К вечеру главная площадь собрала столько людей, сколько не получала на концерт известной городской группы, по ошибке заехавшей в село с населением в 500 человек. Гаврила Никитич, местный глава, в непродолжительной речи под лозунгом «Пропал – найдём», объяснил собравшимся мужчинам, женщинам, любопытным детям, собакам и козам, увязавшимися за хозяевами, что лучше всего будет растянуться в цепи и прочесать лес, отделяющий их от Волхвов. Народ вооружился старыми фонариками на магнитной индукции – по селу тут же раскатились жамкающие звуки – люди активно накапливали заряд в фонарях. Лысый дед Лаврентий нашёл повод прихватить своё ружьё. Это же сделал Митька, который только стремился к званию почётного пургаевского охотника. Пока на его счету была лишь пара курей, сбежавших из соседского загона. В общем, народ настроился серьёзно.

Когда процессия выдвинулась, у Оксаны защемило в груди: «Ради моего Федьки поднялось всё село! Да половина из них собачилась с ним по любому поводу, и тут пошли, даже с дитями! Господи, не верю, не верю…».

Она наблюдала за тем, как тётя Римма, бабушка Катя, её взрослые внуки, упомянутый дед Лаврентий и его свита, состоящая из не менее лысых дедов Серафима, Гриши, Володи и Ивана, и многие другие выстроились на дороге, вьющейся пару километров как раз до их пункта назначения – высоких сосен, выглядывающих из-за обширного кукурузного поля. Шок сковал ноги Оксаны, она не могла сдвинуться с места, хотя кому, как не ей занимать место в первых рядах. Пока женщина лишь провожала соседей глазами, которые случайно покосились на пустые, будто брошенные дома. Электрическим разрядом одно из полушарий продела мысль о том, что жилища провожают своих обитателей в последний путь и не надеются вновь распахнуть для них двери и согреть теплом. Но Оксана вытерла слёзы то ли гордости, то ли страха, захватила котомку с провизией и побежала догонять начало широкой колонны, на ходу забрасывая поклажу через плечо.

Василий помахал ей, чтобы Оксана ориентировалась на него. Через секунду они шли уже вместе.

– Посмотри, сколько собралось народу? – улыбнулся он, чувствуя собственную заслугу.

– Все! Вообще вся деревня! – двояка произнесла Оксана.

– В умных книжках подобное называется «сплочение», – грустно произнёс Василий. Он-то ожидал бурного восторга.

– И никого не осталось… Здорово, что откликнулись все наши соседи, но… – беседу прервала театральная пауза.

– Но что? – не выдержал Василий.

– У меня одной ощущение, что деревня избавилась от нас, как от Фёдора?

– Да, у тебя одной. Тебе надо было выпить две рюмки или взять с собой недовязанный свитер! – Василий разговаривал с ней как с сумасшедшей. – И, умоляю тебя, не вздумай произносить такое на людях, если не хочешь нажить толпу ненавистников.

Видя, что Оксана ещё больше ушла в себя, Василий решил слегка поменять тактику:

– Договорились? – добродушно произнёс он.

– Договоримся, если Федя найдётся… – выдала Оксана и подозрительно улыбнулась.

Василию этот жест показался ещё более странным, чем исчезновение друга, но предпочёл держать эмоции при себе.

Дальше они шли молча, даже несмотря на появление Шуры из ниоткуда. Однако, толпа была заряжена энтузиазмом. Ещё бы! Столько народу на такой клочок леса. Да они без проблем найдут даже его золотую коронку, выбитую во время драки с лешим.

Человеческие фигурки не удержались в пределах грунтовой дорожки, проделанной кавалькадами тракторов и грузовиков, и вскоре разбрелись по кукурузным полям, заранее выбрав позиции для погружения в хвойное царство.

Вот уже показалось и основное шоссе, от которого спускаются тропинки к низине, прямо к нескольким протоптанным дорожкам в чащу. Сейчас начнёт действовать проверенный и эффективный метод поиска пропавших человеческих душ – старая добрая цепь, изучающая каждый квадратный сантиметр на своём пути.

