— Миледи, вам стоит накинуть на голову накидку.

— Почему? — Эмма постаралась, чтобы голос не дрогнул, кажется, получилось.

— Здесь могут быть летучие мыши. Да и сверху сыплется пыль.

Они шли, то и дело пригибаясь, потому что сверху действительно сыпалось, да и мышей спугнули. Пино разматывал длинную бечевку, то и дело привязывая очередной отрезок к предыдущему. И без объяснений понятно — чтобы не заблудиться. В стороны отходили какие-то ответвления…

— Пино, почему ты упорен, что мм идем верно?

Тот без слов осветил факелом на стене какой-то знак вроде стрелы, только и обратном их движению направлении.

— А зачем тогда бечевка?

— Так надежней.

В трех местах было просто мокро, но Эмма не испугалась, смело шагнув следом за Пино и лужу,

— Миледи, подождите, я вас перенесу,

— Спасибо, Пино. я уже перешла.

Почти сразу ход превратился в довольно широкийтоннель, во всяком случае, ни пробираться бочком, ни даже пригибаться им не пришлось. Строители дворца явно позаботились о возможности бегства королевской семьи. Знать бы еще, что там, на выходе.

Тоннель казался бесконечным. Куда он ведет? Мелькнула мысль, что прямо к жерлу вулкана… Вот лорд Гамильтон был бы рад! Нет, Пино же сказал, что на берег. Эмма уже откровенно устала, не столько от ходьбы, сколько от ожидания неприятностей, когда послышался какой-то шум.

— Что это?

Пино сделал знак остановиться и молчать, потом передал свой факел слуге и жестом позвал леди Гамильтон за собой. До поворота пришлось идти, держась за стену. Под руку попалось что-то скользкое и противное. Эмма с трудом сдержалась, чтобы не закричать. Зато за поворотом стало светлее. Стараясь не упасть, она с помощью Пино добралась до выхода из туннеля.

Снаружи тот сильно зарос кустарником, но это хорошо, не заметят. Зато сквозь заросли проглядывала небольшая бухта, а вдали, в заливе, видны английские корабли! Да, устроители хода прекрасно знали, что делали, бухточка не видна со стороны города, из-за довольно крутого каменистого берега приставать в этом месте рыбацким лодкам неудобно, потому здесь никто не бывает и ход не обнаружили любопытные мальчишки.

Отлично!

Вдруг у Эммы мелькнуло опасение, что слуги, оставленные с факелами, могли уйти! Как они с Пино вернутся обратно?

Но этого не случилось, все были на месте, бечева сматывалась обратно куда быстрее, чем разматывалась (может, просто показалось, ведь путь домой всегда быстрее неизведанного вперед).

— Ваше Величество, пройти можно, и даже достаточно удобно.

У королевы началась истерика:

— Нет, я никуда не побегу! Если мы сбежим и будем пойманы, нас наверняка гильотинируют!

Эмме очень хотелось возразить, что это возможно и без попытки побега, но она промолчала, потому что Мария-Шарлотта начала выдвигать немыслимые требования:

— А сокровища?!

— Я думаю, дети смогут преодолеть этот путь с помощью взрослых.

— Да я не о детях, куда же их денешь! Я о разных дорогих вещах. Конечно, мы нищие, мы не могли ничегошеньки откладывать на черный день, но все же кое-что есть!

Эмма вспомнила узкую лестницу и то, что бежать придется ночью и быстро. Да, сундуки с собой не потащишь.

— А ковры? А золото? А бриллианты?!

О господи! Решение пришло мгновенно:

— Мы отправим все на корабли адмирала Нельсона заранее!

— Как? Все увидят, что королевская семья переносит на корабли свои сундуки, и поймут. О горе нам!..

— Вы переправите то, что считаете нужным, только постарайтесь не очень много, на нашу виллу, а уж я придумаю, как доставить это на английские суда.

— Но как?

— Под видом провизии для адмирала Нельсона.

— О, вы наша спасительница!

Английские матросы таскали и таскали в шлюпки бочонки и ящики с большими надписями: «Товары для Нельсона». Нашлись любопытные неаполитанцы, уточнившие:

— Это чего?

Матрос пожал плечами:

— Не видишь, написано: «Для Нельсона».

— А-а…

Матрос тоже не умел читать, но имя любимого адмирала распознал.

