Так или иначе, банда двинулась наверх. Перемещаться выходило медленней, чем по нижним палубам, потому что места были незнакомыми. А значит, в технических коммуникациях легко можно было запутаться, и приходилось чаще выходить в основные помещения. Это был скверно, потому что их осталось всего пятеро, а значит, серьёзной силы они из себя не представляли.

Так было до тех пор, пока они не вышли к одному из малых оружейных складов. Магнитный замок был сломан, и совместными усилиями, они смогли открыть заклинившую дверь. Половина помещения была покрыта какой-то синеватой гадостью, из которой то и дело появлялись многочисленные рты и глаза, но Шенг и его люди видели уже достаточно кошмаров, чтобы отнестись к этому спокойно. Они просто забрали то, что не было тронуто варповой заразой — в том числе лазерные карабины и плазменные гранаты. Это было очень ценно и могло кардинально изменить их положение…

***

На мостике было спокойно. Даже как-то неестественно спокойно для корабля, который постепенно поглощает Хаос. Эрик стоял у огромного иллюминатора — обычно рассеянный звёздный свет успокаивал его, вселял веру в лучшее. Но теперь его внимание против воли привлекали не звёзды. Замёрзшие тела погибших матросов всё ещё кружили вокруг корабля, пролетая и мимо иллюминаторов, но теперь в их беспорядочном движении появилась система.

Одно за другим тела притягивались к кораблю, прилипали к нему и врастали в корпус. Некоторые видоизменялись ещё в пустоте, разрастаясь и меняя форму. Кожа лопалась, кости и внутренности выворачивались наизнанку, череп становился плоским, черты лица расплывались. Если бы какой-то безумец пытался придумать, как сделать из человека деталь обшивки, то это выглядело бы так. Корабль обрастал плотью и костями, залечивал сам себя отвратительным и противоестественным образом.

Эрик обернулся и посмотрел на гололитический экран, на который было выведено изображение корабля и отмечены все полученные им повреждения. Пробоин в корпусе и неработающих систем действительно стало меньше. Старший адепт Нумион не выходил на связь уже больше суток, и никаких докладов о ремонтных работах не поступало. Значит, чуждая сила, уже почти захватившая «Золотой Вестник», сама приводила его в рабочее состояние.

Прямо на глазах Эрика прежде открытый космосу десятый отсек седьмой палубы получил отметку «полностью восстановлен». «Золотой Вестник» менялся всё стремительнее, но Римман уже не мог никак на это повлиять. Он догадывался, что сущность, являвшаяся в облике птицы, задумала показать ему его беспомощность. Должно быть, мостиком она займётся в последнюю очередь, и всё это время капитан будет наблюдать, как его корабль превращается в извращённую варпом машину. И потом, когда от прежнего «Золотого Вестника» уже ничего не останется, ему снова предложат выбор. И Эрик молил Императора, чтобы у него достало силы выбрать смерть, а не поддаться Хаосу.

Но размышления о мрачных перспективах ничем не могли помочь, и капитан предпочёл заняться насущными делами. Связь на корабле работала с перебоями, но от Вейла тоже не поступало никаких сообщений уже довольно долго. Слишком долго, чтобы списать это на плохо работающий вокс. Он попытался вызвать его, но услышал только треск помех, и так повторялось ещё и ещё.

Эрик вздохнул и вернулся к иллюминатору, из которого на него смотрело очередное чудовищно искажённое лицо, сплющенное, с растянутыми ртом и глазницами, в которых сами глазные яблоки казались крошечными. В отсутствие Вейла и абордажной команды он чувствовал себя особенно незащищённым. Офицеры мостика имели вполне приличную боевую подготовку, но их тоже осталось мало. Если случится обороняться, его заместителем стала бы Эния, а в ней он был недостаточно уверен. Она была хорошим бойцом, возможно, одним из лучших, но имела опыт координации стрелков, а не командования в бою на корабле. И к тому же, Вейлу капитан доверял больше всех прочих, даже считал его своим другом, а потому действительно за него переживал. Он заметил, что и Эния изрядно за него волнуется.

