— У нас не стаи, а семьи.

— Не имеет значения. А вот то, что Екатерина Владимировна Воронцова за деньги демонстрирует свой дар обычным людям, это преступление.

Выходит, он тогда проверял меня. Липовая гадалка наговорила бы ему чего-нибудь в меру своей фантазии и уж точно не поняла, что он выставил ментальную защиту. Скотина. Мог бы сразу высказать свои претензии, а не тащить в мой дом кого попало.

— Я помогаю людям. Не вижу ничего плохого в том, что меня благодарят рублём, — догадывалась, что им плевать на мои слова, но я не могла молчать. — И если вы думаете, что я злоупотребляю своими возможностями, то почему так скромно живу? Или вас как раз и возмущает то, что я по сравнению с вами выгляжу бедной родственницей?

Ведьма прищурилась.

— Ах ты…

— Аля, держи себя в руках. Девушка просто растеряна, — завёл Дмитрий благожелательным тоном. — Не бойся, Катерина, — он снова направил взгляд на меня, — у нас гуманные способы борьбы с нарушителями. Двадцать первый век, мы уже не отдаём Инквизиции бестолковых ведьмочек. Мы только заберём твой дар.

Если бы я была оборотнем, растерзала бы его в ту же секунду!

— Не вы мне его давали, не вы заберёте!

Аля закатила глаза.

— Мне это надоело. Как будто у нас других проблем нет. Давай уже разберёмся с этой истеричкой.

— Тогда я разберусь с тобой, — угрожающе прошипел Серёжа.

Дмитрий поднял руки в примиряющем жесте.

— Спокойно. Обойдёмся без смертоубийства. Пожалуй, можно договориться.

Договориться? Он что, шутит? Да я ни за что на свете не отдам никому свой дар!

Казалось, его напарница удивилась ещё больше, чем я. Она даже рот открыла, будто ей не хватало воздуха.

— Что… Дмитрий! Ты же не собираешься…

— Ещё как собираюсь, Алечка, — он одарил её убийственной улыбкой.

— По какому праву ты…

— Мне понравилась Катерина. Думаю, из неё выйдет отличная ведьма, если взять её под своё крыло.

— Я не приду на обряд посвящения.

— Никуда ты не денешься, это твоя обязанность — ставить Печати. Или ты хочешь, чтобы на твоё место взяли Веру?

Если бы не обстоятельства, я бы пожалела Алю. Так кипит от бешенства, что, того и гляди, взорвётся. Видимо не могла определиться, кого больше не любит, меня или ставшую поперёк горла Веру.

— Я была о тебе лучшего мнения, — процедила она сквозь зубы и взмахом руки создала портал.

Ох, вот бы мне овладеть таким фокусом. Раз — и свалила от всех подальше.

— Прошу прощения за причинённые неудобства…

Я перебила Дмитрия:

— Нет, не прощу.

— Характер настоящей ведьмы, — то ли одобрил, то ли просто отметил он. — Так мы договорились?

— Дар останется при ней, с Печатью или нет, — решил за всех Серёжа.

— Увы, только с Печатью. Хотя почему «увы»? В этом одни преимущества. Катерина больше не будет одинока.

— Она не одинока!

— А сейчас я хочу побыть одна, — не выдержала я. — Дайте мне всё обдумать.

— Разумеется.

Стоило Дмитрию уйти вслед за Алей, как меня затрясло от негодования. Дал мне подумать — как же! Я же всё равно соглашусь, у меня нет другого выхода, и он прекрасно об этом знает.

Я до крови закусила губу. Да, я беспризорная ведьма, но зачем, зачем надо было устраивать весь этот цирк? Почему нельзя было ещё днём решить проблему цивилизованно?!

Серёжа поцеловал меня в макушку и погладил по спине.

Почему… Да потому, что я была нужна им такой — перепуганной и ничего не соображающей. Не каждая девушка спросонья, в неглиже сохранит способность рассуждать логически.

— Я в душ, — бросила я, не взглянув на оборотня, и вышла из комнаты.

Наспех заколола волосы, включила чуть тёплую воду. Задержала дыхание и, запрокинув голову, направила душ в лицо.

Что Дмитрий гад, я поняла давно. А кто такая мадам по имени Аля? В подружки не будет набиваться, это ясно, но действительно ли её выбесило поведение мага? Заревновала? Оскорбилась? Или всего лишь разыграла спектакль, чтобы я назло ей согласилась на Печать?

