Лес кончался в миле от берега реки — очевидно, ближе к ней земля была слишком пропитана водой, чтобы удержать в себе гигантские корни. Впрочем, сейчас берегов нельзя было различить — все вокруг заливала вода. Роберт заметил торчавшую из воды корягу — то ли вылезший из земли корень, то ли огромную ветку, вынесенную из леса в разгар ливня, когда поток был самым бурным; во всяком случае, теперь эта коряга прочно покоилась на месте. Пилот уложил на нее Эмили так, чтобы ее шлем полностью находился над водой, а затем лег сам таким же образом. Тридцать секунд спустя он уже провалился в сон, похожий на обморок.

— Роберт! Мистер Уайт! Да проснитесь же!

— Эмили… — сонно пробурчал пилот, — мы что, все еще живы?

— Как ни странно, да.

— Значит, я опять спас вам жизнь. Кажется, это достаточно уважительная причина, чтобы дать мне поспать?

— Конечно, мистер Уайт, и я не стала бы отрывать вас от этого достойного занятия, если бы не другая уважительная причина. Мне надоело сидеть со связанными руками.

— Нас что, взяли в плен? Ах, черт! Я все вспомнил. Ладно, встаю.

Пилот рывком сел, одновременно открывая глаза и откидывая шлем, чтобы освежиться глотком речного воздуха. Из последней затеи ничего не вышло: легкие Роберта наполнились дымом, глаза защипало, и он, кашляя и чертыхаясь, захлопнул шлем.

— Огня уже нет, — сообщила Эмили, — но дыма еще хватает.

Наконец Роберт окончательно открыл глаза и огляделся. По солнцу было раннее утро, по часам же Роберта — вечер дня последнего перехода через лес, что неудивительно, если учесть, что сутки на планете были короче земных. Пожар в самом деле кончился, и лес до самого горизонта представлял собой дымящийся слой пепла, сажи и огромных головешек, толщина которого доходила в иных местах до восьми метров. Вся вода сошла, и земля была усеяна обугленными ветками, которые оставил слабеющий поток; кое-где можно было заметить и трупы небольших животных. Все вокруг, в том числе и скафандры землян, было черным от сажи. Даже река еще не успела очиститься и катила в полумиле от людей свои грязно-бурые воды. Ширина реки была что-то около полукилометра; дальше начинался заросший кустарником и мелкими деревцами противоположный берег, а в миле от реки вздымались, словно горная гряда, исполинские деревья — такие же мертвые, как и те, что недавно росли на этом берегу.

Роберт развязал руки Эмили и полез в ранец, желая утолить мучившую его жажду. Однако его баллончик оказался пустым.

— В чем дело, Эмили?

— Когда я проснулась, то хотела пить не меньше вашего. А так как мой баллончик исчез вместе с моим ранцем, я воспользовалась вашим. Мы ведь у реки, так что не составит труда пополнить запасы.

— Да, если не учитывать, что сейчас в этой реке грязь со всего леса. Придется всадить тройную дозу антитоксинов… О, черт! Это вы оставили ранец открытым?

— Он был уже открыт, когда я туда полезла.

— Кстати, мисс Клайренс, как вы себя чувствуете?

— Я все ждала, когда вы об этом спросите. Спасибо, уже неплохо. Ваши сильнодействующие средства творят чудеса.

— Я рад это слышать, особенно потому, что у нас их больше нет. Возможно, я действительно не закрыл ранец, или он открылся сам… Короче, в нем побывала вода и произвела значительные опустошения. Она унесла пузырьки с питательными таблетками, ампулы из аптечки, растворила пилюли… Все, что осталось — это шприц с последней порцией стимуляторов. Кроме того, ваш ранец остался там, — Роберт махнул рукой в сторону бескрайнего пепелища. — Значит, у нас нет больше плота, нагревателя, фотоэлектрической пленки… Вы чувствуете, стало прохладней? В скафандрах больше нет энергии на терморегуляцию.

— Значит, у нас теперь нет еды?

— И средств, чтобы очистить воду для питья.

— Зато у вас остался бластер, — воскликнула Эмили с истерическим смешком. — И радиомаяк.

— И нож… — произнес пилот задумчиво. — Значит, все мои надежды отдохнуть пошли прахом. Придется действовать немедленно.

— Что вы собираетесь делать?

— Прежде всего переправиться на тот берег.

— Вплавь?

— Не совсем. По реке плывет много всякого хлама, оседлаем какую-нибудь корягу.

