Эллина продолжала идти не останавливаясь. Шла она, а значит, шла и команда. У всех на лицах читалась безумная усталость, но командир не думал о привале, а следовательно, об отдыхе надо было забыть и остальным. Оставалось ждать, когда Эллина устанет.

Ближе к ночи дождь усилился. Крупные холодные капли били усталых путников по лицу, но они продолжали идти. Воздух намертво застыл ледяной массой, призрачная водная пелена повисла между небом и землёй, словно не желая пропускать людей вперёд. Серые бездушные глыбы, бывшие некогда жилыми зданиями, словно бездомные псы, беспомощно съёжившись от холода, озирались по сторонам в поисках несуществующего укрытия. Тёмно-серое небо стало почти чёрным, и лишь молнии изредка освещали мрачный небосклон, пламенеющий на горизонте непонятными, пугающими багровыми сполохами. Эллина наконец остановилась.

– Привал, – продребезжала она. – Ищем место для ночлега…

– Тут местечко одно неподалёку… – вставил Макс.

– Ты хорошо знаешь эту местность?..

Случись этот диалог раньше, все бы наверняка заподозрили неладное. Однако сейчас команда настолько устала, что слова Игнатьева (как, впрочем, и слова Эллины) все пропустили мимо ушей. Против ночлега в предложенном Игнатьевым месте никто не протестовал. Тем более что полуразрушенное здание в темноте чем-то отдалённо напоминало хибарку Дарникова.

Наскоро перекусив, все разошлись по углам и вскоре отбыли в царство Морфея. Не спала только Эллина. Её тощий силуэт маячил в оконном проёме…

«Чёрная-чёрная темнота. А она ещё бывает какой-то другой? Нет, не бывает… Почему она так давит? Почему так навязчиво и зло? Если сжать пружину, та после резко распрямится, вернётся в исходное положение… А если ничего не происходит? Если она, сжавшись, так и остаётся… проржавела… Я больше не борюсь… устала… – размышляла Эллина. – Тьфу ты, чёрт! Что за чепуха?! Пора спать ложиться…»

– Не помешаю? – Мошков облокотился на дверной косяк.

– Помешаешь, – отрезала Эллина.

– Да ладно тебе, строишь из себя крутую…

– Чего тебе надо? – сурово спросила она.

– Да так… – неопределённо пожал плечами Мошков.

– Бежать собрался? – спросила Эллина.

Мошков вздрогнул, растерялся и захлопал глазами. Эллина понимающе хмыкнула.

– Знаешь, – сказал Мошков, – я-то типа хотел смыться. Не, правда! Нафига мне ваша компания сдалась? И всё такое…

– Ну, смывайся, – предложила Эллина.

Мошков промолчал.

– Никуда ты не смоешься, – заявила Эллина. – Чувствую. Знаю…

– Почему это?! – удивился Мошков.

– Что-то тебя здесь держит. Есть у тебя какой-то интерес в этом деле. Нет?

– Интерес? – переспросил Мошков и усмехнулся: – У меня один интерес: живым остаться. А для этого самое необходимое – смотаться отсюда нафиг, пока всех вас не перебили. И меня заодно.

– Вали, пока жив! – Эллина передёрнула затвор автомата.

– Угу, сейчас ты устроишь пальбу посреди ночи. Так я и поверил, – буркнул Мошков.

– Жаждешь получить подтверждение? – Эллина вновь отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.

Эллина слышала, как Мошков ещё немного потоптался в дверях. Потом стало тихо. Но ночной визит обеспокоил Эллину, и мысли её потекли уже в ином направлении.

Анатолий Мошков… Действительно, почему он не сбежал до сих пор?! Ведь была же тысяча возможностей. То ли он хорошо понимал, что его сразу же пристрелят (нужно быть полным дураком, чтобы не понимать этого), то ли просто бежать ему было некуда.

Про заинтересованность Мошкова Эллина брякнула просто так. Но теперь у неё зародилась мысль, что это высказывание, может быть, не так уж и далеко от истины.

Эллина присела на пол, положила автомат рядом с собой и обхватила колени руками. В спину дул холодный ветер. Но не сильно дул – его дыхание лишь слегка холодило бок.

Эллина закрыла глаза и попыталась вызвать в памяти знакомое ей и такое ненавистное лицо. Сейчас бы это здорово пригодилось, образ врага всегда помогал ей мобилизоваться. Она попыталась вспомнить глухое подземелье, узкий коридор, по которому невозможно было бежать из-за низких потолков. И то, как её спутник упал. И как она обернулась на его зов о помощи…

И как он выстрелил в неё…

Ослепительная, до боли яркая вспышка…

Но лица его Эллина не увидела. Вместо этого перед ней предстало лицо Анатолия Мошкова, Прыжка. И вспышку выстрела представить себе у неё тоже не получилось.

