Небо покрылось тяжёлыми грязно-серыми облаками, которые с каждым часом сгущались всё сильнее. Солнце пару раз попыталось выкарабкаться из-за туч, но не справилось и плюнуло на это дело окончательно.

К вечеру облака приобрели недобрый красноватый оттенок, словно где-то за горизонтом пылали пожары. Тучи сделались чёрно-багровыми на западе, а на востоке появилось необычное золотистое сияние – словно в небе сквозь неожиданный просвет проглянули россыпи звёзд. Только звёзды эти не стояли на месте, крутили хороводы, сплетаясь в спирали и чертя на мглистом фоне пунктирные линии.

При виде этого зрелища в лагере Дарникова все затихли – видели такое уже не раз. Не опасное, но и непонятное, необъяснимое. И к явлению этому одинаково настороженно относились и жители Срединного Мира, и гости из Преисподней. Потому что было это необъяснимо для всех – и для людей, и для гоблинов.

Ближе к полуночи золотистый пунктир в небе начал таять. Одновременно принялся меркнуть и багровый отсвет на западе. Люди зашевелились, послышались негромкие разговоры. Постепенно в лагере каждый занялся своим делом – кто-то принялся собирать топливо для костра; кто-то проверял оружие; кто-то просто сидел или валялся на земле, тупо уставившись в пространство.

Прыжок расположился на остатках постамента какого-то развороченного взрывом памятника и пытался оценить обстановку. Отношение «секретников» было к нему по-прежнему настороженным, и оружия Мошкову не вернули. Но бить перестали и даже накормили. Это, разумеется, не повод, чтобы задерживаться у «секретников» дольше, чем необходимо. Но пока что Мошков складывающейся ситуацией был доволен – жив, сыт и надежда на побег есть.

– Ну как ты?..

Прыжок поднял взгляд. Долговязое, нескладное нечто склонилось над ним. Нечёсаные рыжие, торчащие во все стороны волосы этого «нечто» почти полностью спрятали его лицо. Прыжок вздохнул и отвернулся.

– Да так, Гнусь, ничего особенного, – нехотя отозвался он.

– Ты что, не рад, что ли?

– А чего мне радоваться-то?! – Прыжок обалдело посмотрел на Гнуся.

– Ну как это – чего?! – Гнусь тоже вытаращил глаза. – Снова встретились! Да и жив ты остался!..

– Ну разве что, – буркнул Прыжок. – А насчёт того, что встретились… Не забыть бы тебе в глаз дать, вот чего!..

– За что это?!

– А за всё! За Прыжка, за… за то, что от Косого смылся – один, без меня…

Густые брови Гнуся сложились домиком, а губы изобразили плаксивую гримасу:

– Да ты чё, совсем сбрендил, что ли? Хорош друг, мать твою! Я за тебя Влада упрашивал, распинался перед ним! А ты теперь от меня нос воротишь! Учти, кстати, что ты ещё не в группе, а всего лишь на испытательный срок взят, не забывай! – Гнусь шмыгнул веснушчатым носом-картошкой и развернулся, всем своим видом давая понять, что подобного отношения к себе не потерпит и собирается уйти.

– Да ладно тебе! Садись, потолкуем… – Прыжок примирительно вытянул левую руку, приглашая Гнуся сесть рядом.

– Давай. – Гнусь явно не сильно обиделся, да и делать ему особо нечего было. Потому он охотно присел рядом.

– Слышь, Гнусь, а этот Макс – он вообще чего?

– Как это – чего? – не понял Гнусь.

– Ну, типа того, что он за человек? – пояснил Прыжок.

– Да так, – Гнусь махнул рукой, – ничего особенного…

– Это как? – поинтересовался Прыжок.

– А вот так! Он в последнее время Дарникова нашего совсем достал. Мало того, что самовольничает, так ещё и решения Дарникова оспаривать вздумал.

Прыжок непроизвольно метнул взгляд в сторону проходившего мимо Макса. Скользкий тип этот Макс, подумал Прыжок. Широко посаженные глазёнки – маленькие такие, желтовато-непонятного цвета – по сторонам так и шныряют, щёки красные, лицо всё в пятнах каких-то… Эта живописная морда дополняется не менее живописной улыбочкой с этакими ямочками где-то между щеками и нижней челюстью.

– И как же самовольничает? – спросил Прыжок.