Королева поскромничала, ее золото оказалось всего в тридцати шести бочонках! Эти бочонки с золотыми монетами потом не раз вспомнит Эмма, у которой не будет денег даже на еду. Но тогда она и не мыслила ни о чем, кроме как спасти королевскую семью.

На их собственной вилле тоже шли сборы под руководством миссис Кэдоган, которая толково распоряжалась слугами, упаковывавшими необходимые вещи. Лорд Гамильтон собирал свои коллекции. Увезти все никак не получалось, оставлять вовсе не хотелось, он хорошо знал приказ Наполеона о культурных ценностях. Нет уж, пусть лучше погибнут, чем достанутся французам!

Лорд не так давно успел отправить коллекцию ваз — самое дорогое, что было, кораблем в Англию и ждал сообщения от Гревилла о получении. Ни за что не подумал бы, что придется вот так удирать! Если бы только знал, разве разъезжал по Италии в то время, пока еще можно было спасать коллекции? Столько времени потрачено зря.

Сердце коллекционера обливалось кровью, забрать хотелось все, но как это сделать?!

Нельсон пришел в восторг от выдумки своей возлюбленной, от ее хитрости и смелости. Рискнуть самой пройти тайным ходом, не зная, что ждет впереди, — разве это не отвага? Но пока об этом поступке леди Гамильтон он вынужден молчать, чтобы кто-то случайно не проговорился о тайном ходе.

В королевском дворце истерика достигла максимума, потому что остатки неаполитанской армии беспорядочно отступали. Было ясно, что завтра или послезавтра французы будут в городе. Для побега осталась одна ночь, но как сделать, чтобы никто ничего не заподозрил?

На виллу приехал турецкий посол Келим Эфенди. Эмма, у которой от происходящих событий скулы сводило, а от недосыпания глаза просто слипались, тихо чертыхнулась:

— Чертов дурак! Только его сейчас не хватало.

Лорд Гамильтон чуть криво улыбнулся:

— Постарайся сдержать себя при после.

После взаимных приветствий, во время которых у Эммы пятки чесались встать и уйти, настолько она спешила, Келим Эфенди вдруг лукаво заметил:

— Понимаю, что вам некогда, и не стану тратить драгоценное время. Я хотел бы пригласить лорда Гамильтона и леди Гамильтон на прием, который устраиваю в их честь.

— Прием?

Надо ли говорить, насколько неуместно в такое время устраивать приемы?

— Полагаю, что этот достойный прием отвлечет внимание толпы от… другого дворца. А вы получите возможность вовремя его покинуть безо всяких подозрений.

— Благодарю вас, господин посол, за оказанную честь…

Склонившись над рукой Эммы, посол тихонько добавил:

— Не бойтесь, я не выдам. Такая красивая леди не должна попасть в руки французских солдат или неистовой толпы.

— Спасибо.

Королева, услышав о приеме, обомлела:

— Леди Гамильтон, я полагала, что вы наш друг! Я полагала вас самым большим своим другом… Неужели нельзя под каким-то предлогом избежать этого приема?

Из глаз Марии-Шарлотты ручьем полились слезы.

— Ваше Величество, я была и остаюсь вашим другом и другом вашей семьи. А прием нужен, чтобы отвлечь внимание от вас. Мы с лордом будем веселиться у всех на виду, а вы сбежите.

Последовал новый приступ истерики:

— О нет! Я не допущу, чтобы вы остались здесь на съедение этим варварам!

— Мы не останемся, мы с лордом догоним вас на корабле.

Когда уговаривать заламывающую руки королеву надоело, Эмма просто приказала:

— Ваше Величество, будьте готовы к заходу солнца. И не забудьте оставить зажженные свечи во многих комнатах.

— Эта зачем?

— Чтобы создавалось впечатление, что вы во дворце.

На вилле лорд Гамильтон неприкаянно бродил по полупустым комнатам, с тоской глядя на оставшиеся на стенах картины, сложенные в угол вазы и разную мелочь, которую взять не удалось, трогал дрожащими пальцами образцы вулканической лавы, словно беседуя с ними. Лорд страдал, потому что каждый камень мог ему о чем-то напомнить, он любил вулкан и образцы лавы добывал сам, поднимаясь к жерлу иногда с риском для жизни.