Оторвавшись от иллюминатора, капитан переместился к консолям управления основными системами корабля. Он понимал, что бессмысленно мечется по мостику, но просто сидеть на одном месте не мог. Для хоть какой-то деятельности он стал перенастраивать корабельные сенсоры. И здесь ждал неприятный сюрприз: управление сенсорами было потеряно. Он проверил щиты, двигатели, орудия, системы жизнеобеспечения… всё жило теперь своей жизнью, и консоль на мостике превратилась в бесполезный кусок металла. Эрик мог только наблюдать на гололитическом экране, что происходило с кораблем. И ещё мог бы отключить аварийный маячок, повторяющий призыв о помощи… однако не стал этого делать. «Золотому Вестнику» было уже не помочь, но где-то в глубине души он ещё на что-то надеялся.

И этот момент оправдалась другая надежда. В закрытую дверь мостика послышались тяжёлые удары. Первой к вокс-аппарату и магнитному замку подбежала Эния.

— Вейл, это ты? — взволнованно спросила она.

— Открывай, я знаю, что вы там!

Голос старшего помощника был каким-то другим, но ещё вполне узнаваемым.

— Вейл… — неуверенно отозвалась Эния, — ты в порядке?

— Я знаю, что вы там! — повторил старший помощник. — Стебли, мерзкие стебли! Я знаю, что вы там!

— Ты меня не узнаёшь?

Ответом ей было звериное рычание.

— Вейл больше не с нами.

Эния отошла от двери, механическим движением сняла с плеча лазерный карабин. Она не тешила себя ложными надеждами, понимая, что безумие здесь не лечится. Капитан же порадовался своей догадливости: он деактивировал все личные ключи, и теперь открыть дверь на мостик можно было только изнутри.

Дверь была толстой, но у абордажной команды оставались мельты, и рано или поздно они должны были проплавить себе проход. И именно шипение мельт и было слышно через вокс-передатчик прежде, чем он отключился от перегрева.

Весь экипаж мостика во главе с капитаном начал стаскивать к двери всю аппаратуру, какую возможно было быстро выломать, сооружая что-то вроде баррикады. Времени на это оставалось совсем немного, а надеяться, что зарядов мельт не хватит на дверь, не приходилось. Но, по крайней мере, никто не собирался покорно принять свою участь и перестать сопротивляться.

***

Баррикада росла, дверь плавилась, медленно, но неумолимо. Металл с внутренней стороны уже приобретал красноватый оттенок, и от него волнами шёл жар. На мостике оставалось два десятка офицеров и всего пятеро бойцов охраны. Весь экипаж имел боевую подготовку, но у абордажной команды было как минимум больше опыта.

Несколько человек в напряжённом ожидании замерли напротив двери, готовы открыть огонь, как только противники наконец проплавят себе проход, остальные же перетаскивали всё, что могли сдвинуть с места руками или подручными средствами, и усиливали самодельные укрепления.

— Сколько их там?

На внезапный вопрос лейтенанта-оператора дальней связи Эрик, державший в руках выломанный из стенной панели когитатор, резко обернулся. Похоже, тот и сам удивился, что задал вопрос вслух, но капитан решил ответить.

— Понятия не имею. Когда Вейл выходил на связь в прошлый раз, с ним было полторы сотни бойцов. Какие у него были потери, можно только гадать.

Изначально абордажная команда составляла пятую часть от численности экипажа — шестьсот человек. Сперва она ополовинилась во время катастрофы в варпе, затем подавление беспорядков раз за разом отнимало ценные жизни. И вот их осталось не так-то много — и впервые Эрик не пожалел об этом, а порадовался. Теперь он даже надеялся, что за время своего последнего вояжа по кораблю Вейл потерял как можно больше и теперь привёл к мостику жалкую горстку безумцев. Но вряд ли их меньше, чем сейчас собралось на мостике. Император будет неожиданно милостив, если капитан теперь столкнётся со вдвое превосходящим противником.

Из тускло-багровой дверь становилась ярко-красной и постепенно светлела. Те, кто стоял ближе к ней, время от времени отворачивались и закрывали лица руками, потому что становилось слишком жарко. Медленно размягчался плавящийся металл, прочная дверь оплывала вниз, красное становилось жёлтым и белым.