— Да тихо ты, дура, — сквозь зубы яростно пробормотали ей на ухо и хорошенько встряхнули. Хельга не сразу сообразила, что голос этот ей знаком, а когда узнала, зашипела, точно рассерженная кошка.

— Я сейчас уберу руку, — продолжал шептать ей в ухо напавший, — а ты успокоишься и не будешь шуметь.

Леди Блэкмунд молча кивнула. Почувствовав, как снова обретает возможность дышать, она порывисто развернулась и гневно уставилась в зеленые глаза Торуса.

— Ты что, ополоумел? — волшебница дрожащей рукой откинула с лица пшеничные пряди, — ты хоть соображаешь, что до смерти напугал меня? Что за игры в прятки посреди коридора?

Тут Хельга, наконец, обратила внимание на странный вид легата, и брови ее изумленно поползли вверх. Одежда элвилин была мокрой насквозь — на полу даже успела натечь небольшая лужица. Тонкая ткань рубашки прилипла к телу, шнуровка на вороте завязана кое-как, а смоляные волосы мужчины беспорядочно торчащими сосульками обрамляли бледное лицо.

— Что случилось? — женщина нахмурилась и обернулась через плечо, обозревая коридор. Вокруг было пусто, только неподвижные статуи, освещенные неверным светом факелов, пристально смотрели из своих ниш, будто чего-то ожидая. — Ты что, свалился в ров?

— Нет, — легат яростно тряхнул головой, окатив Хельгу брызгами, и больно ухватил за плечо. — Нам нужно поговорить.

— Ну не здесь же, — советница скривилась и подумала, что синяки на ближайшую неделю ей точно обеспечены, и изумрудное закрытое платье целомудренной графини Флоры определенно станет теперь повседневной одеждой. — Не стоит озадачивать стражников твоим… неординарным видом. Есть здесь какой-нибудь тихий уголок, где мы не рискуем нарваться на обитателей?

— Пошли, — угрюмо кивнул легат и, все так же уцепившись за Хельгино плечо, потащил ее за собой. — В оранжерее никого не было; да и вряд ли посреди ночи туда занесет еще каких-нибудь любителей цветочков.

— А как же тот мальчик, Люб? Ведь он может вернуться… — они завернули в полукруглый проем в стене и оказались у подножия лестницы. Винтовая, изящная, залитая золотистым светом масляных фонарей, она круто уходила вверх. Советница ухватилась за перила, чугунным цветником ограждающие узкие ступени, и перевела дух. — Слушай, ну что ты в меня вцепился? Думаешь, убегу?

— Прости, — Торус убрал руку, и Хельга поморщилась, потерев плечо.

— Люба перехватил Велит, — легат усмехнулся, — отправил мальчонку баюшки, а сам, судя по всему, пошел успокаивать безутешную дочь. Вот Мгла, — эйп Леденваль с размаху ударил кулаком по перилам, да так, что лестница загудела, точно малый колокол в солейлском кафедральном соборе. — Пошли.

Он болезненно сморщился и понесся вверх, перемахивая на ходу когда две, а когда и три чугунные ступени.

За украшенной витражными вставками дверью царил полумрак, только через стеклянную крышу потоками серебра лился призрачный туман, высвечивая центр оранжереи с тихо журчащим водометом и мраморными скамейками в круг. Советница почувствовала себя неуютно — на нее точно навалилось тяжелое покрывало цветочных запахов — легких, сладких, кисловатых, густо-удушливых. Она закашлялась и с опасением посмотрела вглубь зала — туда, где тенями угадывались цветники и грядки:

— Я надеюсь, орхидей здесь нет?

— Того сорта, который ты не переносишь, тут ты точно не встретишь, — усмехнулся легат, на ходу стягивая через голову мокрую рубаху. — Хотя, если мне не изменил мой элвилинский нюх, чем-то подобным от нашей менестрельки попахивало. Хельга, не стой столбом, сядь на скамью, нам срочно поговорить нужно.

Женщина почувствовала, как что-то противно екнуло в груди, и уселась на прохладный мрамор, отрешенно наблюдая над фонтаном завораживающее кружение цветочной пыльцы, чуть искрящейся в лунном свете.

— Сандра, — буркнул себе под нос Торус, отжимая волосы и вытирая их скомканной рубашкой. Он искоса глянул на советницу из-под ресниц. — Она, кажется, начала меня подозревать.

