— Волновалась, — кивнула Тора. — Об этом и о многом другом. За много лет я так привыкла скрывать свою связь с Силой, что не заметила, как ослабила её. Всё, что произошло тогда у Робина, показало мне это. Я увидела себя и то, чего не видела раньше. Знаешь, я в тот момент на секунду подумала, что учитель был ещё жив, когда я его оставила. Что я его бросила. И я оказалась не готова в этому.

— Но ведь это не так? — с тревогой спросила Лирна, и Тора покачала головой.

— Нет. Это была ложь, иллюзия, которую породили мои собственные страх и гнев. Это то, что ты почувствовала тогда. Прости, что напугала, но и хорошо, что ты увидела, как всё может запутаться, когда позволяешь эмоциям полностью поглотить себя и теряешь способность видеть ясно.

— А как ты поняла?

Тора пожала плечами и ненадолго задумалась.

— Когда держала в руке меч, смотрела на Робина и понимала, что готова его убить. Он испугался, но буквально на секунду, а потом… у него взгляд изменился. Он смотрел на меня, как на угрозу, подобрался весь и просчитывал, как ему выжить. Ты не заметила?

Лирна мотнула головой.

— Нет, я на тебя смотрела.

Тора рассеянно кивнула.

— Это было, как на войне, — продолжила она. — Так он смотрел. Как загнанный в ловушку враг. Или как… — она задумалась на секунду и опустила глаза. — Когда люди долго живут в зоне военных действий, они привыкают считать, заучивают, что все вокруг — враги. Любой солдат — твой, чужой, вообще любой проходящий мимо может оказаться врагом, — она снова замолчала и покачала головой. — Но даже на территории врага на джедая так смотрели не все. Даже там знали: джедай не враг, если ты не сражаешься с ним. И Робин так считал. И ошибся. Вот что я увидела.

Она взглянула на притихшую Лирну и улыбнулась.

— И тогда я остановилась. Как ты в своём испытании. Заставила себя остановиться и обернуться, увидеть всё, как есть. И будто очнулась. И вспомнила, что знаю — этот меч забрали у мертвеца. Я ведь всегда это знала, я почувствовала его смерть, когда он перестал дышать. Просто в тот момент, у Робина, я ощутила её снова. Но не потому, что Робин был причастен к ней, а потому, что путь моего мастера завершился там, снова соединившись с моим.

Потому что тот, кто идёт с Силой, никогда не один, думала она. И, глядя тогда в глаза Робина, она смотрела через них на себя, и охватившие её гнев, горе и сомнения развеивались под этим взглядом, как пепел на ветру, и в очистившемся воздухе ей открывался узор этого мира, и она видела череду тех, кто был до, и будет после, и себя в ней. Той, кем она должна быть, и кто она есть.

Мастер Зиндо бы не позволил ей забыть о том, что всегда можно видеть яснее и никогда не стоит думать, что понимаешь всё. Впрочем, именно он и не позволил.

Тора хмыкнула и покачала головой.

— Через столько лет он всё ещё продолжает указывать мне путь. Надеюсь, я смогу сделать для тебя то же.

— Я думала, ты этим и занимаешься, — заметила Лирна.

— Самая занудная на свете девочка-падаван, — напомнила Тора.

Самая занудная на свете девочка-падаван предпочитала прояснять всё до деталей, вот это было её личным качеством: ни Тора, ни мастер Зиндо не были так дотошны.

— Ты уверена, что не хочешь забрать меч себе? — спросила она через несколько дней после того, как его получила.

Тора покачала головой.

— Нет, он твой. Точно.

— Я всё ещё иногда не уверена, — смущённо сказала Лирна, Тора улыбнулась, протянула руку и легонько дёрнула её за ухо. Серебряная цепочка дрогнула и закачалась.

— Уверена. Не придумывай. Я вижу, как ты его держишь. Ты чувствуешь, что он твой. И я не жалею об этом и не завидую, я рада.

Лирна взглянула на неё искоса и тоже улыбнулась.

— Ну ладно, да. Уверена.

— Так и должно быть, — согласилась Тора.

Лирна глубоко вдохнула, закрыла глаза и вернулась к мечу. Рукоять медленно поднялась в воздух и начала раскручиваться, распадаясь на детали. В старые времена падаваны сами собирали свои мечи, но Лирне достался уже готовый, и Тора хотела, чтобы она укрепила связь с ним и узнала всё, что нужно, научившись безошибочно и легко разбирать и собирать его с помощью Силы.

