— Коровий навоз? — булькая праведным гневом, обратился к ней Рэнст — Зиона, ты что, серьезно?

Девушка серьезно кивнула. Настолько серьезно, что усомниться в серьезности ее намерений не представлялось возможным. У Рэнста даже слова закончились, он так и остался стоять с вытянутым от удивления лицом. Но тут отмер кто-то из стражей:

— Но почему именно навоз? И почему именно коровий? С чего ты взяла?

Поняв, что ее кто-то слушает, Зиона оживилась и с фанатичным блеском в глазах принялась изъяснять свои умственные заключения:

— Все просто. Поскольку они не стражи, а твари, то про мед они наврали. Но твари, как известно, не врут напрямую, а стараются исказить истину. Если они сказали, что обычный мед, стало быть, пчелиный, то, скорее всего, они имели в виду вовсе не мед. И совсем не пчел. И если пчелы маленькие, то соответственно, животное должно быть наоборот крупным, как лошадь, но не лошадь. Соответственно, это корова. А мед, стало быть, вовсе не мед, а другая субстанция, но не молоко. Соответственно, это навоз.

После долгой паузы кто-то озвучил общий вопрос:

— Чего?

— Вы что, совсем глупые?! — вспылила девчонка — Я же скала, что животное должно быть крупным, как лошадь, но не лошадь. Значит, это корова. А субстанция вовсе не мед, но и не молоко. А это значит только фекалии! Другой субстанции в корове нет! Только почему-то это не подействовало. Но я все рассчитала правильно.

— Ты бы у этой коровы соплей наковыряла! — рявкнул оживший Рэнст, вернув себе способность говорить — Дура! Марш домой, и чтоб больше я тебя не видел!

Зиона застыла, задумавшись. А ведь верно, о соплях она как-то и не подумала. Осененная новой надеждой, девушка подхватила пустое ведро и умчалась домой. Стражи, проводив ее взглядами, дружно покрутили пальцем у виска.

Глава 6

«Что появилось раньше: человеческая глупость или человеческая жестокость? И насколько отделяется одно от другого? Чем ниже умственные способности общества, тем более оно жестоко. Когда люди опускаются до голых инстинктов, то начинают говорить на языке силы. Отвечать жестокостью на жестокость глупо, поскольку насилие порождает насилие. Пытаться привить им мораль — еще глупее, поскольку они не смогут ее понять. Как же тогда поступать в обществе обесчеловеченных людей?»

Из дневника Йонса Канги.

***

Никто не поднял тревогу, когда охотник Крэй ушел в лес и застрял там на две ночи. Он был матерый мужик и тертый охотник, не раз проделывавший подобные долгосрочные вылазки за дичью и всегда возвращавшийся не только невредимым, но и с добычей. Если кто и знал, как выжить ночью в лесу, кишмя кишащем тварями, то это был Крэй. Вся Реска онемела от ужаса, когда этого смелого и волевого человека внесли через главные ворота на деревянном щите. Никто из жителей не мог сдержать слез, даже суровые охотники стояли с красными от влаги глазами. Только стражи оставались спокойными, на то они и стражи, что все, как один, не от мира сего.

Что же могло случиться с Крэйем? Убила тварь? Нет, твари всегда убивали иначе. А сердце погибшего охотника совершенно точно было пробито не то стрелой, не то арбалетным болтом. Это стало известно сразу же всем, даже детям, и в городе поднялась смута. Давно уже люди не поднимали оружия на себе подобных, врагов повсюду хватало иных. Вопрос, кто мог убить Крэйя, стал сразу же самым важным, ибо кто-то нарушил человеческий закон.

Но на этом несчастья не остановились, и вскоре за городской стеной среди бела дня был обнаружен труп брадобрея Айра с точно такой же раной. Родные утверждали, что он вышел из дома утром, а нашли его бездыханным уже после обеда. И никто, абсолютно никто не знал, что его повлекло за пределы городских стен. И конечно же, никто не видел, что там произошло. Увы и ах, но стражи дежурят только ночами. Днем все твари прячутся, им просто не с кем воевать при свете Эйха.

