Игроки, пришедшие с поля, собрались вокруг тренера, понемногу подтягивались запасные. Дима слышал что-то о травме и дискомфорте, но не вникал. Он смотрел на Мухина и видел, как тот, совершенно не уставший, шутил с приятелями, Богдановым и Семёновым. Думать о допинге не хотелось, но…

– Зорин, на этот раз за игрой следил? – громко спросил тренер.

– Да, – машинально отозвался он.

– Хорошо, тогда Лазаревича меняешь. Хорошеев, иди сюда…

Дима не стал дожидаться конца разговора, молча пошёл на беговую дорожку – разминаться. Пробежал несколько метров, мгновение спустя к нему присоединился Пашка.

– Я с тобой выхожу, – выдохнул он. – Только опять на фланг.

– Везёт, – бросил Дима.

– Слушай, Димас, а ты зачем в футбол играешь? – неожиданно спросил Пашка.

Как у него только дыхалки хватило, бежали-то не так уж размеренно. Дима оглянулся на него, пожал плечами, убедился, что Пашка увидел этот жест.

– Я последние месяцы доигрываю, – выдохнул приятель. Они одновременно развернулись и направились назад, к кружку игроков. – У нас проблемы с деньгами.

– В смысле?

– В прямом, – отозвался Пашка. – Забыл, сколько платят в месяц за всё это?

Они перешли на шаг. Дима растерялся. Его обучение, форму и всё, что было нужно, обеспечивал дядя Витя – конечно, с прицелом на то, что однажды он станет агентом Димы. Он даже не задумывался о том, что…

– Вот я и спрашиваю, ты зачем в футбол играешь? – спросил Пашка. – Я вот вроде по любви был, но больше нельзя. Деньги нужны, иначе кончится футбол.

Дима собирался был что-то сказать, но не успел – они уже подошли к кружку игроков, и тренер позвал их, чтобы дать последние указания. А когда отходили, чтобы скинуть футболки и надеть номерные майки, нужные слова уже куда-то делись.

Да и что тут скажешь?..

Что-то надорвалось внутри, и Дима не мог спокойно играть. Сегодня он чувствовал себя уже гораздо увереннее, но справа от него постоянно оказывался Пашка, и каждое его появление напоминало об одной простой вещи: нет никаких гарантий. Можно стараться, можно запариваться изо всех сил, брать дополнительные тренировки – и всегда оставаться в запасе, как это было с Пашкой… до тех пор, пока у тебя остаётся возможность оплачивать учёбу. А можно не париться, как Мухин, ходить в компьютерный клуб после каждой тренировки и после уроков, потом вставать каждый матч на позицию нападающего и разрывать оборону соперника, и забивать, забивать, забивать…

Допуская очередную ошибку, Дима терялся и отходил назад. Сосредоточиться становилось всё труднее. Тренер орал на него, как только мог, но от этого соображалось ещё хуже. В концовке Дима бестолково метался по полю, но всё же смог разок отобрать мяч и пустить его на Пашку. Тот моментально принял, пошёл вперёд, обошёл двух игроков соперника и с силой ударил, но мяч ударился в штангу, затем об одного из защитников соперника и ушёл за пределы поля. Боковой арбитр показал угловой удар.

Дима отошёл к углу поля, поместил мяч почти вплотную к флажку. В нескольких метрах от него остановился Пашка, покачал головой – разыгрывать не будут. Дима поискал взглядом Мухина, встретился с ним взглядами, коротко кивнул, отошёл и пробил.

Обе команды сгрудились в штрафной соперника. В невероятном прыжке Мухин достал головой до мяча, пробил… Вратарь взял.

Дима выругался.

Остаток матча доигрывали из последних сил. Атаки захлёбывались, соперники тоже устали и сели в оборону. На 2:0 так и закончили, и едва прозвучал свисток, Дима поторопился за Пашкой. Тот, заметив взгляд Димы, только покачал головой и устремился в раздевалку.

Если бы только Дима знал, чем тут можно помочь, он бы помог. Но…

Матч уже закончился, команды разошлись по раздевалкам, и только маленькая группка зрителей ещё оставалась на сиденьях первого ряда – наверное, родственники игроков. Алиса сидела в нескольких сидениях дальше и на три ряда выше, и никак не могла найти в себе сил подняться.

