Трудно сказать, как далеко в чащу забрался Фёдор, вернее, его тело, но разбуженные первыми лучами солнца и утренними позывами Шура и Василий долго бегали вокруг той самой полянки, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку. Они посчитали, что Фёдор, наплевав на них, добрался до посёлка и давно уже обдувал подушку перегаром. Плюнув на поиски, парни выбрались на колею, на годами протоптанный маршрут. Вдвоём. В деревне сказали, что ни одна собака не озвучила появление Фёдора. На спинах друзей выступил холодный пот. Они в ужасе переглянулись. Тогда вряд ли кто-нибудь взялся предсказывать, сможет ли тройка в полном составе снова добраться до Семёна из соседней деревни.

Пока Шура и Василий пребывали в безмятежной стране сновидений, их приятель, подчиняющийся неведомой силе, забрёл туда, куда бы не отважился отправиться ни один заскучавший подросток.

Если бы Фёдор мог напрячь голосовые связки, то он бы описал подозрительного вида скалу, больше напоминающую укрытую чёрными соснами юрту, где уже лет 500 не жили люди. Деревья казались живыми, но выглядели так, будто пережили страшную угольную бурю, способную стереть с лица земли целые города. Они предупреждали и одновременно отпугивали путников.

Сквозь ветви, похожие на лапы костяного дракона, прослеживался проход внутрь.

В детстве Фёдора пугали ведьмами, колдуньями, он мог поклясться, что слышал оборотня, и часто рассказывал, как в ночи приходилось убегать от этих тварей, когда воображаемые шабаши бушевали поблизости от родного посёлка. Но то были сказки, вызывавшие приятные мурашки и напоминающие, что ты находишься здесь, сейчас, живой и в меру здоровый, а все враги просто питаются силой слов, нет повода их бояться. Но вы точно не думаете о «приятных мурашках», когда становитесь плотвой на крючке, которой дарована единственная способность – следовать за блесной в ожидании грядущей участи. И загробная, потусторонняя аура этого места, где из убитой засухой земли пробивается каменный бункер, затягивающий любого своими лапами из чёрной хвои, могла предвещать скверный исход.

Эмоции молчали. Фёдору не давали думать. Вдруг ноги снова пришли в движение. Он приблизился к разлому, благодаря своей худобе, протиснулся в трещину и исчез в непроглядной тьме. Далёкий собачий лай должен был послужить предупреждением, но… как эта несчастная марионетка могла его услышать?

Экспедиция деда Тихомира и Джека уже начала убаюкивать обоих. В сердца полагавшихся на интуицию старца путников потихоньку прогрызался червь сомнения. Исхоженные вдоль и поперёк тропинки, повторяющиеся лесные ландшафты с шоколадных конфет, сонное царство вокруг и никаких зверей под пристальным взглядом полной Луны. Уныло болтающийся хвост Джека показывал, что пёсик скоро потребует возвращения в более уютное место. Дед не соглашался.

Без карт и зацепок, кроме головы Иваныча, вооружённые фонарём скитальцы проблуждали ещё один час, сильно замедлив темп. Разочарование усиливалось. Но старец чувствовал, знал, что не смесь безысходности со страхом вытолкнула его вместе с четвероногим другом посреди ночи. Чтение знаков помогло ему в войну, поможет и сейчас. И знаки эти определённо были. Где-то в сплетённых линиях эфира, под слоем кучевых облаков, почти слившихся с тьмой. Что-то было. Оно расплывалось пульсирующей вспышкой, а затем пропадало. Через десяток-другой шагов появлялось снова. Вряд ли Джек мог видеть эту путеводную кляксу гигантских размеров, это была забота Тихомира.

Тьма поглотила путников. Они слились с ночью. Лунное сияние едва помогало различить стволы деревьев, весь обзор вокруг был залит вышедшим из берегов нефтяным месторождением. Внутренний барометр стал подавать тревожные сигналы, будто невидимый гигант накрыл их огромным куполом. Поднялось давление. Участился пульс. Из-за преследования кляксоподобного сигнала рассудок прогонял обыденные размышления. Мысли сжались, они легли на один единственный вектор и только…

– Туда, Джек! – старец внезапно ободрился и ускорил шаг. Пёс побежал за ним.