Отвела душ в сторону, отдышалась.

Кто бы мне рассказал правду об этих Печатях…

— Катёнок, ты в порядке?

Серёжа не зашёл в ванную, хотя я не запиралась.

— Нет, — против воли вырвалось у меня.

— Не расстраивайся так. У тебя же вроде тётя ведьма? Может, она что-нибудь подскажет?

Напоминание о тёте Даше отдалось в душе болью. Серёжка не виноват, мы же с ним не так давно знакомы.

Я выключила воду и встала босыми ногами на прохладный кафель.

— Она умерла, — сказала я, чувствуя горький ком в горле.

— Извини.

— Мне тогда было восемь лет, — завернувшись в полотенце, я вышла к оборотню. — Тётя Даша умела лечить прикосновением рук. Снимала боли, заживляла порезы и мои разбитые коленки. Она называла себя Целительницей, но никто к ней не приходил, как ко мне, за помощью.

— Почему?

Раньше этот вопрос не давал мне покоя. Только теперь её твёрдое нежелание афишировать свою деятельность перестало казаться блажью.

— Не знаю, Серёж. Она мне говорила, что я слишком мала, чтобы понять её. Как-то раз обмолвилась, что не хочет быть такой, как другие. Как думаешь, другие это те, кто с Печатями?

Он осторожно стёр пальцем капельки воды с моего виска.

— Мы предпочитаем не соваться в дела магов, у нас с ними разные интересы и цели. Прости, что заставляю вспоминать об этом… Как она умерла? Её убили?

Я покачала головой. Кое-как державшаяся в волосах заколка немного сползла.

— Рак. Такая злая ирония судьбы, человек с даром исцелять не мог помочь себе. Мой дар в этом похож: я вижу настоящее, прошлое и будущее других людей, но ничего не могу узнать о собственной жизни.

— Мы справимся, Катёнок, — оборотень обнял меня. — Надевай пижамку и ложись спать. Утро вечера мудренее, как-то так.

Неопределённо угукнув, я прижалась щекой к его горячей груди.

Невооружённым глазом было видно, что женщину привело ко мне отчаяние. В её чувствах крепко сплелись недоверие и надежда, взгляд же почти не выражал эмоций. Мама Лены была хорошо одета, ногти украшал скромный, но аккуратный маникюр, крашеные блондинистые волосы не портили отросшие корни. Несмотря на горе, она не запустила себя, но даже мне, впервые её увидевшей, показалась рано состарившейся.

— Вообще-то я не верю в магию, — честно призналась она, присаживаясь напротив меня. — Наташа с таким восторгом о вас рассказывала, что я поддалась на её уговоры. Видите ли, мне больше некого просить о помощи. В какие инстанции я только не обращалась…

Тяжёлый вздох. Но не расплакалась.

— Татьяна Михайловна, я постараюсь сделать всё что в моих силах.

— Скажите сразу, сколько это будет стоить?

Я с пониманием отнеслась к её недоверчивости.

— Нисколько. Я не лукавила, когда говорила, что займусь вашей проблемой не ради денег. Если вы захотите меня отблагодарить, это другое дело.

С безучастным видом Татьяна Михайловна достала из сумки фотографию и вдруг замерла.

— Опишите мою Леночку.

Проверяет.

Дар не способен подсказать мне, что изображено на перевёрнутом снимке или что находится в закрытом ящике, зато я могу узнать нужную мне информацию из прошлого человека.

В моём сознании возник образ девочки-подростка.

— Четырнадцать лет девочке, а выглядит на шестнадцать. Высокая, красивая, — я сомкнула веки, чтобы было проще рассмотреть картинку. — Глаза серые, ближе к зелёным, как у вас. А вот черты лица не очень на ваши похожи, у вас более острые. Волосы русые, до пояса. Не любила делать причёски. За правым ушком родинка.

— Да, была родинка, — убито прошептала мать.

— А теперь покажите фотографию, — затягивать прелюдию не было смысла. — Мне нужно то, что хранит память о ней. Вы принесли что-нибудь из её личных вещей?

— Как вы просили, — она положила на стол фото Лены в школьной форме и вытащила из сумки плеер и брелок в виде панды.

Я взяла обе вещицы в руки.