Чуть зарычав, сплюнул себе под ноги, выпрямился, внимательно оглядываясь вокруг, чтобы найти лазейку. Просчитывая варианты и заранее вычисляя возможные пути отступления. Даже не сомневаясь, что уходить отсюда будут вдвоём. На полном серьёзе решив, в противном случае, если что пойдёт не так, взорвать всё ко всем чертям, но не отдать своего. И погибнуть вместе, если придётся. На секунду призадумался:

— Что за пораженческие мысли? Обойдётесь!

И двинулся вперёд, хмуро и цепко сканируя местность, держась настороже. Отлично помня всё, что сказал ему соулмейт. Про себя считая повороты. Защита … Если Гаара был его защитой, если снежный барс был его защитой … что ж, пришло время отдать долги. Все, до единого. Включая тот самый, давний долг. Усмешка скользнула по губам, та самая, не затрагивающая глаз. Как ты шепнул, Неджи? Любыми способами, да? Тогда молись за эти способы, когда я доберусь до тебя, Хьюга Неджи.

Ловко поднырнув под пересечение инфракрасных полос, Наруто очутился перед незаметной дверью. Широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие, поднял меч, держа двумя руками, и ударил плашмя, выбивая замок. Ступил на пол, выложенный металлической плиткой, осмотрелся ещё раз. Плитка была расположена в шахматном порядке, но как-то … неправильно, что ли. Пары секунд хватило, чтобы разобраться, что к чему. Везде пахло смертью. Только если квадраты с преобладанием чёрного цвета вели в сторону, где ведущей нотой было разложение, увядание, белый цвет с прожилками красного указывал туда, где пахло свежестью. Болью. Наруто замер.

— Наруто.

Его имя — словно на выдохе. С дыханием, уходящим в ледяную бескрайность. Рассыпающимся на тысячу, на миллиарды атомов. В пустоту. С тоской, такой надрывной, словно ей столетия. И непримиримой, как если принято решение. Одно на двоих.

— Уходи, Наруто.

Гибкий силуэт на фоне покрытых снегом елей обернулся. Ровно на секунду. Блеснули синим пламенем чёрные, ледяные глаза. И в то же время такие родные. Такие далёкие. Безумно желанные черты задрожали, меняясь. Мелькнул светлый, с чёрными отметинами, мех. Пушистым хвостом, отчёркивая воспоминания. Взрывая мозг. Насмешливо указывая тебе на твои же собственные ошибки. Вернее, одну-единственную ошибку. Саске … Его омега, его Саске …

— Уходи, Наруто!

Чары развеялись. Как сказал Ооноки-сан? Прозрение всегда дорого обходится, верно? Но я готов заплатить по всем счетам. Когда выйду отсюда. Когда мы … выйдем отсюда. Покрепче перехватив оружие, Наруто бросился вперёд.

Бледно-зелёные глаза оторвались от одного из мониторов:

— Что ж. Добро пожаловать, Наруто.

***

Едва уста Хьюга Токума сомкнулись, озвучив чудовищные новости, относительно участи соплеменников Саске, Инудзука Киба вскочил на ноги:

— Я с самого начала это говорил! И повторю … Что Неджи ведёт грязную игру …

Спохватившись, он оглянулся на коленопреклонённую фигуру. Сконфуженно пояснил:

— Я никогда не считал Хинату-тян ответственной за дела её брата.

— Думаю, — философски-отстранёно заметил Какаши, — младшая Хьюга доверяет тебе, своему альфе, раз поручила своему человеку столь деликатное дело.

— И не надо забывать, что девушка пошла против семьи, — вступил в разговор, внимательно слушавший Морино.

— Я служу Хинате-сама, — спокойно повторил светлоглазый альфа, только слегка приподняв голову и не поднимаясь с колен, — если моя госпожа выбрала Вас своим альфой, значит и Вам.

Прикусив язык, Киба беспомощно огляделся:

— Но мы же не оставим это всё так!

Морино дёрнулся вперёд, но ладонь Какаши тяжело придавила его, заставив стоять на месте:

— Всё вышло из-под контроля, как и опасался Минато-сама.

