И однажды Зед получил свою награду. Через три года после Приказа 66 отряд Зельта в составе других частей был на месяц командирован для поддержания порядка на одной из планет с дальнего рубежа Внутреннего Кольца. Как-то утром они встречали прибывавшие корабли, ожидая делегацию от правительства, которая задерживалась уже на час. Зед отпустил остальных перекусить, пока было время, а сам на всякий случай остался, вдруг корабль всё же придёт раньше. Но вместо него приземлился небольшой шаттл, Зед привычно скользил взглядом по пассажирам, пока не увидел её. Она немного подросла, но не сильно изменилась — всё такая же невысокая и крепкая, жёсткие рыжие волосы отросли и собраны в пучок, она шла быстро, но не торопливо, стараясь не привлекать внимание. Падаван Визта Таройна, о которой все они думали, что она погибла три года назад вместе с генералом. Что они убили её. Зед сделал шаг назад, в тень, и следил за ней, положив руку на приклад. Она огляделась, ища, куда ей идти, повернулась и двинулась к дальнему выходу. Зед не пошевелился, пока она не исчезла из виду. А потом вышел из тени и стал ждать дальше.

Приказы оставались прежними — джедаи вне закона и каждый из них, кто ещё остался в живых, должен быть взят под стражу или убит на месте. Зед не забыл о них. Зеду было плевать. Девочка, в смерти которой он винил себя все последние годы, была жива. Джедай выжил — и это было местью за всё, что сделали с ними, что сделали они сами. За безумие Джосса, ярость Хорька, самоотречение Роджера, подлую, бессмысленную, жестокую смерть Стелса, за ложь, трусость и лицемерие самого Зеда. За смерть другого джедая, убить которого было как убить своего отца. Память о котором Зед не мог вытравить из себя, чей меч он хранил год, прежде чем приказать другим избавиться от него, чтобы спасти то, что от них осталось. Она была жива. И в мгновение, когда он узнал это, Зеду стало плевать на всё. Он провожал её взглядом, ощущая, как становится самим собой впервые со дня Приказа, снова обретает себя, возвращает свою цельность, и это было страшно, мерзко, мучительно, хуже всего, что он мог себе вообразить, но воля Зеда была сильнее. Потому что он был здесь, был жив, и ему надо было позаботиться об остальных. И теперь он знал, как это сделать, как спасти их. Он не расскажет им о ней сейчас. Но он спасёт их. И когда они будут готовы — расскажет им правду. Ту правду, которую все они знают уже давно и которую никто из них не может принять. Но теперь смогут. А ту, что не знают — выяснят. Генерал, чьё имя он боялся произносить даже беззвучно, а теперь заставлял себя мысленно повторять вновь и вновь, твердить, как молитву, на этот раз уже из страха, что если перестанет, то снова забудет всё, генерал Гир-Канно верил, что они люди, что они свободны. Верил так сильно, что, сражаясь за свою жизнь и жизнь своего падавана, не убил ни одного из них. Зед понимал, что это не было случайностью. Тот джедай, которого он знал, не промахивался, не так. И мысль об этом ломала что-то в логике, на которую привык полагаться Зед, с самого начала. С этого начались все сомнения — и этим закончились, когда он увидел Визту Таройну, выжившего падавана. Девочку, которую они не убили. Которую смог спасти их генерал, не забрав в уплату ни одной жизни, кроме своей.

И когда она уже скрылась из виду, так и не заметив его, даже не скользнув по нему взглядом, коммандер Зед, умный, упрямый, хладнокровный и свободный, как любой человек, прошептал ей вслед одними губами: да пребудет с тобой Сила, и прости нас. Я исправлю то, что смогу. Потому что я свободен, и моя воля сильнее. Наша воля сильнее. Мы сделаем её сильнее, выкуем её из своих грехов и закалим в вашей и собственной нашей крови, заточим своим безумием, чтобы она резала сталь, как ваши световые мечи. Мы узнаем всю правду, какой бы она ни была. И да пребудет с нами Сила, если в нас ещё есть что-то живое.

Робин помолчал, покачал головой и сказал задумчиво:

— Удивительными путями следует Сила. Хотя, наверное, когда дело касается джедаев, не стоит удивляться.

Тора подняла на него глаза и улыбнулась.

— Пути Силы зачастую и джедаев удивляют не меньше.

Лирна давно притихла и внимательно слушала, подтянув ноги к груди и устроившись на подлокотнике, как её птичка на жёрдочке. Она положила подбородок на колени и разглядывала меч, не решаясь прикасаться к нему. Тора подалась вперёд, взяла меч в руку и снова задумчиво потёрла рукоять большим пальцем. А потом положила ладонь свободной руки Лирне на плечо и сказала:

— Вот мы и нашли твой меч, падаван.

Лирна удивлённо взглянула на неё и переспросила:

— Что?

— Встань, — ответила Тора, и сама поднялась с кресла.

Лирна соскользнула с подлокотника и встала перед ней, глядя всё так же удивлённо и растерянно.

— Я представить себе не могла, что всё повернётся так, — сказала Тора, и Робин тоже улыбнулся, услышав радость в её голосе. — Но это лучшее, что могло произойти.

И она протянула меч Лирне.

— Возьми, теперь он твой.

— Ты уверена? — ошарашенно переспросила Лирна. — Это же… меч твоего мастера. Я думала, ты возьмёшь его себе.

— Нет, — покачала головой Тора. — Он твой. Так и было задумано, он хотел этого.

Лирна неуверенно и осторожно взяла меч из рук Торы, та хмыкнула и легонько подтолкнула её от себя.

— Давай, активируй клинок, — сказала она. — Этот меч не для того, чтобы на него смотрели, он пятнадцать лет ждал, когда его возьмут в руки.

Лирна кивнула, вышла на середину комнаты, вытянула руку перед собой и выпустила голубой клинок.

Робин шмыгнул носом, и Тора бросила на него весёлый взгляд. Он развёл руками и с притворным возмущением ответил:

— Что? Я старый человек с тяжёлой судьбой, моя сентиментальность простительна, мастер-джедай.

Тора рассмеялась, он тоже хмыкнул, а Лирна стояла, как зачарованная, глядя на сияние светового меча у себя в руках, и почему-то уже не думала с благоговением о том, кому он принадлежал до неё, не смущалась этим и не боялась. Теперь это был её меч, и она уже ощущала его, как часть себя, и себя — как часть чего-то большего, где она наконец заняла своё место. Она уверенно подогнала длину клинка под себя и крутанула меч кистью руки, проведя клинок в сантиметрах от прилавка у себя за спиной.

— У вас нет правила «не играть с мечом в помещении»? — осведомился Робин.

— Ну, теперь, пожалуй, есть, — согласилась Тора.

— Эй, я знаю, что делаю, — отозвалась Лирна, но меч всё-таки взяла поаккуратней и направила клинок вверх.

— Иногда мне кажется, — ответила Тора, — что здесь никто из нас не знает, что делает. И, похоже, нам не очень-то и нужно.

========== 6. Инквизитор ==========

Всё сложилось, сплелось в одну нить, влилось в реку Силы, которую Тора видела, закрывая глаза. Лирна под её присмотром разобрала меч, почистила, Тора предложила его подновить, заполировать царапины, выправить вмятины, но Лирна сказала — нет, пусть остаётся таким, как есть. Может быть, потом. Тора согласилась без возражений. Это было правом Лирны — и в случае, если она сама хотела таким образом сохранить память о том, кого даже не знала, и если ей просто нравился бывалый вид оружия. Тора всё больше доверяла ей собственные решения, отступая и глядя со стороны, готовая помочь и подсказать, но позволяя Лирне лучше узнать саму себя. Иногда Лирну это пугало, иногда ей казалось, что Тора отдаляется, но Тора чувствовала её страх и была рядом, чтоб развеять его, и в конце концов Лирна поняла — Тора не отдаляется от неё, она приближается к Силе. И чем ближе она к ней, тем ближе и к Лирне, просто чуть иначе, чем раньше. Что-то переменилось в ней после истории с Робином и мечом, Лирна не знала точно, что, но видела, как её мастер меняется. Тора становилась ещё спокойнее и увереннее, и, как и всегда, эти покой и уверенность передавались Лирне.

— Ты настолько сильно волновалась, что мы не найдём для меня меч? — как-то раз спросила Лирна, поражённая внезапной догадкой.