Не так давно бурлившая площадь осталась в одиночестве, слушая отголоски радио, доносившиеся из ближайших домов. От оставленных, но не заколоченных досками жилищ на коже случайного прохожего могли выступить мурашки. Это было жутковатое, неуютное зрелище, хотя за ним не скрывалась какая-либо угроза. После успешных поисков люди должны были вернуться к привычной сельской жизни, может быть, выпить полуночного чая, да завалиться на боковую. Встретить новый день у себя дома. Как всегда.

И вряд ли кто-нибудь из них мог воспринять за дурной знак синхронный вой всей оставленной деревенской живности, когда первые спасатели растворились меж деревьев, уйдя из-под взора спрятавшегося за горизонт солнца.

Не успели стрелки часов начать отсчёт следующих суток, как небо под луной разверзлось тропическим ливнем – лютой проверкой на прочность для крыш деревенских домиков. Титанический дождь поднял с постели многих волховчан. Отовсюду стал доноситься звон посуды, попавшейся под руку в потёмках. Загремели тазики, вёдра, котелки. Тест оказался провален.

Дождь обезумел. Огромные капли обрушивались на землю с таким напором, что казалось, будто они проделают дырочки в листьях, обезглавят клеверы и, чего хуже, выведут из берегов уличные туалеты. Дворы начали превращаться в подобия болот. Без галош было не обойтись. Всё предвещало утро в грязи.

Шквальный ветер, вместе с которым налетела гроза, окончательно загнал всех волховчан под одеяла. Там пулемётные очереди, бившие по кровле, и треск грома казались не такими страшными.

Некоторые приклеились к окнам – вспышки молний периодически освещали разрастающиеся лужи. Скорее всего, в этот момент многие достали из чулана истории про шаровые молнии, разбивающие окна и испепеляющие всех внутри за секунду до того, как покинуть помещение. Детские пугалки, созданные для подобной погоды.

В сенях заморгал свет. Дождь и не думал идти на убыль. В облаках появились зарницы, которых в Волхвах не наблюдали уже лет сто. Самые набожные, продрав глаза, вероятно, принялись активно креститься, хотя, по правде, большая часть из них скорее порадовалась хорошему урожаю в будущем.

Закончилось всё так же внезапно, как и началось. Тишина опустилась гигантской заглушкой, разбросав лишь громадные лужи в качестве напоминания о ночном катаклизме. Пробудившиеся волховчане поутру абсолютно ничему не удивились (да и чему?). Они вздохнули, примерили резиновые сапоги и отправились проверять хозяйство. Да, вышедший из берегов сортир оказался едва ли не самой большой проблемой.

Почти 500 человек растянулись длинной цепочкой. Издалека они выглядели как большая гирлянда, опоясывающая большой лесной участок. Гирлянда двигалась, и каждое движение сопровождалось криками «Фёдор!», полными надежды. Удивительно, что на их зов не приехал Фёдор из чужого посёлка за тридевять земель – он мог легко услышать этот гул. Но пока им отвечали только хрустящие под ногами ветки.

– Вы хотя бы примерно помните, где была та полянка с бревном? – спросила Оксана у Шуры и Василия.

– Около большой дороги… – начал Шура.

– Ага, а потом вглубь… – продолжил Вася. – Но после, пёс его знает, куда мог податься Фёдор.

– В лучшем случае, он бы пошёл в нашу сторону. В худшем – свалился в песчаный карьер, на которым обрывается лес по направлению в город. Раз уж вы насвинячились до такой степени, что совсем одурели! – вынесла вердикт Оксана.

– Ну не начинай, откуда ж мы знали-то! – в синхронном стоне обоих мужчин зародилась обида.

– Знали… – пробурчала женщина и вернулась на свой участок.

Поисковую команду подвело то, что они развернули операцию практически в сумерках и в чащу зашли уже после захода солнца, не заметив, как преобразилось окружение. Для всех чёрный лес казался обыденным явлением (как ещё могут выглядеть деревья после наступления темноты?). Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на запах, исходящий от иголок, или на роящуюся мошкару, облюбовавшую верхушки угрюмых сосен. Когда насекомые приземлялись на одежду, деревенские сбрасывали их, били как комаров. Все были увлечены поисками, возможно, думали, что увлечены, фокусировались на человеческих очертаниях, пусть даже обездвиженных.