— Кажется или начала? — отрешенность леди Блэкмунд как ветром сдуло. Вцепившись в ткань на собственной юбке, она вскинула голову, пристально вглядываясь в лицо Торуса. — Давай с этого места подробнее.

— Начала, — легат кивнул и, раздраженно отбросив рубаху в фонтан, где она медленно опустилась ко дну, плюхнулся на скамью рядом с волшебницей. — Я пошел за ней следом, но девица так припустила, несмотря на свою хромоту, что мне ее насилу догнать удалось. Она так вопила на весь коридор, что резать запястья лучше всего в теплой воде — это просто чудо, что свидетелей нам не встретилось… Хотя, может, они, слыша ее вопли, нарочно разбежались… Потом рыжая ринулась в термы, я следом, потом мы свалились в воду, и я… в общем, в конце концов, я был с ней.

Хельга поначалу удивилась тому, что не почувствовала боли. Просто на какое-то мгновение в голове стало легко и как-то прозрачно. А потом она поняла, что просто не в силах выдавить из себя ни звука, и только криво улыбалась краешком губ, наблюдая, как из темноты вылетает ночная бабочка и медленно устремляется вверх, к прозрачному куполу оранжереи.

— Почему ты молчишь? — нервно бросил Торус и дернул плечом, — эта девица сама меня спровоцировала, у меня просто выхода не оставалось. И вообще, — он резко обернулся к советнице и возмущенно тряхнул спутанными волосами. — Это твоя вина, что наше дело оказалось под угрозой. Какого лешего ты была так невнимательна в Сатвере, что умудрилась перепутать «право» и «лево» и навела мне иллюзию не на то плечо? Вот у Сандры — у нее память лучше оказалась, она живо смекнула, что Сианнка ранен в правое. Начала стягивать с меня рубаху, мне ничего другого не оставалось, как…

Хельга почувствовала, что кровь бросилась ей в голову, оцепенение разом спало, и женщина, резко развернувшись, уставилась в кошачьи глаза Торуса:

— Правда? А позволь спросить, с какой стати она вообще стала интересоваться твоей раной? Я, знаешь ли, когда делала иллюзию, как-то не рассчитывала, что тебе придет в голову мысль трахать твиллегских девиц! Уж поверь мне, я б тогда ее тебе на такое место налепила!

— Что ты себе вообще вообразила? — прищурился легат, и зрачки его превратились в черные щелочки. — Я рассказываю это не для того, чтобы оправдаться. Я просто ввожу тебя в курс дела, потому что мы оба здесь повязаны и должны держаться вместе.

— О, да, — Хельга вдохновенно закатила глаза к серебряному куполу, — я поняла. Ты гадишь, а я убираю… Хотя, ты, безусловно, прав. Меня совершенно не интересуют твои амурные похождения. И говорю я с тобой на эту тему тоже только исключительно в интересах общего дела…

Она встала, обхватив руками плечи, резко отвернулась, до боли прикусив губу, уставилась в темноту, напоенную тяжелым ароматом. Минута прошла в долгом непримиримом молчании, и только тонкие струйки водомета безмятежно журчали в гнетущей тишине. Потом легат пошевелился на скамье и, пробормотав: «Вот Мгла, как же холодно», — сосредоточенно занялся бытовой магией, таская из твиллегских сундуков сухую одежду.

Хельга прислушивалась к движениям за спиной и, обзывая себя полной дурой, пыталась примириться с тем, что они с Торусом вот уже два года как ничем друг другу не обязаны. Мысль была логична, верна, доказательств не требовала, вот только почему-то принять ее было очень сложно — мешала раскаленная пружина, закручивающаяся вокруг быстро колотящегося сердца. Наконец, советница глубоко вздохнула и коротко бросила:

— Что ты думаешь делать дальше?

Она почувствовала, как что-то защекотало подбородок, и, проведя по нему рукой, с изумлением увидела полоску крови на ладони.

— По-моему, перво-наперво нужно исправить ошибку, которую ты допустила. А потом мы просто сядем и спокойно обсудим, как поступить.

— Наконец-то я слышу от тебя разумные слова, — Хельга усмехнувшись, повернулась к элвилин и придирчиво оглядела его обновленный вид. Синяя длинная туника поверх белоснежной рубашки, высокие мягкие сапоги. И непостижимо быстро успевшие высохнуть густые, чуть вьющиеся волосы.