— Мастер Зиндо дал мне так много, — задумчиво проговорила Тора, глядя на медленно вращающиеся вокруг кайбер-кристалла детали, — больше, чем я могла ожидать. И даже после смерти он дал ещё что-то, настолько важное, моей ученице.

— Тётя говорила, — отозвалась Лирна, не открывая глаз и не теряя концентрации, — что мы живы, пока нас помнят.

Тора хмыкнула и мягко возразила:

— Не думаю, что это имеет значение. Неважно, помнят нас или нет, мы существуем, пока есть Сила, а Сила есть всегда, и мы её часть. После твоей и моей смерти, возможно, никто не будет помнить о моём мастере. Возможно, никто не будет помнить ни меня, ни тебя. До войны в Ордене было немало джедаев, предпочитавших жить отшельниками, затворниками. Они не сражались, не вписали свои имена в историю, некоторые не общались почти ни с кем, даже с другими джедаями. Она изучали Силу, искали новые пути, или просто стремились к совершенству. Кто-то оставил после себя новые открытия, кто-то не оставил даже записей в архивах. Потом война затянула всех, под конец и затворники были вынуждены выйти из храмов. Теперь нет ни их, ни архивов, ни памяти. Но это не имеет значения. Ты часть того мира, в котором жили они, и они часть мира, в котором живёшь ты. Мир живёт, и ничто в нём не пропадает бесследно. Помним мы имена тех, кто давно мёртв, или нет.

Детали меча соединились и защёлкнулись, Лирна подняла руку, сжала рукоять ладонью и открыла глаза.

— Джедай живёт не для того, чтобы оставить след в мире, — закончила Тора. — Иногда лучший джедай тот, кто не оставил следов.

Вскоре Робин принёс весть, что Кейнан и Эзра точно смогли выбраться с Атоллона живыми, если конечно это не были какие-то ещё новые джедаи. Тора кивнула, улыбнувшись, и сказала:

— Это были они.

— Вы и так знали? — спросил Робин.

— Да, — ответила Тора.

Она и правда знала, уже без сомнений и догадок. Слушай, говорил мастер Зиндо, и она слушала. Чувствуй, говорил он, и она чувствовала.

Лирна была полна энтузиазма и тренировалась с мечом до изнеможения — и делала успехи. Но всё же ещё не была готова к тому, чего ждала Тора.

Осень подходила к концу, плоскогорье отцвело и сменило пурпур и янтарь на бурый покров. Волки начали подходить ближе, и Тора с Лирной теперь слышали их вой почти каждую ночь. Дни стали холоднее и воздух сменил запах с влажного, землистого и мягкого, на лёгкий, пронизывающий, бесцветный запах зимы. И тогда Тора в первый раз ощутила предчувствие, словно ветер принёс его, шепнул своим тихим голосом ей в уши. И она слушала, закрыв глаза, открывая себя Силе и принимая её движение.

«Предчувствие будущего и видения о будущем — скользкое знание, — говорил мастер Зиндо. — Ты можешь видеть отрывки, но не представлять, что они значат на самом деле. Не пытайся выстроить твёрдую картину будущего на их основании. Но слушай, и запоминай, и принимай знание, которое тебе дают, не оценивая его и не позволяя себе иллюзий, что теперь всё понимаешь. Чем более открыто и беспристрастно ты воспринимаешь послания Силы, тем лучше понимаешь их. Сделай приготовления к тому, что показано ясно, и жди… чего угодно, на самом деле. Мой опыт говорит мне именно так. Жди чего угодно».

На следующий день Тора съездила к Робину и сделала приготовления к тому, что видела ясно. И стала ждать, прислушиваясь и улавливая каждое изменение. Со временем предчувствие становилось всё сильнее, и она понимала, что время подходит. Скоро он найдёт их.

Он пришёл через две недели, Тора ощутила его приближение за полдня, во время утренней медитации. Она открыла глаза и окликнула Лирну, сидевшую рядом.

— Мы едем к Робину. Возьми меч и кое-какие вещи. Возможно, ты задержишься у него.

— Я? — переспросила Лирна.

— Ты, — кивнула Тора. — Я не останусь. Быстрее, собирайся, я объясню всё на месте.