— Горные омеги в схему контроля не вписывались, — ещё тише ответил Ибики.

Киба, не слышавший, что сказали друг другу старшие альфы, обеспокоенно повторил:

— Надо разыскать Наруто! Если он узнает, что омег Нараямы убили, боюсь представить, что он сделает в отместку …

Плечи Инудзуки судорожно дёрнулись, когда до сознания дошла тщательно отодвигаемая мысль. Что, если убили всех омег? И Саске тоже? Острый клык прикусил верхнюю губу, Киба слизал выступившую кровь и в отчаянии подумал, что, много лет назад, знал бы он, как всё обернётся, ещё тогда перевязал бы розоволосую сучку бантиками и сплавил Хьюге до того, как его друг предложил той встречаться. Вот же … Дьявольское отродье!

— Если обстоятельства против нас, надо уметь приспособиться, — назидательно заткнул брата Канкуро. **

— Да что ты знаешь, что понимаешь … — тотчас взвился Киба, и осёкся. Мобильный? Серьёзно?! Им же всем объяснили, особо выделив для них, как «новичков», запрет на мобильную связь, так какого хрена его старший брат, весь из себя правильный, творит?! И задохнулся в порыве праведного, но такого бесполезного гнева. Потому что да, это брат. И потому, прикусив язык, Инудзука беспомощно принялся наблюдать, как его собственный кузен выуживает сотовый из потайного кармана парки.

Прежде чем нахмурившийся Какаши озвучил явную причину своего гнева, пойманный «на горячем», Собаку но Канкуро поднял вверх мигающий мобильник. Предваряя выволочку насчёт запрещённой сотовой связи, извиняющимся тоном сообщил:

— Это от Наруто. Вернее… по поводу Наруто. Это Ооноки-сан.

Хатаке Какаши, в общем, был довольно спокойным человеком. Иногда, даже немного флегматичным. Но когда речь шла о соблюдении правил, пощады ждать не приходилось. Поймав на себе не слишком дружелюбный взгляд командира, Канкуро поспешно добавил, изо всех сил пытаясь скрыть, что чуть было, не выронил телефон из рук:

— Ооноки-сан ничего не знает о нашей миссии … Мы с Кибой молчали! Словом, он … Он хотел рассказать …

Не закончив пояснения, зачем, собственно, старый китаец искал Наруто, Канкуро прервался на полуслове, наконец, заметив метания Кибы. «Он же всё ещё загоняется по поводу своего мнимого предательства, — мелькнула здравая, с точки зрения старшего родственника, мысль, — надо с ним переговорить. Или переживёт?». Хлопнув брата изо всех сил по спине, Канкуро счёл воспитательный момент законченным. Переведя дух, Киба зашипел:

— Тебе говорили …

Он собирался объяснить кузену, что, будь на его месте кто другой, он бы влепил «тому наглецу» замечательную затрещину или вообще «зашиб нафиг», и … но что «и», как и все прочие слова, застряли напрочь. Как и то, к чему он их подбирал.

Пока они с Канкуро обменивались дружелюбными тычками, в дверь снова постучали.

Щёлкнул замок …

— Святая Аматерасу! — не выдержав, сказал кто-то.*** Остальные альфы в священном ужасе попятились, кто куда.

Тем временем причина переполоха преспокойно прошла на середину залы. Встала, скрестив на груди руки, устало-пренебрежительно смотря куда-то поверх голов принявшихся шептаться альф. Шум усилился, парочка наименее выдержанных членов отряда, из низших чинов, даже украдкой перекрестилась. Сглотнув, Канкуро, наконец, справился с собой и смог выговорить:

— Гаара!

* Говорят, есть такой сад в японском городе Киото. Сад Рёандзи, где пятнадцать чёрных необработанных камней хаотично разбросаны по песку таким образом, что, с какой бы точки ни рассматривал посетитель эту композицию, видно только четырнадцать камней. А пятнадцатого не видно.

** Если проблему можно решить, то не стоит о ней беспокоиться, если её решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно.