Дверь за спиной снова загромыхала и, когда в комнате воцарилась тишина, легат выразительно кашлянул.

Иса вздрогнула, точно очнувшись от философских дум, и медленно повернула к ним голову, взмахнув ресницами.

— О, племянничек, это… — тут взгляд ее переместился на Хельгу, и Колдунья, ругнувшись под нос, резко села на кровати.

— Какого лешего? — она опустила ступни на голый мраморный пол и, поморщившись, стала шарить ногой под свисающим покрывалом. Вскоре на свет появилась пара весьма потрепанных меховых пуленов. Похоже, возраст дамы, за плечами которой было не одно тысячелетие, все же давал о себе знать, и леди эйп Леденваль наедине с собой об изысканных туфельках забывала. — Хельга, что ты здесь делаешь? И почему Сианн…

Тут она, прищурившись, посмотрела на легата и скривилась:

— Ну, конечно же. Как я сразу не догадалась. Стоит матери хоть ненадолго заняться собой, как тут же является ее дитятко и начинает требовать к себе внимания…

Торус скрипнул зубами:

— Да что ты себе вообразила? Что, я сюда специально ради тебя пёрся? Маменька, ты, как всегда, убийственно неподражаема…

— Я знаю, — Иса подняла бровь и немного ревниво окинула леди Блэкмунд взглядом. — Хм. Все такая же серая птичка… только несколько постаревшая. Давно не видались, милочка. Кстати, светлый цвет волос вам не идет — очень уж подчеркивает морщины.

— Я тоже рада вас видеть, — меланхолично бросила Хельга и подошла к зарешеченному окну. Прислонилась лбом к темному стеклу, пытаясь рассмотреть, в какую часть двора можно попасть из комнаты, если воспользоваться этим окном, как выходом. Порция яда Колдуньи с Болота не произвела на нее никакого действия — за годы общения с матушкой Торуса женщина научилась не обращать на Ису внимания. В чем-то изысканную красавицу ей было даже жалко — связь с гроссмейстером Ордена Божьего Суда Ровардом Равелтой определенно испортила бы характер любой женщине.

Призрачный свет Твиллега не касался этого крыла замка. Над окнами нависал то ли широкий карниз, закрывающий луны, то ли надстроенная выше галерея. Все, что волшебнице удалось разглядеть — это буйные заросли шиповника у стены. Она сделала шаг назад и услышала, как под ногами что-то противно хрустнуло. Это были осколки зеркала, матовыми лужицами поблескивающие на полу. Тут же, у стены, стояла, щерясь стеклянными зубьями, овальная рама, покрытая почерневшей позолотой.

— Леди эйп Леденваль бьет с досады зеркала? — насмешливо подняла бровь советница, глядя, как сын и мать буравят друг друга мрачными родственными взглядами.

— Вот еще, — фыркнула Иса, — просто этот замок определенно сошел с ума! Сколько себя помню, ни разу не случалось такого, чтобы стены его содрогались.

— Серьезно? — вскинулся легат. — Значит, эта русалка о двух ногах сказала нам правду, и здесь было землетрясение? Что, хочешь сказать, что ты тут ни при чем, да, мамуля?

— Что я, одичала, что ли? — Иса наконец-то сползла с кровати и направилась к столу, обдав Хельгу спертым винным духом. Советница поморщилась. — С какой стати я буду рушить свой собственный замок?

— Матушка, — Торус плюхнулся на белоснежную кровать и с самым наглым видом развалился там, — а с чего ты, собственно, решила, что Твиллег принадлежит тебе?

— Не принадлежит, так будет! — резко каркнула в ответ Иса и вытащила зубами пробку из высокой бутылки темно-синего цвета. По комнате поплыл аромат осеннего меда, а Колдунья, чуть высунув наружу кончик языка, принялась наливать густое вино в серебряный кубок.

— Леди эйп Леденваль, — тихо сказала Хельга, глядя, как мелко трясутся кисти зеленоокой красавицы, — может, не стоит?

— Молчи, шалава, — рявкнула в ответ Колдунья. — Когда я стану хозяйкой этого замка, я первым делом распоряжусь, чтобы стража не впускала сюда кого попало. И первой в списке будешь ты! — она торжественно ткнула в грудь советнице перстом, унизанным парой золотых колец, и махом опрокинула в себя напиток.

— А что, — насмешливо спросил с ложа легат, лениво пропуская меж пальцев белые ворсинки покрывала, — местное правительство уже подписало акт капитуляции?