«Почему он не стреляет?!» – слабо недоумевала Эллина, соскальзывая в сон…

Утро, хмурое и неуютное, нехотя вступало в свои права. Дождь прекратился ещё ночью, но солнце не спешило показываться. Без его лучей груды серых развалин, в которые превратилась Москва, выглядели ещё более потерянными и одинокими, чем прежде.

Угрюмое настроение царило повсюду. Уныние вползло в развалины, служившие команде ночлегом, чтобы поселиться там навечно.

«Нет Бога. Нет Дьявола. Нет судьбы. Есть только люди, гоблины и война. Война, которую никто не объявлял. Война, в которой не считают потерь и не ставят могильных крестов. Мы – люди этой войны… Слишком много ошибок… Нет сил на борьбу… Нет сил, чтобы проснуться…»

– Эллина!..

«Кирпичи апатии и морального опустошения выстроили прочную стену… только один шаг… пути назад нет, его просто не существует… Что впереди?»

– Эллина?! – Дарья тщетно пыталась докричаться до неё. – Эй, ты с нами вообще? – Дарья принялась размахивать руками перед носом Эллины.

– Что?.. – Эллина с трудом вынырнула из тягостных сновидений и попыталась оттолкнуть Дарью.

– Хватит в облаках витать, командир фигов! Народ ждёт распоряжений! – Дарья сердито сдвинула тонкие брови.

– Нефиг мне глазки строить! – мигом взвилась Эллина и вскочила. – Со мной эти штуки не пройдут, я тебе не мужик! Вали давай! Сама знаю, что делать надо! – прохрипела она.

– Блин! Ты, дребезжалка тощая, завидуй молча, – огрызнулась Дашка.

– Ща в глаз получишь! Вон пошла! – рявкнула Эллина.

– Так, дамы, спокойно, давайте не будем ругаться! – Пётр пытался разрядить обстановку.

– Не надо меня успокаивать, иди эту чувырлу утихомирь, – отбрыкнулась Дарья.

– Сама чувырла! – Глаза Эллины превратились в две узкие щёлочки, метавшие искры. – Возомнила о себе невесть что!

– Ишь как разошлась! Причину нашла наехать… как будто никто не знает, чего ты так злишься. Кто виноват, что у Макса вкус хороший?..

Вконец разозлённая Эллина бросилась на Дарью с кулаками. Выскользнувший откуда ни возьмись Мошков с трудом удержал её.

«Тощая, а силища та ещё!» – промелькнуло у него в голове.

– Слышь, ты, фифочка, чё на командира хавалку раскрываешь?! – рявкнул он на Дарью.

– Чего?! – Дарья явно не ожидала такого поворота событий.

– Заткнись, тебе говорят! – оскалился Мошков.

– Ты, попрыгунчик, умолкни, а? Пока тебе не досталось…

– Заткнись! – Мошков чувствовал, что Дарья отступает, и начал напирать ещё сильнее.

– Да ты вообще на испытательном сроке! Мал ещё указывать! – Дашка сдавала позиции.

– Топай давай! Вон!

Дарья оглянулась вокруг. Все присутствующие смотрели на неё волком, даже Макс… И она вынуждена была ретироваться.

Мошков глянул на Эллину – в её глазах стояли слезы. Эта высокая, всегда напряжённая и сильная женщина была в шаге от того, чтобы разреветься, подобно пятилетнему ребёнку.

– Эй, ты чего? Из-за Дашки, что ли? Да забей ты на неё! Дура она, не видишь, что ли?

Эллина не отвечала. Её огромные глаза стали ещё больше и глубже, а нижняя губа начала предательски подрагивать.

– Блин, ну не умею я с женщинами… Эллина…

Эллина продолжала молча изучать корявые обшарпанные доски пола. Внимательно так изучала. Мошков опустил взгляд на землю, – может, там действительно было что-то интересное?..

– Ладно, я это… пойду… В общем… это… не парься из-за Дашки. Стерва она… и всё такое…

Мошков вышел, а Эллина подошла к окну.

Паутина темно-серых, грязных туннелей и пустынных дорог. Вечная полутьма. Вечная война. Серебристо-металлические столбы, равнодушные холодные плиты, груда камней и железобетона. Пустота… Одиночество ещё до восхода стояло у дверей… Теперь обнимает за плечи ледяной рукой… Или душит… Тишина, лишь изредка прерываемая железным лязгом… скрежетом, свистом пуль…