Так Тора ждала. Без сожалений и страха, без тревоги и горечи, отбросив опасения и надежды, видя так ясно, что осталось только одно: здесь и сейчас. И Сила, связывающая всё.

К полудню инквизитор пришёл, и она поднялась с земли ему навстречу.

Он остановил гравицикл неподалёку и подошёл пешком.

— Тебя было нетрудно найти, — сказал он. — Ты ждала меня?

— Давно, — ответила она, и он кивнул.

Большинство из них носили маски, но он, как и в прошлый раз, поднял чёрное, матово-зеркальное забрало, а потом и вовсе снял шлем и оставил его на ручке гравицикла. Она рассматривала его узкое смуглое лицо с большими, чуть раскосыми чёрными глазами и пыталась вспомнить, видела ли его раньше, до всего этого.

— Я знаю тебя, — сказал он, будто откликаясь на её мысли.

Тора пожала плечами.

— Мы встречались несколько лет назад, рада, что ты меня помнишь.

— Нет, — ответил он и пояснил, сделав ударение на последних словах: — я знаю, кто ты. После той первой встречи с тобой и твоим падаваном я покопался в архивах. Ты в курсе, как мало представителей твоей расы было в Ордене? — безмятежно спросил он, и Тора вздохнула — конечно, она знала, её народ вообще был малочисленным. И инквизитор снова вторил её мыслям: — Может, потому, что вас вообще мало. В общем, проведя небольшое исследование, я довольно быстро установил, кто ты. Твой мастер оказал тебе большую услугу, обставив всё так, будто ты тоже погибла. Он был умным, не могу не признать.

— И что тебе даёт твоё новое знание? — спросила Тора, и теперь уже он пожал плечами.

— Ну, кое-что сверх того, что я видел, когда мы сражались в прошлый раз, падаван мастера Гир-Канно. Ты ведь, похоже, хранишь верность тому, чему учил тебя он. Плюс — я буду знать, чью голову принёс. — Он покрутил в воздухе кистью, затянутой в чёрную перчатку, и поморщился. — Фигурально выражаясь, конечно. И да, я пока никому не рассказал, чтоб не было ещё охотников до выжившего падавана.

— Я больше не падаван, — ответила Тора. — Не повезло тебе.

Он рассмеялся, насмешливо поклонился и провёл ладонью по коротким чёрным волосам, отбрасывая их со лба.

— Прости, рыцарь-джедай. Или мастер? Ты, кстати, хорошо спрятала свою ученицу, но я найду её, куда бы ты её ни отправила.

«Отлично, — подумала Тора. — Он решил, что её нет на планете, поверить не могу, что это сработало».

Инквизитор снял со спины меч и активировал двойной красный клинок.

— И поскольку мне ещё её искать — давай-ка начнём.

Но Тора медлила, не двигаясь с места и не снимая с пояса меч, и он тоже не стал нападать, а склонил голову набок и смотрел с интересом, ожидая, что ещё она хочет сказать. Ему, похоже, некуда было торопиться, и это убеждало Тору в том, что он сказал правду: никто, кроме него, не знает о них. Она, прищурившись, взглянула на небо поверх его головы.

— Ты помнишь старые суеверия, которые мы пересказывали друг другу детьми? — спросила она, и он приподнял брови, не пытаясь скрыть своё удивление её вопросом. — Я не узнаю тебя, но в прошлый раз ты сказал достаточно, чтобы стало понятно, что ты был в Ордене.

— Я и не скрывал этого, — ответил он. — Но какое это теперь имеет значение?

— Суеверия, — продолжила Тора вместо ответа, — о том, что ученик повторяет судьбу учителя, и так далее, и так далее, пока кто-то не разорвёт этот круг и не создаст новый. Помнишь? — Он не отвечал, только всё так же внимательно разглядывал её, а она по-прежнему смотрела мимо него. — В день падения Ордена тысячи таких циклов были разорваны, и некоторые — созданы заново.

— И что, — насмешливо спросил он, — сегодня ты собираешься умереть за своего ученика, как твой мастер умер за тебя?

Тора улыбнулась, посмотрела ему в глаза, сняла с пояса меч и наконец активировала клинок.

— Ты не понял, — ответила она. — Я собираюсь разорвать круг. И создать новый.

— Попробуй, — сказал он и двинулся к ней.