Эрн просто взвыл, когда, с какой-то радости, все претензии посыпались на его голову. На следующее утро после того, как нашли мертвым Айра, к его дому привалила целая толпа, наперебой попрекающая его в плохой защите города и требующая поймать убийцу. Старый, многое переживший за свою жизнь, страж ужасно оскорбился, услышав все эти нелепые речи и требования.

— Я вам что, Небо?! — громогласно рявкнул он в толпу с порога — Ни я, ни мои ребята не станем этим заниматься! Мы с тварями воюем, а не с людьми!

— И это наши защитники! — возмущенно взревел народ — За что мы терпим их рядом с собой?!

— Ну, давайте! — фыркнул Эрн — Выгоните меня, как Рэйка, вам же не впервой! Наверное, зря я защищал вас все эти годы. И ради кого мои ребята так стараются?

Толпа пристыженно затихла, но ненадолго.

— Эрн, ты старый трус! — крикнул кто-то, страж не успел приметить, кто именно швырнул ему такое оскорбление.

— А теперь выйди и скажи мне это в лицо!

Впрочем, никто не вышел и не обвинил его повторно глаза в глаза, и, хмыкнув, Эрн продолжил:

— Если я трус, то тот, кто это сказал — подзаборная шавка, способная только тявкать на безопасном расстоянии. Я страж, а не глава. К главе идите, пусть он и разбирается!

***

Лошади мчали их не во весь опор, но все же довольно быстро. До Рески они доберутся меньше чем за неделю, если им удастся сохранить скакунов живыми. Сегодня они торопились найти укромное место до темноты особенно старательно, поскольку именно в эту ночь Бэйра уходит с небосклона, а Кайра явится только завтра. Это означало только одно: в эту ночь твари будут сильнее и злее обычного. Признаться, Сэни совсем не нравилась идея ночевки в заброшенной деревне, но и выбора особо не было, поскольку в поле или в лесу им в эту ночь точно не выжить.

Проводили их так же радушно, как и встретили. Какая-то девица весьма пышных форм щедро одарила Сайка смачным поцелуем в подбородок — выше не дотянулась. Сэни отчего-то даже порадовалась, что к слепому стрелку никто не стал лезть с такой радушностью. Однако что-то тихонько ему рассказала на ушко Хиора, провожая, и Дэйо совершенно не собирался делиться со спутниками ее наставлением. Сновидица догадывалась, о чем ему могла сказать маленькая ведьма, и ей это совершенно не нравилось.

За четыре ины до заката они въехали в давно мертвую деревню. Деревянные лачуги были настолько древними, что Сэни коробило только от одной мысли, что им придется ночевать в одной из них. Будет совсем не весело, если ночью на них рухнет давным-давно прогнившая кровля, или бревна рассыпятся. Но она верила, что Сайк знает, как правильно поступить, а потому молчала.

И, вопреки всем ее опасениям, мечник выбрал не избу, а хорошо сохранившуюся конюшню. В ней они и остановились. Тут даже нашлась ржавая, но еще вполне пригодная для дела коса. Сайк обрадовался ей, как родной, и на скорую руку накосил лошадям корма. Сэни тем временем походила по округе и пособирала все, что может гореть в как можно большем количестве.

Еще до того, как Эйха скрылся за горизонтом, они повторно осмотрели все стены, дабы не было сюрпризов, заперли все ходы, включая чердачный люк для тюков с сеном, стреножили лошадей, чтобы не сильно скакали от испуга, случись что, и развели небольшой костерок. Небольшой, потому, что опасались за целостность сухого деревянного строения.

Ночь выдалась на редкость холодная. Кто-то скреб снаружи по стенам, шуршал по потолку. Дежуривший первым Сайк, посмотрел на дрожащую то ли от холода, то ли от страха Сэни и отдал ей свое одеяло.

Через ину после полуночи происходящее стало напоминать сюжет кошмарного сна. В стены уже не скреблись, а ломились, лошади испуганно храпели и плясали, нервно прядая ушами.

— Да что им тут, сгущенкой намазано, что ли?! — не выдержала, перепугавшись, сновидица.

— Они чувствуют наш запах. — объяснил ей Дэйо и обратился к напарнику — Придется пожертвовать одним одеялом, Сайк.

— Крикуны??? — у стража глаза стали вмиг круглыми.