Тем временем Хатаке кивнул головой, убирая «нечто» обратно и, быстро направившись к выходу, кратко бросил удивлённому бывшему коллеге:

— Уходим!

Не оглядываясь, мужчины быстро покинули заваленное недавно поступившим товаром душноватое помещение. Уже на улице Морино посверлил бывшего командира тяжелым взглядом:

— А теперь … когда нет необходимости демонстрировать явное нарушение субординации … ты мне скажешь, какого дьявола мы приходили в этот чертов захламленный магазин?! И что ты подобрал там, в переулке, где убили того мальца? И что тебе наплел старик? Не думай, что, если я смирно стоял в сторонке, я ничего не заметил! У меня тоже есть инструкции Шторма, и я душу положу, но выполню «от» и «до»!

— Угрожаешь?

Морино, было сделавший в запальчивости движение схватить отстраненного товарища за грудки, смешался:

— Предупреждаю, — не отказал себе в удовольствии процедить сквозь зубы и снова заиграл желваками, когда Хатаке коротко хохотнул.

— Ты просто завидуешь, что тогда я был рядом с ним, а ты нет. И, хотя нам всем досталось, это не изменило твоего отношения и не изменит … как говорят современные молодые люди … даже через хуеву тучу лет. Я прав, Ибики?

— Черрт, — сплюнул на дорогу Морино, — из нас всех ты всегда был проницательнее, хотя производишь впечатление пофигиста.

— Это маска, и ты это знаешь. Лесные охотники носят их до сих пор.

— Ну да … — пожал плечами Морино, вздыхая, и выразительно покосился на карман, — покажешь?

Вместо ответа Хатаке извлек носовой платок и слегка развернул:

— Твою мать!!!

Невозмутимый Хатаке тотчас убрал обратно. Посоветовал:

— Поехали ко мне. Ирука, наверное, волнуется.

Упоминание мягкого, очень доброго и за всю свою жизнь не обидевшего и мухи, омеги, сумевшего немного укротить дурной нрав одноглазого альфы, привело Морино в хорошее расположение духа. А то, что в поисках сына Минато они пока не получили не только хороших, но и плохих вестей, заставило приободриться. Тем более — Морино это чувствовал, назревало что-то, и надо было выработать стратегию, как им следовало действовать дальше. Оба мужчины забрались в мощный «Мицубиси», отливающий золотом, Ибики — сана, и, словно сговорившись, одновременно захлопнули дверцы. За всю дорогу бывшие сокомандники не произнесли ни слова, только, когда проехали Парк, Морино вскользь заметил:

— Я думаю, тебе надо обновить растяжки.

Хатаке проследил за выразительным взглядом Ибики, выцепил небольшой, занесённый снегом холмик, в котором угадывались очертания знака, помрачнел. Прошлое упорно цеплялось, не отпускало. Цокнув, Морино покачал головой:

— Слушай, Хатаке — сан. Тебя абсолютно не волновало то, чем мы там занимались, однажды ты объяснил это очень просто … Помнишь?

— Помню, — Хатаке также отстранёно смотрел в проносящийся мимо окон салона пейзаж, — Это работа. Я так сказал, потому что так считал и так относился. Возможно, меня подкосило ущелье. То, что мы все, кто выжил, подписали соглашение о молчании. Возможно, семейная жизнь меня размягчила. И потом … десять лет прошло! Я и в самом деле стал думать, что … Ничего не было, Морино. Что это было … не с нами. Вообще в каком-то другом месте, понимаешь?! Пока не вернулся Наруто, и все не вернулось на круги своя.

— Одним словом, дерьмо, — заключил Морино. Подумав, спросил:

— Китаец сказал, где Наруто?

Хатаке вздохнул:

— Только дал понять, что Наруто в безопасности. «Пока».

О жесте Мастера Цу Ти, незаметно указавшего в сторону подвала, он промолчал. И в этом они тоже отличались с нынешним смотрителем Парка.

Тем временем Ооноки Цу Ти, дождавшись, пока непрошеные посетители уйдут, проворно выбрался из-за прилавка. Дойдя до двери, быстро закрыл дверь, не забыв перевернуть табличку. Обычно он включал электронное табло с подсветкой, сообразуясь с веяниями современности, но в крайних случаях, то есть когда свет отключали или спешил, спокойно обходился «дедовскими» методами. Как сейчас. Убедившись, что, к тому же, наплыва недовольных нет, он вернулся обратно. Подошёл к неприметной лестнице, негромко позвал:

— Они уехали. Выходи.

Наруто, что тихо сидел на каменных ступенях, усмехнулся:

— Вы знаете, что отсюда слышно всё, о чем говорится в зале?

— Я знаю то, что передо мной молодой, половозрелый альфа с безупречным слухом, — несколько ворчливо осадил того Мастер Цу Ти и нетерпеливо уточнил, — мне необходимо заняться делами, так что поднимись, проинструктирую.