– А ты чё, сам не видел, что ли? – Физиономия Гнуся изобразила удивление. – Между прочим, это он насчёт летописи-то кашу заварил. И про вас тоже он сказал. Ну, в смысле, где и когда вы курьерам засаду готовите…

– Ну?! Откуда ж узнал-то?! – Прыжок наклонился ещё ближе к Гнусю и заговорил тише: – Слушай, а что если это он тогда и навёл Косого на курьеров? Всё сходится ведь… Косой-то наш как раз накануне трепался с кем-то о них. Вот ведь зараза! Навёл Косого на курьеров, а вас – на Косого! Да и вообще – странно он себя ведёт, подозрительно…

– И прикинь, этот гад с нами пойдёт. – На лице Гнуся проступила досада.

– Как – с нами?! Шутишь? – Прыжок аж подпрыгнул на месте.

– Что ты заладил, как да как? Очень просто! Дарников так порешил!

– Бли-и-ин…

– Вот именно, – Гнусь принялся чесать голову. Он всегда так делал, когда что-то его не устраивало. – Ещё неизвестно, чем вся эта фигня закончится…

– Значит, пойдём мы с тобой, сука Макс и… эта… как её? Ну, тощая такая… уродина…

– Ага, – кивнул Гнусь, – а ещё – Петька Малахов, Юра Коновалов, Дашка и Катя.

– Это ещё кто такие вообще? – Прыжок сдвинул брови.

– Петька – вон он стоит. Видишь? Толстый такой, приземистый. Его Колобком ещё называют иногда.

Прыжок повернулся в сторону, куда показывал Гнусь. Недалеко, подбоченившись, стоял невысокий парень в свитерке цвета хаки и таких же брюках. Выглядел он совершенно не как боец. Возможно, из-за полноты. А может, виной тому была его одежда на удивление чистая для нынешних времён и почти не помятая. Да и лицо у Колобка было благородное такое, холёное, чуть ли не барское.

Вид Малахова сразу же насторожил Прыжка. Он не привык видеть таких людей – сытых и упитанных. Впрочем, возможно, у Малахова что-то неладно было со здоровьем – где по нынешним временам встретишь упитанного человека?! Разве что из числа тех, кто объедки с гоблинских столов подбирает…

Однако, если Малахов в Секретном Войске, эту возможность можно исключить. Не взяли бы «секретники» к себе такого. Да и никто не взял бы – с предателем разговор короток, пулю на него не жалко…

Было ещё в фигуре Малахова что-то неестественное, какое-то несоответствие. Не сразу, правда, но Прыжок уловил, в чём оно заключается, – у Малахова не было оружия. То есть не было оружия в понимании Прыжка – ни автомата, ни пистолета, ни чего-нибудь ещё такого. И потому Малахов показался Прыжку каким-то беззащитным, что ли.

– Он как, стрелять-то хоть умеет? – Прыжок продолжал рассматривать Малахова.

– Ничего, вполне нормальный чувак. Отвечаю, – кивнул Гнусь. – Тут недавно стычка была с бандой… Ты не смотри, что он из себя такой весь… круглый. Он знаешь как всякими японско-китайскими штуками владеет? Типа каратэ и так далее. Ему даже оружия не надо, голыми руками любого на тот свет отправит. Только вот простодушный он очень. Такому, например, как Макс, Петьку обмануть – как два пальца… об асфальт.

– М-да… А Юрий этот что за кадр? – продолжал интересоваться Прыжок.

– Вот именно – кадр! – кивнул Гнусь. – Верно подметил, тот ещё типчик. Не лучше Макса… Хотя нет – лучше. Он, по крайней мере, против начальства не возникает. Вообще, безынициативный какой-то, но сволочь. С таким только на задание и ходить.

– На фига ж его берут-то?! – удивился Прыжок.

– Ну, мало ли кого берут, – усмехнулся Гнусь. – Тебя вон тоже берут…

– Не, серьёзно!

– Понимаешь, он в технике здорово сечёт. Не поверишь, иногда такие штуки починить может – с ума сойти!..

Прыжок окинул взглядом Коновалова, сидящего рядом с каким-то парнем возле небольшого костерка. Никаких особых эмоций лицо Юрия у Прыжка не вызвало. Настырно-тупая квадратная рожа Коновалова, равно как и его бычьи глаза, не выражала ни единой мысли. Казалось, что этот Юрий и слово-то такого – «мысли» – не знает. Этакая ходячая глыба, робот. Даже движения у него точь-в-точь как у робота – замедленные, механические.

Прыжок увидел, как Коновалов лениво поворошил прутом арматуры угли в костре, так же лениво отложил прут в сторону, точно таким же движением подтянул к себе за ремень автоматическую винтовку, заволок её на колени… Прыжку вдруг подумалось, что вот сейчас, прямо здесь, таким же ленивым и механическим движением Коновалов выстрелит в голову своему не подозревающему ни о чем собеседнику. Не вязалось как-то в сознании Прыжка поведение Коновалова и то, что говорил о нём Гнусь.