Она ничего не смыслила в футболе, но смогла понять, что Зорин выступал не с самого начала. И что он занимался спортом, а не тем, чем думала Алла Васильевна – ведь невозможно же одновременно тренироваться и убивать время за компьютерными играми?

Зорин вышел из раздевалки последним, когда даже последние зрители покинули стадион. Он пошёл вдоль беговой дорожки, оглядываясь по сторонам, как будто видел что-то, чего не видела Алиса. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Алиса так и не смогла сдвинуться с места, хотя ей хотелось поговорить с ним, узнать, понять, и…

Зорин встретился с ней взглядами. И застыл, прищурившись.

– А тебе чего здесь надо? – спросил он.

– Алла Васильевна волновалась за тебя, – сказала Алиса. – Ты забил на учёбу, и она думала…

– Ну что, увидела, ради чего этого? – перебил её Зорин. – Полегчало?

Алиса окончательно смутилась. Ощутила, что её щёки пылают.

– А почему ты никому не рассказываешь? – спросила она.

На этот раз Зорин не сразу ответил. Нахмурился, как небо над головой, отвёл взгляд в сторону.

– Если бы было о чём рассказывать, рассказал бы, – нехотя сказал он. – А тут что? С основным составом не выхожу, голы не забиваю. Матч провёл… – Зорин махнул рукой. – Да ты и сама видела. Нечего рассказывать.

– Я видела, но ничего не поняла, – вырвалось у Алисы.

Зорин смерил её холодным взглядом, и ей показалось, что её окатили ледяной водой.

– А что, для тебя это тоже «двадцать два здоровых мужика девяносто минут мячик пинают»? – процедил он. – Всё ещё не понимаешь, почему я не рассказываю?

– Но…

Зорин отмахнулся и, ссутулившись, зашагал обратно к раздевалкам, или что там это было за помещение. Алиса подскочила на месте, хотела было последовать за ним, но всё же не решилась. Ведь так оно и было, да – они бегают, мячик пинают, потом как-то там загоняют в ворота, и все вокруг кричат «гол!». Почему, как – она никогда не интересовалась. Причин не было.

А теперь, кажется, появились.

После нового поворота сюжета всегда наступало развитие. Конфликты обострялись, раскрывалось больше информации. Алиса расправила плечи, улыбнулась – кому? Она сама толком не понимала, наверное, своему сценаристу.

Надеясь, что Савельева не последует за ним, Дима нырнул в административные помещения и поспешил на выход. Что-то зашелестело позади, слишком похожее на шёпот, лампочки замигали. Дима на миг замер, прислушался – шагов не было слышно, это не могла быть Савельева. Он пошёл быстрее, стараясь не оглядываться по сторонам. Как бы только всё это старьё не рухнуло на голову…

Первый, к кому подошла Алиса с вопросом о футболе, конечно, был папа. В воскресенье не работали ни юристы, ни филиал Устиновского университета, а потому он был дома. Правда, при этом сидел на кухне и возился с какими-то бумагами, а на вопрос, что это такое, ответил обтекаемо: со старой работы.

– Родная, если бы ты попросила бы меня объяснить тебе, что такое Крест Эйнштейна или эффект Доплера, я бы тебе объяснил, – рассеянно отозвался папа, так и не оторвавшись от своих документов. – Я в футболе не разбираюсь. А чего это ты вдруг?..

– Да так, – уклончиво отозвалась Алиса. Наклонилась к папе, быстро поцеловала в щёку. – Что такое эффект Доплера я знаю, а Крест Эйнштейна в созвездии Пегаса мы с тобой в телескопе видели. А ты давно к работе вернулся?

– Да вот из Устиновска звонили, просили подключиться, – всё так же рассеянно отозвался папа. – Проблема в том, что если я возьмусь, мне придётся ехать туда. Здесь не хватает вычислительных мощностей.

Алиса напряглась. Похоже, папа это почувствовал – он оторвался от бумаг и посмотрел на неё.

– Я там буду только пять дней в неделю и то недолго, до Нового года, – извиняющимся тоном сказал он. – К тому же, нам надо с твоей мамой…

Алиса прикусила губу. Об этом ей хотелось думать меньше всего.