Земляне поднялись и побрели к реке. Эмили была еще достаточно слаба, а у Роберта болела каждая мышца, и он с содроганием думал о собственном плане. Но, похоже, обстоятельства не оставили ему выбора.

Зайдя по грудь в мутную воду, пилот остановился в нерешительности, затем резко снял шлем.

— Черт, я больше не могу! Я не Тантал, в конце концов! — он заметил недоуменный взгляд Эмили, но не счел нужным разъяснять ей античную мифологию. — Возможно, через пару часов я об этом сильно пожалею, но… — и он, наклонившись к воде, сделал несколько жадных глотков. — Ну, теперь уж точно обратной дороги нет. Мисс Клайренс, достаньте из моего ранца шприц.

— Вот он. Но разве вы не говорили об опасности передозировки?

— Говорил, — Роберт поморщился, втыкая иглу в вену. — Теперь у нас на все несколько часов. На это время я стану суперменом, зато потом превращусь в полную развалину. Вперед!

Им пришлось проплыть сотню футов, прежде чем Роберт ухватил за ветку неспешно плывущую корягу. К счастью, это оказалась именно коряга, а не отдыхающее речное чудовище. Кое-как земляне взобрались на неуклюжее плавсредство. Некоторое время они гребли руками; затем Уайт, найдя, что это слишком медленно, сполз в воду за «кормой» и, держась за две крепкие ветки, изо всех сил заработал ногами. Эмили тоже старалась, как могла: помимо не совсем понятных слов пилота о нескольких часах, ее, уже знакомую с древесной фауной, подгонял страх перед обитателями глубин. В каждой плывущей по реке ветке ей мерещилась чешуйчатая спина, роговой гребень, клешня или вытянутая морда со многими рядами страшных зубов. Но, если в реке и впрямь обитали крупные хищники, они, должно быть, не охотились в ранние утренние часы, и сорок минут спустя пилот и его спутница благополучно выбрались на противоположный берег. Эмили в изнеможении растянулась на траве; Роберт, силы которого все еще прибывали под действием медикаментов, взглянул на нее критически и, бросив: — Ладно, пока отдыхайте, — быстро зашагал в сторону мертвого леса.

Он отсутствовал почти час, и Эмили уже с немалой тревогой всматривалась в мрачную стену леса, когда между гигантскими стволами показался наконец синий скафандр пилота. Пройдя меньше трети расстояния, отделявшего лес от берега, он снял шлем и принялся громко звать девушку.

— Объясняю суть плана, — сказал Роберт, едва Эмили приблизилась на расстояние, позволяющее не кричать. — Я активизировал маяк.

— Вы вызвали коррингартцев?!

— Вот именно. Но маяк больше не лежит в моем ранце — он покоится в лесу, на дне громадной ямы у корней упавшего дерева. Коррингартцы не смогут подобраться туда по воздуху — им придется посадить катер здесь, на берегу, а потом идти в лес пешком. Тогда-то мы и захватим катер.

— Но они, наверное, не бросят катер без охраны?

— Разумеется. Поэтому-то мне и нужны вы. В катере, скорее всего, останется пилот — в случае опасности он легко сможет управлять бортовым оружием, перевести катер в другое место и предупредить остальных по радио. Я не думаю, что на борту останется кто-то еще. Вы должны будете спрятаться в лесу, а когда спасательный отряд, двигаясь по пеленгу маяка, пройдет мимо и углубится в чащу на достаточное расстояние, вы выйдете из леса и пойдете к катеру.

— Но ведь пилот увидит меня!

— Увидит, но не поймет, кто вы. Помните, коррингартцы здесь у себя дома, во Внутреннем космосе. Они не ожидают встретить здесь никаких землян. Все, что им известно — несколько дней назад на базу прибыл поврежденный корабль без спасательной капсулы. Теперь они получают сигнал бедствия, подаваемый маяком с капсулы. Они спешат на помощь своим и не ждут ловушки. У коррингартцев, как и у землян, имеются скафандры многих типов, так что ваш не вызовет подозрений. Ваше лицо мы скроем светофильтром, а кроме того, вы возьмете бластер — настоящий коррингартский десантный бластер, но нести его будете за ремень — ни малейших признаков агрессивности. Все, что от вас требуется — это выйти из леса, медленно побрести к катеру и в конце концов рухнуть без сил. По-моему, у вас это прекрасно получается. Да, и не забудьте сжать руки в кулаки, чтобы не было видно, что на них по пять пальцев вместо приличествующих нормальному солдату шести.