Обманывая свой возраст, Тихомир ловко проскальзывал меж препятствий. Его спутник старался не отставать, хотя под таким напором, надо признать, это давалось нелегко. «Старик обезумел! Он нашёл золотую жилу? Дверь в лучший мир? С цепи сорвался!» – возможно, думал про себя Джек.

– Не отставай, мы почти добрались! – подогнал зверька Иваныч.

Шустрые удары хвоста и натужное дыхание послужили одобрительным ответом.

Они отсчитали 20 сосен, пробежали полянку с пеньками, добрались до густых зарослей поразительно чёрных деревьев, и, вместо того чтобы осмотреться и проложить нормальный маршрут, дед Тихомир, подобно отчаянному юнцу, нырнул в хвойное озеро, залитое углём. Джек последовал за ним.

Только чудо помогло им остановиться на краю холма, которого отродясь не было на этом участке, как и ужасных деревьев чёрного цвета, сочащихся первобытным злом. Справившись с гравитацией, старец начал всматриваться вдаль, однако, собачье чутьё опередило – Джек начал громко лаять в сторону каменного изваяния. Эта площадь, на удивление, лучше освещалась, поэтому можно было разобрать, что к этому скальному «шалашу» приближается тень, обычная тень, совершенно обычного человека.

Пёс продолжать лаять. Всё сильнее и сильнее.

Тихомир Иваныч изменился в лице, его охватила тревога и ужас одновременно. Он рванул прямиком с холма и закричал:

– Кто бы ты ни был – остановись! Не заходи внутрь! – вопль был пропитан сумасшедшей энергией.

Лай Джека вторил мощным словам.

Но человек (это совершенно точно был человек) не подавал виду, будто специально игнорировал крики. Он приблизился к разлому, который уже бросался в глаза. Человек замер.

Мчащимся с холма оставалось преодолеть каких-то 150 метров, чтобы оказаться перед незнакомцем. Они из последних сил быстро перебирали ноги – последний раз Тихомир так спасался от минометного обстрела в 43-тьем. Расстояние сократилось до 50 метров, и тень растворилась. Добравшись до того места, где стоял таинственный человек, они увидели лишь разлом, в котором растворился незнакомец. Недолго думая, дед Тихомир последовал за ним.

Джек не смог. Пёс прыгал в довольно широкую трещину, но у него никак не получалось оказаться внутри. Похоже, колдовство опять было связано с мыслями, ибо Джек раз за разом упирался в воздушную заслонку, для пробития которой не хватало силы энергетического поля собаки. Наконец, он остановился, плюхнулся на убитую засухой землю, попытался отдышаться. Если бы только ему позволили.

Джек встрепенулся. По его вечно спадающей шерсти прошлись разряды статического электричества. Верный друг, как это ни странно звучит, оказался под напряжением. Паника закрутила его. Пёс забегал по кругу. Со стороны казалось, что он носится за собственным хвостом, как любят делать все собаки, но, на самом деле, на Джека обрушилось всё окружающее пространство. Графитовые деревья, стоящие на защите разлома, где скрылся неизвестный человек и дед Тихомир, скрутились в форму сферы и стали зажимать Джека в свою ловушку. По псу бегали микроскопические разряды, они жалили его. Гневный лай понемногу вытеснило испуганное взвизгивание. Джек заскулил. Он не понимал, что происходит. Никто на его месте не понял бы, что происходит. Чёрные драконьи крылья уже накрывали его, не помогал даже лунный свет – ночное светило предпочло не смотреть на ужас, разворачивающийся на полянке около скальной юрты. Давление, которое на момент безумного рывка сдвинулось на второй план, вернулось с утроенной силой, достигнув пика. Находящийся в осаде тысячи электрических пик пёс припал к земле, затянув едкий запах сгоревшего леса. Он испуганно прижал уши и пал вниз. Сфера сжалась до предела. Невидимые когти впились в него, после чего он уже не видел ни света, ни намёка хотя бы на блеклый лучик. Тьма поглотила его, и мучения Джека закончились.

Теперь лишь тот несчастный, который лишь по чьей-то злой воле мог оказаться на выжженной поляне около скальной юрты, увидел бы обладателя некогда развивавшейся шевелюры, бездвижно лежащего около большой каменной глыбы. Джек не убежал, хотя был шанс. Он остался ждать своего верного друга, прыгнувшего в неизвестность. И ему было страшно жаль, что не получилось последовать за ним.