— Петр Михалыч! — шепотом обратился Пашка, — Смородин-то на пару с Краснициным газету у мастеров стащили…

— Какую газету?

Пашка рассказал о том, что ему довелось увидеть.

— Хотел потолковать с ребятами, но не знаю, может быть, лучше вам? — спросил он.

Луговой некоторое время сидел задумавшись. Потом он встал и направился в другой конец барака.

Огромный коридор тянулся вдоль барака метров на пятьдесят. С обеих сторон возвышались двухъярусные нары. Пол — гладкий, цементный. Чисто вымытый пленными, он был словно полированный. Через каждые десять-двадцать метров стояли урны для мусора. Охранники строго следили за чистотой. Да и сами пленные, хотя после работы едва держались на ногах, старались поддерживать в помещении порядок.

Окна в бараке были маленькие и узкие. Дневной свет проникал сюда слабо, отчего выкрашенные в голубой цвет нары казались серыми.

Луговой остановился около нар, где лежали Смородин и Красницин. Друзья готовились ко сну. Луговой присел на тонкий тюфяк Смородина. Алексей молча переглянулся с Краснициным.

— К нам, Петр Михайлович? — спросил он G удивлением.

— Да, решил проведать.

— Гостям рады, только угощать нечем.

— А вы, ребята, не жадничайте, поделитесь, — серьезным тоном проговорил Луговой. Друзья на минуту растерялись. На них пристально смотрели большие серые глаза.

— Вы о чем, Петр Михайлович? — тихо спросил Смородин.

— Ты и сам уже догадываешься, Леша. Что вычитали?

— Только начали, — шепотом признался Алексей. — Да вот беда, плохо знаем немецкий, наполовину не поняли. — С этими словами он осторожно извлек из-под тюфяка помятую газету.

— Мы сами думали отдать вам ее, только завтра, — проговорил Красницин и, повернувшись к Алексею, добавил:

— А ты прав, значит Пашка заметил нас.

— Без Пашки это дело хотели устроить, но он — глазастый, — Смородин усмехнулся, — все примечает.

Луговой уже не слушал, о чем говорили Смородин и Красницин, он углубился в чтение. Давно, очень давно не держал в руках газеты Петр Михайлович. И хотя сейчас перед ним лежала не своя, а фашистская газета, которой нельзя доверять, однако некоторые факты могли рассказать о многом.

Чтение настолько увлекло Петра Михайловича, что он, забывшись, громко выразил свое удивление:

— Вот, подлецы, не могут не хвастать!

Алексей высунул голову с нар, посмотрел, не обратил ли кто-нибудь внимание на Петра Михайловича. Не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился. А Луговой продолжал с жадностью поглощать один абзац за другим, он знал, что осталось совсем немного времени до команды «отбой!», а прочитать хотелось все, что напечатано в газете.

Луговой остановился на статье военного обозревателя.

— Читали? — спросил он у Алексея Смородина.

— Нет, не успели.

— Вы понимаете, что здесь написано?! — Возбуждение, охватившее Лугового, передалось и Алексею, он придвинулся ближе.

— Вы понимаете, обозреватель пишет, что доблестным дивизиям фюрера, находящимся в районе Корсунь-Шевченковского, будет оказана необходимая помощь и они измелют в порошок войска русских коммунистов!

— И вы верите в эту брехню? — с каким-то вызовом проговорил Красницин.

— Да, черт с ними, пусть хвастают, главное в другом. Ведь это означает, что наши войска уже давно форсировали Днепр и вовсю гонят фашистов с Украины. Вы понимаете, им устроили новый котел! — Все больше волнуясь, пояснил Луговой. — Нет, это мы не можем так оставить. Наши люди должны знать правду о военных действиях.

— Мы одному товарищу уже давали газету, — вставил Алексей.

— Одному, да разве одному надо! — Луговой неожиданно оборвал себя. Он аккуратно сложил помятый листок, спросил: — Кому давали?

— Есть тут один бывший учитель, он знает немецкий, — пояснил Смородин.

— Точно, надежный товарищ, — поддержал друга Николай Красницин. — Это он придумал выкрасть газету. Да самому-то трудно, работает далеко от гардероба мастеров.