Когда макушка «половозрелого альфы» появилась в проеме, старик немного смягчился:

— О тебе беспокоятся, поэтому я немного намекнул … тому, кому посчитал нужным. Что с тобой все в порядке. Но, Наруто. Произошло довольно неприятное происшествие. Тебе следует быть не просто осторожным и осмотрительным. Тебе необходимо некоторое время побыть здесь. В подвале. Потому что … «И только одно место на земле способно стать оплотом надежды спасения от сил зла».

— Это какого мыслителя Вы цитируете?

— Отсылка к временам «до» раскола.

— Какого раскола?

— Ты еще не готов услышать правду, Наруто, — устало вздохнул китаец, — но, похоже, правда сама тебя найдет. Если тебя это как-то утешит. Так что перестань задавать вопросы, просто прояви уважение к просьбе старого человека. Побудь у меня несколько дней. Я бы сказал, что это приказ, но … если твой отец не смог удержать тебя от поездки, что могу сделать я?

— Вы знаете моего отца? — запоздало удивился Наруто.

— Я же говорю, что ты не готов слышать, потому что невероятно глух, впрочем, как все Ваше молодое городское поколение! — непонятно, почему рассердился Мастер Цу Ти.

Впрочем, немного пообщавшись с этим довольно странным стариком, Наруто заметил, что тот довольно вспыльчив. Или же он прикрывал этой внезапной вспышкой дурного настроения нежелание отвечать на неудобные вопросы?

— Если Вы скажете моим друзьям, что со мной все хорошо, я буду паинькой, — медоточивым голосом произнёс альфа и сделал «кавайные» глазки, словно соглашаясь, но, не забывая и про свои условия.

Та история с Хьюга, да и потом, когда они уже уехали из Долины, многому научила наследника Намикадзе. Он мог быть лёгким в общении человеком, особенно с теми немногими, кому еще доверял, но ошибались те, кто видел только «солнечную» сторону «мальчика, танцующего в снегу».

Китаец призадумался. Наконец, по-прежнему ворчливо, заметил:

— Рассортируй новую партию сувениров. Думаешь, я забыл про твою неловкость?!

Злопамятность старого альфы могла бы смутить, но он был таким человеком, который, даже пережив горечь предательства, научился прятать свою истинную боль глубоко внутри. Оставаясь оптимистом, тем, кто на людях улыбается, а наедине может метаться и страдать. Но это наедине.

Не дождавшись возражений, китаец немного подобрел. Сообщил:

— Я сказал. Этому … с повязкой.

— Какаши — сан! — просиял Наруто, делая шаг к двери, и тотчас остановился.

«Береги себя, Наруто. Я не такой, как прежде». Кажется, Саске так сказал. Саске, Саске. Тот, что всегда уходит.

Наруто никогда не давил на своих пассий, и для Саске не собирался делать исключения. Вернее, особенно для Саске. Просто хотел, чтобы Саске сам пришёл к нему, понял, что он — его мир, и он примет любое решение омеги. Даже если их единственная близость окажется последней. Но если только он почувствует, поймёт, что его миру угрожает опасность! Наруто в бессилии встряхнул головой, не замечая, как в бессознательном жесте принялся грызть пальцы, когда снова и снова в памяти вспыхивали кадры их встреч. Незабываемых. Особенных. Таких разных и таких одинаковых, потому что их всегда сталкивало друг с другом, как будто специально. Как будто случайно. Встреч. Всех. Включая стычку с Неджи в роскошном зале «Лепестки дракона», ресторане, где он так любовался причиной этой стычки … Саске, что прошлой ночью выгибался в его руках, прежде чем в эту же ночь и ускользнуть, оставив после своего ухода больше вопросов, чем ответов. А самый главный вопрос был связан как раз с их враждой с Хьюга. Вспыхнувшей вновь, едва он вернулся в Долину. Почему Хьюга Неджи так нервничал? И не потому ли так спешил предъявить права на омегу? Клык больно содрал кожицу с большого пальца. Сдаётся, сегодня день открытий, не иначе. Потому что … потому что интрижка с госпожой Харуно, так и осталась интрижкой. Как бы та ни старалась тогда, в своё оправдание, много чего нелицеприятного наговорить, но его бывшая и в подмётки не годится одной чарующей омеге с гор Нараяма. И он расшифровал, наконец, чт̀о было во взгляде Хьюга, когда Саске сел к нему за столик в том ресторане. И это было намного страшнее, чем самодовольная бравада юнца, залезшего на твою не слишком обременённую моралью подружку … Это было обещание … Брызнула кровь, вздрогнув, Наруто поспешно облизал палец, еле подавив в себе рвущийся наружу вскрик. То ли свой, то ли чей-то ещё.