***

Германия опасливо покосился на дверь, когда в неё постучали. На пороге переминался с ноги на ногу Кику, опустошённым взглядом рассматривая дверь. В дом он зашёл медленным, вялым шагом и сразу же утомлённо сел на диван, тяжело вздохнув. Япония посмотрел на Германию мутно-серым взглядом, который бывает у птицы со сломанными крыльями. Хонда ожидал вопросов, сердитых взглядов или каких-то обвинений, но никто ничего не говорил, они лишь безмолвно встретились взглядами. От тревоги и напряжения сложившейся ситуации у Японии пересохло в горле. Он не был готов к такому ужасающему молчанию, уж лучше бы Германия на него накричал. Когда люди громко злятся, то становится ясно, что дальше этого вряд ли зайдёт. В ссоре ты познаёшь человека или страну в истинном обличии, со всеми изъянами. Но Германия молчал, прожигая Японию то ли гневным, то ли разочарованным взглядом, и это было ужаснее всего: его поведение давало понять, что он может зайти намного дальше обычной словесной ссоры. Кончиками пальцев Кику коснулся рукояти катаны, что лежала рядом на диване.

— Тебе легче? — тихо и спокойно спросил Германия, отчего Хонда удивлённо выгнул брови. Снова обретя непринуждённое выражение лица, Япония коротко кивнул, положив руки на колени. Из-за пересохшего горла и чувства сдавленности в груди говорить ему совершенно не хотелось. В ушах до сих пор стоял звон, оставшийся громким отголоском в памяти, заставляя Японию невольно вздрогнуть.

— Тебе помочь с вещами? — в ответ на этот вопрос Кику отрицательно мотнул головой.

— Пойду соберусь, — Япония поднялся на ноги, аккуратно подобрал катану и отправился в свою комнату. Странно, но ничего не изменилось с тех пор, как Хонда вернулся из Нанкина: даже книга, которую он оставил на кровати шесть недель назад, лежала точно так же, как и раньше. Кажется, Германия сюда не заходил и ничего не трогал всё то время, что Японии не было, но отсутствие пыли на поверхности мебели говорило об обратном. Иногда Кику искренне удивлялся тому, насколько Германия внимателен к деталям, несмотря на то, что временами эта внимательность пересекала границы разумного. Но стерпеть такие необычные порывы не представлялось чем-то сложным, а уж со временем и вовсе можно было привыкнуть, так что Кику либо спокойно пожимал плечами, либо старался игнорировать. Достав из-под кровати чёрный чемодан со слегка поцарапанными стенками, он принялся собирать в него свои вещи: одежду, некоторые личные мелочи, пару книг, всё остальное он оставил отсортированными на полках, в шкафу или на застеленной кровати. Защёлкнув чемодан, он тихо вздохнул и вернулся в гостиную — Германии нигде не было, зато около дивана лежала одна из его собак. Немецкая овчарка лениво повела ушами, когда Япония опустился рядом на корточки и погладил её. Собака подняла морду и пару раз лизнула руку Хонды. Кику когда-то слышал, что животные чувствуют, когда тебе плохо, но, не понимая причины, начинают считать, что где-то провинились. Посмотрев на Японию опечаленным взглядом, овчарка глубоко вздохнула, уткнувшись носом ему в рукав. Кику не очень хотелось расстраивать невиновное животное, но заставить себя фальшиво радоваться он никак не мог.

— Тише, всё будет хорошо, — бережно погладив овчарку по голове, Хонда осторожно шептал ей, чтоб она хоть немного отдохнула от чужой тревоги.

— Извини, мне позвонил Италия, — Германия зашёл в гостиную, отчего Кику резко отпрянул от собаки и поднялся на ноги. — Всё в порядке?

— Да, всё нормально, — слегка задумавшись, Япония поспешно закивал, чтоб его слова меньше походили на ложь, которую выдавала его нервозность. Германия выгнул бровь, немного склонив голову набок. Кику вытер вспотевшие от тревоги ладони о штаны. Он хотел подобрать чемодан, но Германия его опередил и забрал багаж Японии первым.

— Не волнуйся, я понесу, — Германия кивнул в сторону дверей. — Пойдём на улицу.

— А собаки? — Кику повернулся к немецкой овчарке, что так и лежала около дивана, и опечаленно нахмурился.

— Италия за ними присмотрит, — Людвиг провёл Японию до дверей, придерживаясь расстояния, но всё равно находясь довольно недалеко. — Не волнуйся, я обо всём позаботился.