— Если надеетесь на учителя, хорошо, — одобрил Луговой и тут же спросил: — А других ребят держите на примете? Ну, таких, на которых можно надеяться?

— Знаем кое-кого, — подумав, добавил Смородин. — Мы будем действовать осторожно, за нас не беспокойтесь, Петр Михайлович.

— Условимся так: каждый наметит двух-трех человек и станет поддерживать с ними связь. А те в свою очередь тоже подберут надежных людей и так далее… Работу вести по цепочке. Случится несчастье — провалится кто-нибудь, зато сохранятся остальные звенья.

— Правильно, Петр Михайлович, — не удержался Николай.

— А теперь вот что, друзья, людям надо сообщить еще одну важную вещь…

— Какую? — Николай нетерпеливо тряхнул кудрями, — какую, Петр Михайлович?

— Вы знаете, на каком заводе мы работаем?

— Знаем, — ответил Николай, — нам же говорили, завод выпускает оборудование для радиостанций.

— Радиостанций?! — переспросил Луговой и гневно добавил, — с помощью этих станций можно уничтожать корабли, самолеты, уничтожать их не только днем, но и ночью.

Смородин и Красницин опешили.

— Неужели?..

— Завод выпускает новое секретное оружие.

Николай подался ближе к Луговому.

— Значит, мы…

— Да, — подтвердил Луговой, поняв, о чем хочет сказать Красницин. — Наши войска бьют фашистов, бьют так, что из них клочья летят. А мы? — голос Лугового зазвучал глуше, — мы помогаем, понимаете, пусть даже косвенно, но помогаем нацистам.

Петр Михайлович замолчал. Молчали и Алексей с Николаем…

В бараке люди укладывались спать. Тусклый свет стал совсем слабым — в сети убавили напряжение. По коридору, гремя коваными сапогами, прошел охранник с двумя солдатами — эсэсовцами. Их появление никого не удивило. Каждый вечер, перед самым отбоем, эсэсовцы вместе с охранниками совершали свой обычный обход помещения. Когда эсэсовцы удалились, Луговой придвинулся к краю нар, чтобы незаметно соскочить в коридор. Он хотел уже попрощаться с товарищами, но Смородин взял его за руку:

— Как же теперь, Петр Михайлович?

— А вот подумайте.

— Что думать-то? — горячо зашептал Красницин, — я завтра им такое устрою…

— Устроишь? — Луговой посмотрел на Николая с неодобрением. — А что дальше?

— Как, что? — не понял Красницин.

— Эх, голова садовая, ведь ты себя погубишь и товарищей поставишь под удар!

— А совесть? — горячился Красницин.

— Нет, браток, не с того конца надо начинать.

— Выходит, помогать фашистам? — Красницин вскинул голову и, кивнув на своего товарища, заключил:

— Мы не будем сидеть сложа руки.

— Правильно, — подтвердил Алексей. Он строго взглянул на Николая и резко добавил: — Но действовать очертя голову — тоже не геройство.

— Вот и я так считаю. Дело слишком серьезное, чтобы рубить с плеча. — Луговой взял друзей за плечи. — Вас двое, это хорошо, но лучше, если будет больше, понимаете, намного больше. Тогда и думать, и действовать легче.

— Ясно, Петр Михайлович, — оживился Смородин, — и вы… Вы можете полностью рассчитывать на нас, — твердо произнес он.

— Значит, договорились, — заключил Луговой. — На это я и рассчитывал. Да, хочу предупредить: о нашем разговоре особенно не распространяться.

— Расскажем только тем, кому доверяем, — пообещал Алексей.

— Ну, смотрите. В общем, действовать по цепочке.

Петр Михайлович простился и направился на свое место.

Через несколько дней Лугового с группой людей стали посылать на вспомогательные работы в помещение, где концентрировалась и готовилась к отправке часть радиолокационной аппаратуры. Случилось так, что Луговой несколько раз подряд уходил из помещения последним. Это натолкнуло его на одну мысль.

После работы, вернувшись в барак, Луговой снова и снова возвращался к зародившемуся в голове смелому плану. Он проверял себя, не ошибается ли он, все ли учел? Однако каждый раз, когда пытался представить систему охраны различных объектов, то приходил к убеждению, что нашел именно то, что искал.