«Наивысшее достижение, — говорил мастер Зиндо, — не в том, чтобы отдать свою жизнь за других, а в том, чтобы не отнять чужую. Мы сражаемся — и убиваем, неизбежно — и к сожалению. Наше предназначение никогда не было в этом, и не позволь этой войне заставить тебя забыть. Иногда нет другого выхода… но это не так. Выход есть всегда. Выбор есть всегда. Не лги себе, никогда не лги, что отнимаешь жизнь потому, что тебе не оставили выбора. Только честность позволит тебе сохранить ясность, и разум; любая же ложь — путь к Тёмной стороне. Как только ты оправдаешь себя — одной ногой ты уже там. Смотри на этот мир, Визта, и пытайся видеть его так, как видит Сила. Мы никогда не можем сделать это в полной мере, но всегда должны пытаться. И иногда ты будешь видеть так ясно, как это возможно. И тогда ты увидишь, что нет разницы между теми, кто скрещивает оружие. Что убивая другого, джедай убивает себя. Что твоя печаль — моя, и печаль твоего врага — твоя. Тебе не избежать убийств, не в наше время. И я не знаю, что за время наступит после, но всё больше опасаюсь, что оно не будет лучше. Но какими бы ни были времена, не позволяй им затуманить твой разум настолько, чтобы ты перестала видеть: всегда есть выход. Всегда есть возможность. Всегда есть выбор. И если твой выбор ведёт к смерти — будь достаточно честна, чтобы признать: ты несёшь ответственность за него. Убивает не Сила, убивает джедай».

И Тора была честной, потому что если она хочет защитить Лирну, то какой бы выбор ни сделала, он будет чего-то стоить, только если будет честным. Она не могла сказать точно, почему первым же её решением было остаться — не бежать, как они делали раньше, а принять бой, — но она знала, чувствовала, сразу и почти без раздумий, что на этот раз должна поступить именно так. Как сразу знала и то — и за две недели ожидания понимала всё яснее и спокойнее — что должна быть готова сделать две вещи: умереть и убить. И только если она встретит инквизитора готовой и к тому, и к другому, приняв оба исхода и смирившись с ними, только тогда она сможет победить. Она не сказала ничего Лирне не потому, что не хотела спорить, а потому, что это была не её ответственность и не её решение. Когда-то мастер Зиндо сделал свой выбор, и его ученица много лет задавалась вопросом, каким он был. Но теперь она больше не была падаваном, она сама защищала ту, кто будет после них, кого любила как дочь и сестру, кого мечтала отвезти в дом своего отца и брата и научить слышать песни духов в рёве бьющейся в стены бури, видеть движение Силы во взметающих землю смерчах и засыпать под вой ураганов, находя в них покой. И, может быть, она это сделает, а может быть — никогда не уйдёт с этой планеты, но если ради того, чтобы увидеть Дорин глазами Лирны ей придётся сделать выбор, которого она не делала уже много лет, он будет честным. Потому что тому, кто честен с собой, не страшна ложь, и тот, кто видит себя, видит Силу. И если она хотела победить, она не должна была видеть ничего, кроме Силы.

Краем глаза она заметила, как чёрный волк поднялся на гребень горы неподалёку и наблюдал за ними, стоя неподвижно и только поводя ушами. Небо совсем прояснилось, и ещё дававшее немного тепла осенне-зимнее солнце заливало плоскогорье, отбрасывая короткие полуденные тени. В километрах отсюда, в камере со стеклянной крышкой, спала безжизненным сном Лирна, а рядом с ней Робин в одной руке сжимал коммуникатор, пальцами другой перебирая старую тусклую металлическую цепочку, и подвешенный к ней резной каменный коготь то исчезал в его ладони, то выпадал из неё. Тора подняла меч и встретила первый удар.

Этот бой не был похож на предыдущий: Тора больше не отступала, а инквизитор больше не догонял, и они оба знали, что сегодня всё должно закончиться здесь. Она всё же получила небольшое преимущество в начале, пока ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, насколько хорошо она подготовилась, но это не сильно ей помогло. Он быстро освоился и показал, что тоже не терял времени зря. Он чуть не достал её, сбив с ног, но она успела загрести ладонью и швырнуть каменную пыль ему в лицо, и уйти за то мгновение, которое он потратил, чтобы избавиться от помехи.