– Да стой ты. Когда нас позовут, я скажу.

Понимаю, вряд ли Алан будет в курсе и, тем не менее, в надежде спрашиваю:

– Как думаешь, если попрошусь, отец возьмет с собой?

– Тоже скажешь. Он нас с Даниэлем не берет, тебя не возьмет тем более.

Выходит я зря старался…

Настроение падает ниже некуда.

Алан прав, на разгон бунтовщиков отец меня точно не возьмет. Это же не война за княжество. Так, пустяк, что называется, помощь соседям, с которыми мы связаны одним королевством.

– Я там стану, – показываю на ступеньки входа в замок. – Там меня будет видно.

– Лучше становись вот сюда, чтобы был рядом, – показывает Алан на фонтан позади себя. – Только обещай не бежать к отцу?

– Ладно, обещаю.

Брат отпускает. Запрыгиваю на высокий парапет фонтана. Отсюда тоже хорошо все видно.

Отец постоянно в разъездах. Его редко можно застать дома. Иногда он берет с собой меня. Это чтобы я побывал в новых местах и развивался навык картографа. В нашем королевстве я уже везде был кроме Оршика. А еще был в Королевстве Севера. Отец специально в тот раз проехал разными дорогами, чтобы я побывал во всех северных городах.

Помню пять лет назад с отцом тоже уезжало много воинов. Он тогда отправлялся усмирять волнения в соседнем Княжестве Пятигорье. Как отец всегда говорит, князья там недотепы, совершенно не умеют справляться с делами. Если бы не золото, что в их землях полно, они бы давно разорились. Поэтому у них всегда проблемы. Даже у себя волнения не смогли пресечь, что пришлось всем князьям королевства выделять войска. Ну а у нас дела всегда лучше всех, ведь мой отец самый сильный князь Королевства Равнин!

Как-то подозрительно. В прошлый раз отец с собой брал пять сотен всадников. Сейчас же их не меньше двух тысяч.

Неужели в Глазвиле что-то настолько серьезное случилось?

Замечаю среди гвардейцев палача Креда. Он самый высокий и мощный из всех. Не знаю, как так получилось, что дружелюбный Кред стал палачом. Мне кажется, он мухи не обидит, хоть ужасный снаружи, но добродушный внутри. Отец говорил, что специально его назначил палачом, чтобы людей лишний раз не пытать. Они от одного вида громилы пугаются и выкладывают все что знают.

Видимо в Глазвиле действительно что-то серьезное случилось, раз отец берет столько людей и даже Креда. Скорее всего, после бунта палач понадобится для выяснения зачинщиков.

Мартышка всех по двору обнюхал и вернулся ко мне. Он еще щенок. Ему и года нет. Он такой большой, потому что северный волкодав. Они самые большие псы во всем мире. Внешне похожи на волков, только умеют гавкать.

– Как ваши дела, Рей?

Оборачиваюсь. Это Сир Бакки Таль. Хоть мама и говорит, что он еще тот пройдоха, но рыцарь мне нравится. Он любит поболтать и постоянно чего-нибудь рассказывает интересного.

– А в Глазвиле что-то серьезное? – спрашиваю у него раз больше не у кого.

– В Глазвиле? Я думал мы едем в Пятигорье, – искренне удивляется рыцарь. – Говорят, там случился страшный кровавый бунт. Половина города убило и съело вторую половину города, и теперь они бегают, ищут, кого еще убить и съесть.

– Опять врете?

Сир Бакки расплывается в широкой улыбке и кивает.

– Конечно, вру. Не волнуйтесь, бунтовщики – это не опасно. Два-три дня и мы всех переловим.

Правильно мама говорит – неисправимый пройдоха. Вранье с правдой перемешает, слушаешь его и не поймешь где что зарыто. Но сейчас он перегнул палку и тем выдал себя с потрохами. Я каждый раз смотрю на него и совершенно не понимаю, как такого болтуна отец принял в рыцари. Чем Сир Бакки мог заслужить столько доверия?

Рыцарь уходит, а я снова переключился на отца. По-моему, он уже начал прощаться со всеми.

Отец нагибается, целует маму, хлопает по плечу старшего брата, кивает своим помощникам и, наконец, замечает меня. Консильери начинает что-то говорить и отец отвлекается.

Я хочу подбежать, попрощаться, но вижу, отцу сейчас не до меня. Не хочу отвлекать. Жду, когда позовет.

Раздается громогласная команда капитана приготовиться к выезду. У него настолько сильный бас, что невольно заставляет подчиниться даже непричастных.

А еще:

Внимание! Капитан Сир Ресли Хагон наложил на вас свою волю.

Выносливость повышена на 20%

Скорость повышена на 20 %

Продолжая разговаривать с консильери, отец дергает уздечку. Конь Ладан послушно подается вперед, в сторону раскрытых ворот.

Смотрю и не пойму – неужели отец обо мне забыл?

Лишь только князь покидает двор, за ним устремляются все всадники, что были во дворе.

Видимо действительно стряслось что-то серьезное, раз отец забыл со мной попрощаться. Кричу: «мама-мама» и бегу к ней. Сейчас ведь упущу, и тоже куда-нибудь уедет или с помощниками отца засядет в кабинете и тогда мне до нее не добраться до вечера.

– Рей, да что же ты так кричишь?

Мама оборачивается. Лицо озабоченное, но не взволнованное. Она не позволяет к ней так обращаться прилюдно. Обычно потом мне высказывает. Слишком поздно вспоминаю об этом правиле этикета.

– Да ты посмотри на него! С кольчугой! С кинжалами! – восклицает дядя. – А мы-то думали, кто поедет усмирять бунтовщиков?

Терпеть не могу дядю. Мама всегда говорит о нем как о человеке, которому не стоит доверять. Делаю вид, что его не замечаю.

– Почему отец взял столько всадников? В Глазвиле что-то серьезное?

– Бунты сразу в двух княжествах. В Пятигорье и Глазвиле. Поэтому пришлось отправлять много людей. А ты, куда так вырядился?

Пожимаю плечами. Что тут скажешь. Конечно, я знал, что пусть даже начнется война, меня все равно никуда не возьмут. Мне всего пятнадцать. И нет во мне ни воина, ни мага. Теперь же я вообще оказался в дурацком положении с этой кольчугой и двумя кинжалами. Вон, даже мама силится не рассмеяться. А что говорить об остальных?

Но я же должен был что-то сделать!

Алан единственный не сдерживается и начинает смеяться. Готов за это прямо сейчас его придушить.

– А ты вместо того, чтобы смеяться, лучше бы поучился у Рея. Он еще подросток и все равно стремится ехать с отцом.

– Так отец говорил остаться!..

– Он говорил это Даниэлю. Он наследник и пока ему лучше оставаться дома. А тебя бы обязательно взял, если бы ты сам захотел.

Пока Алан переваривает, мама переключается на меня:

– Хорошо, что ты встал пораньше. С сегодняшнего дня твоей учебой будет заниматься Сир Лэйтон Кендал, – она показывает на стоящего в отдалении пожилого рыцаря. – Идите в класс и начинайте заниматься.

– Но сегодня же воскресенье! – восклицаю я в ошеломлении.

– Ничего страшного. До полудня позанимаешься, потом вместе съездим в храм, и будешь свободным. Не забывай, скоро шестнадцать. Тебе надо больше заниматься.

В шоке смотрю на нее. Да куда больше? И так всего один выходной день. Был…

Алан усмехается и тут же получает:

– А ты поезжай в порт. Как раз применишь свою боевую магию. Там начались работы по расширению пристани. Надо раскалывать скалы.

– Почему я?! Больше некому, что ли?!

– Не привередничай. Бери коня и езжай в порт.

Алан кривится, недовольно вздыхает. Теперь усмехаться моя очередь.

– А ты что смеешь малявка?

Брат опять использует свой главный прием и скручивает меня за шею. Против моих 20 у него в силе 80.

Мартышку я хорошо выдрессировал. Знает, кто свой. Он его не кусает. Хватает за рукав и пытается оттащить. Но и я не собираюсь стоять несчастной овечкой. Брат, конечно, сильнее, но у меня есть контраргумент!

– А-ай! Мама, он опять как девчонка кусается!

– Так! Оба быстро занялись делом!

Два месяца назад умер мой учитель Казиф Барси. Старик был настолько древним, что еще учил моего отца. С тех пор со мной занимались все подряд, начиная от мамы и заканчивая помощниками отца.

Сира Лэйтона Кендала я знаю давно. Он иногда проводил со мной тренировки по верховой езде и акробатике. Года два назад, занимаясь с ним во дворе замка, я делал сальто и сильно шмякнулся, чуть не свернув себе шею. Ну, это как посчитала мама, случайно увидев неудачный прыжок. Видела бы она, сколько я падал во время обучения верховой езде. К счастью, те занятия проходили далеко от ее глаз, за городом.