— Не язви! — Иса глубоко вздохнула, и глаза ее, враз наполнившись благодушием, масляно заблестели. — Когда твой отец узнает, что я могу одним щелчком пальцев остановить надвигающуюся войну, ему поневоле придется согласиться с моими планами. И самым непосредственным образом в них поучаствовать.

— Так, я понял, — хохотнул Торус. — Ты, кажется, все еще питаешь надежды женить его на себе, да? Знаешь, маменька, твоя странная, ненормальная привязанность к Мадре меня иногда просто пугает.

— Где уж тебе, остолоп, понять, что такое настоящая любовь? — фыркнула Колдунья и ухмыльнулась. — Если всех твоих девиц выстроить в ряд, то очередь отсюда до самого Солейла протянется, не иначе. Зря ты, Хельга, с ним связалась…

— Заткнись! — Торус ухватил расшитую золотом подушку с длинными кистями и в бешенстве швырнул в Колдунью. Та выставила вперед руку, и снаряд, не долетев до цели, мягко спланировал на пол.

— Да я даже после трех бутылок меда уделаю тебя, сынок, — расхохоталась Иса и слегка покачнулась, — и тебе же будет лучше, если ты не станешь это проверять. Да, я выйду замуж за Одрина, чего бы мне это ни стоило. И если он примет меня, то ордальоны сразу же займут весьма лояльную позицию по отношению к пришлым… Ох, — она вздохнула так хмельно и сладострастно, что Хельга брезгливо поморщилась, — знали бы вы, детки, как это приятно — знать, что можешь в любой момент дернуть за нужную ниточку, и все сразу начнут плясать именно тот танец, который закажешь ты…

— А тебя не смущает факт, что отец сейчас женится, а, маменька? — легат, побледнев от бешенства, смотрел на мать, и, похоже, сдерживался из последних сил. Хельга вздрогнула от этого взгляда и решительно направилась к постели.

— Сынко, — Колдунья тряхнула волосами, распространяя по комнате пополам с перегаром запах фиалок, ландышей и ванили, — ну ты сам подумай. Кто она и кто я? Да ее сегодня же уберут… Если уже не убрали. Еще немного, и скорбящий князь найдет утешение в моих объятиях. Торус, какого лешего эта шлюха в моем присутствии хватает тебя за… за что там она тебя хватает?

— Леди эйп Леденваль, — Хельга присела рядом с легатом и крепко сжала ему ладонь. — Скажите, а где сейчас гроссмейстер?

— Ой, не смешите меня! — брюнетка опрокинула в себя второй кубок и зашлась хриплым хохотом. — Да этот болван, он и шагу без моего наставления сделать не сможет. Наверняка сидит в резиденции, в Солейле, и играет на органе свои занудные фуги.

— То есть, получается, что ты не знаешь, где теперь Равелта, так я понимаю? — на скулах легата заиграли желваки, и он, резко поднявшись с постели, пошел навстречу матери, закатывая рукава белоснежной рубашки. — Я не буду соревноваться с тобой в силе магии, мама… Я просто банально сверну тебе шею…

— Торус, стой! — Хельга метнулась вслед мужчине, обнимая за плечи, приникая к нему всем телом, чувствуя, как рядом молотом стучит в груди его сердце.

— Возьми себя в руки, пожалуйста. Что взять с пьяной дуры? Пусть себе кричит. Но если вы сейчас устроите побоище, то сюда сбежится половина Твиллега. Посмотри на меня, прошу тебя…

Он остановился, тяжело дыша, и медленно повернул голову к советнице. Сморгнул, и леди Блэкмунд с облегчением увидела, как глаза элвилин, затуманенные яростью, постепенно начинают обретать осмысленное выражение. Зрачки, сведенные до узких полосок, расширились, и мужчина глубоко вздохнул, точно выплывая со дна кошмарного сна.

— Пойдем отсюда, — сказал он глухо, вцепившись Хельге в плечо, — пока я не придушил эту старую дуру.

Он пятерней обмахнул покрытый испариной лоб и увлек советницу к тяжелой двери, распахнув ее ударом плеча.

— Не носите больше вина пленнице, — буркнул поспешно вытянувшейся в струнку страже, — пьяная Колдунья — это страшно…

Торус стрелой пролетел по коридору, волоча Хельгу за плечо, и перевел дух, только остановившись на уже знакомой волшебнице лестничной площадке. Мужчина разжал болезненные объятия, обеими руками оперся о чугунные перила и наклонил голову, закрыв глаза. Простоял так несколько минут, не двигаясь, не говоря ни слова, и Хельга уже почти решилась тронуть его за руку, как легат чуть повернулся.