Хонда понимающе кивнул, сильнее кутаясь в куртку. На улице становилось всё холоднее, а по утрам и вовсе казалось, что в мире начался ледниковый период: трава покрылась инеем из-за ночного дождя, окна у машин запотели, редкие птицы визгливо щебетали на замёрзших ветвях деревьев, а лужа у порога покрылась тонким слоем льда, под которым на полупрозрачных белых участках виднелся воздух и серо-синяя вода. Не то, чтоб было особо холодно, ведь в Берлине даже снег выпадал довольно редко, но Япония всё равно не мог избавиться от холодного покалывания в кончиках пальцев. С крыши дома капала вода, размеренно стуча по опрокинутому железному ведру. Поначалу всё смешивалось воедино, превращаясь в несвязный шум, но потом звуки начинали плавно сменять друг друга, дополняться новыми звуками, создавая некую утреннюю симфонию, которая звучала буквально отовсюду и в то же время откуда-то изнутри самого Хонды. Раньше у него и не было времени на то, чтоб просто остановиться и послушать звуки вокруг, но сейчас, оторопело вслушиваясь в окружавшие его звуки, Япония удивился тому, что до сегодняшнего дня он ничего подобного не замечал.

— О, Япония, — взявшийся из-ниоткуда Италия заставил Кику невольно вздрогнуть от неожиданности. — Вы ещё не уехали?

— Ты пришёл смотреть за собаками? — с непринуждённым видом ответил вопросом на вопрос Хонда. Италия лишь кивнул в ответ, широко улыбаясь. Японии резко стало намного спокойнее: Италия обладал непередаваемым шармом и чувством уюта, и делился этим ощущением беззаботности так сильно и бескорыстно, что мог заставить кого угодно расплыться в глупой, но благодарной улыбке при любых обстоятельствах. Италия был похож на тёплый летний день, проведённый с лучшими друзьями в каком-то приятном для тебя месте, личные шутки, которые никто кроме тебя и ещё пары человек не понимает, и на старую любимую сказку, которую ты внезапно вспомнил спустя тысячи лет.

— А ещё я принёс фриттату, — Италия склонил голову набок, всё ещё лучезарно улыбаясь. — Но передал её Германии вчера. Надеюсь ты отдохнёшь как следует. Обещаю, я буду приезжать как можно чаще.

Хонда невольно улыбнулся, отведя взгляд в сторону. За его спиной раздался звук закрывающейся двери — Германия вышел из дома с двумя чемоданами, окинул взглядом Италию и коротко кивнул. Отдав ключи, Людвиг ещё что-то сказал Феличиано, после чего подошёл к Кику, который уже вышел к дороге. Италия ещё долгое время кричал им вслед прощания, махая руками. В ответ Япония робко поднял руку, выпрямив ладонь, а потом последовал за Германией по знакомым акварельным улицам, кое-где залитым лужами.

— Тебе не стоило идти со мной, — сказал Кику, когда они прошли внушительное расстояние от дома Германии. — Италия-кун, конечно, занят времяпровождением со своим братом, Францией и ещё много кем, но это не значит, что он перестанет звать тебя на помощь по глупым поводам. Из Японии в Италию далековато, не находишь?

Хонда нервно сглотнул, стиснув губы. В его голосе не заметить ноток издёвки мог разве что глухой. Ему совсем не хотелось грубить, но его голос непроизвольно вздрогнул, управляемый подсознательными импульсами. Япония старался следовать своим принципам, сохраняя спокойствие в любых ситуациях, но сейчас он сам на себя не походил. Германия удивлённо выгнул бровь, бросив на Кику скептический взгляд, но потом тихо вздохнул и отвернулся. Внезапно Хонда ощутил горький укол совести за сказанное, чувствуя, как разгорается в нутре ядовитый стыд.

— Это было исключительно моим решением, — судя по тому, как напряжённо звучал голос Германии, эти слова давались ему с трудом. — Я помогаю Италии, потому что мы с ним друзья. А сейчас я помогаю тебе, ведь мы тоже друзья.

Япония неуверенно нахмурился, чувствуя себя ещё более виноватым. Он опустил взгляд, рассматривая то тротуар под ногами, то чемоданы, то соседние здания. Говорить о чём-то совершенно не хотелось — оба чувствовали, что разговор в любом случае зайдёт в тупик, так что не было смысла его даже начинать. Когда они проходили мост, Кику вздрогнул от могильного холода, проскользнувшего вдоль позвоночника. Ему всё время было не по себе, когда он смотрел на воду — ему казалось, что на дне тёмной реки затаилось что-то, так и ждущее момента, чтоб утащить Хонду к себе. Глупым был сам факт того, что Япония мог подумать о чём-то подобном, а уж тем более бояться этого так панически было ещё глупее. Если бы страны могли умереть так просто, Кику был бы давно мёртв, как и множество других стран, но ведь подобные смерти случались лишь единично.