Значит …

Опять вскочив на ноги, Наруто выбрался из пещеры. Ооноки старательно упаковывал в багажник послужившие своё подушки. Прервав занятие, улыбнулся, произнёс со значением, будто услышав, что тот говорил только что:

— Значит, молодой господин, ваш омега справился. Ведь он …

— Омега из горного округа Нараяма, знаю, — задумчиво прервал старика Наруто, опять посмотрев в сторону гор. Его тянуло туда, словно магнитом. Поэтому Наруто и не услышал тихого:

— Кто знает, кто он …

Наруто действительно ничего не услышал. Оживлённый, он помог Ооноки погрузить вторую подушку, прогрел мотор. Хотелось двигаться, куда-то бежать, кричать на весь мир о своей спасённой любви. Жизнь, казалось, вернула все краски, включив Наруто в свой радужный, наполненный светом, круг. Отодвинув воспоминание о том, что случилось, за далёкую, кажущуюся нереальной, черту. Или это свойство старости, во всём видеть сплошные беды? Наруто об этом не думал. Он словно встряхнулся, возродился, питался надеждой, ожиданием. Ведь у них с Саске всё получилось! Тьма отступила, мрак рассеялся … всё должно быть отлично! Они справились, и, если потребуется … справятся снова! Душа, которую согрела мимолётная нежность, Наруто был в этом уверен, победившего смерть омеги — пела, и ничего не замечала вокруг, кроме радости и безмерного, одуряющего счастья.

Ооноки-сан покосился на молодого человека, но, покачав головой, ничего не стал говорить.

Вырулив на шоссе, Наруто поехал к дому Инудзуки.

***

— Киба!

Улыбаясь, Наруто вылез из машины и пошатнулся, когда излишне любвеобильный друг повис у него на шее, неся какую-то чушь о братской любви и преданности. И только когда «клыкастого» альфу с трудом отцепили, Канкуро, вздохнув, пояснил причину столь бурного изъявления чувств:

— Как понимаешь, братишка здорово нагрузился. Мы … недавно были в полиции. Хотели кое-кого посадить … Но этот «кое-кто» оказался неприкасаемым. Слово одного-единственного человека против слова целого Клана.

Разом помрачнев, Наруто оперся о тёплый бок внедорожника. Он прекрасно понял, кто этот «кое-кто». Хьюга Неджи. Сердце, только что певшее о великой любви, сжалось. Напомнив о том страшном видении соулмейта. Из-за которого он едва не съехал с катушек от ярости.

Ооноки неторопливо выбрался наружу:

— Как видишь, Наруто-сан, не только ты совершаешь ошибки.

Старший Собаку но приподнял бровь:

— Наруто-сан?

— Долгая история, — отмахнулся Наруто. И зло уточнил:

— Неужели полиция отказалась принимать заявление?!

— О, — скривил губы Канкуро, — они были столь любезны, что даже отправили к заброшенным шахтам людей. А потом, любезно так, по громкой связи объяснили, как мы неправы, клевеща на столь достойного гражданина Долины. Там никого нет, Наруто. Понимаешь? Никаких следов. Даже если …

— А родствен … род … — запинаясь, поднял мутные глаза Киба, — словом … тот Хьюга пропал.

— И нам торжественно дали слово … Что у них в Клане никогда не было людей с таким именем.

— А Какаши-сан вообще пригрозил посадить нас под арест, — пожаловался Киба, тяжело наваливаясь на Наруто и погружаясь в прострацию.

— Ну что ж, — задумчиво объявил Наруто, помогая отвести отключившегося Инудзуку обратно в дом, — значит, так тому и быть.

Канкуро, придирчиво проследив за тем, чтобы бессознательное тело Кибы правильно разместили на вытащенном из стенного шкафа футоне, обернулся:

— Ты о чём?

Наруто взъерошил волосы, на которых медленно таял снег:

— О том, что я остаюсь здесь, в Долине. Навсегда!

* Предания гласят: было два оружейных дел Мастера. Масамунэ и Мурамаса. Когда меч Масамунэ и меч Мурамаса воткнули в дно ручья, то опавшие листья, которые плыли по течению, огибали первый меч. А меч Мурамаса разрезал их надвое. Отсюда две ипостаси мечей, их природа: меч, предотвращающий столкновение, то есть сохраняющий жизнь и меч разящий, то есть несущий смерть.

** Как уже упоминалось, глаз ядовитой змеи покрывает сухая плёнка, придающая взгляду пресмыкающейся твари кажущуюся неподвижность и холодность. А «цветовая палитра» от жёлтого до чёрного, включая «болотный» оттенок.

*** Мёртвые больше ничего не скажут.

**** Двойное самоубийство, если кто забыл.

========== Глава 22. ==========

Комментарий к Глава 22.

Внимание! Осталось не так уж и много глав … Потерпите.

— Не понял?

— А что тут непонятного?

Гаара, непривычно домашний, в кимоно пастельного тона, расшитого по подолу цветами, встал в дверях, уважительно поклонившись Наруто:

— Наруто-сан… Добро пожаловать в Долину. Кажется, я должен был произнести именно такие слова при нашей первой встрече?

— Гаара!

Канкуро смущённо кашлянул. Наруто жестом показал, чтобы все, кроме храпящего на футоне Кибы, вышли из комнаты, оставив их с Гаарой наедине. А еще его смущал пристальный, изучающий взгляд омеги. Словно он знал что-то, недоступное лично ему. Как в старые добрые времена… Он, скрывая раздражение, повел плечом. И получил в ответ еще один взгляд, вместе со словами:

— Следует поговорить, как думаешь?

— Возможно.

— Тогда предлагаю оставить этого пьяницу здесь, чтобы не разбудить ненароком, и перебраться в другое помещение, — когда Гаара этого хотел, он был последователен, — думаю, когда тебе не мешает задний фон в виде голосовых подтверждений мужественности альфа-самца… разговор может быть более чем продуктивен. Думаешь?

— Думаю, что, несмотря на то, что я видел, от своей сущности отказаться ты не можешь, — Наруто шагнул ближе и прямо посмотрел в светло-бирюзовые глаза своего соулмейта. Не менее красивые, чем черные, но, по странной насмешке судьбы, оставляющие его равнодушным.

— Любишь дразнить альф, да?

Гаара снова усмехнулся: