Абордажники, слышавшие это, молчали. Может, они ещё на что-то надеялись, но слишком уж уверенно старший помощник говорил о неминуемом конце. От него явно ждали объяснений, но он просто пошёл дальше, жестом приказывая следовать за собой.

На подходе к трюму все надели шлемы с масками или респираторы. Пряный и приторный аромат, смешанный с запахом крови, каким-то образом просачивался даже через переборку, а в самом отсеке творилась отвратительная кровавая оргия.

По стенам извивались то ли стебли ползучего растения, то ли щупальца неведомого чудовища, покрытые крупными яркими цветами. Все лампы были разбиты, только эти самые цветы излучали в темноте кислотный, болезненно яркий свет. Они покачивались в такт колебаниям стеблей, свет пульсировал.

Люди на полу сплелись друг с другом в одно сплошное месиво из тел, по большей части обнажённых. Они истязали себя всеми возможными способами, какие могли измыслить. Резали, сдирали кожу, выламывали конечности, грызли друг друга зубами, вырывая куски плоти, разрывали рты и выдавливали глаза. Кровь текла на пол ручьями, и кто-то совокуплялся прямо в этих алых лужах. Кто-то рисовал кровью на стенах символы, от которых начинала кружиться голова.

Вейл при виде творящегося безумия почувствовал дикую, звериную ярость и невозможное, переходящее все границы отвращение. Эту мерзость нужно было уничтожить, и немедленно. Его бойцы чувствовали то же самое, настолько, что он угадывал их эмоции, ощущал их кипящий гнев как свой собственный.

— Зачистить помещение, — выплюнул Вейл.

Отсек превратился в кровавый ад. Болты, стабберные пули и лазерные лучи врезались в переплетение человеческих тел, и оно разлеталось кровавыми ошмётками. Алые брызги летели на стены, на броню и закрытые шлемы бойцов, металлический пол был весь залит кровью, в которой валялись оторванные конечности, куски внутренностей, сочащиеся розоватым соком обрывки стеблей, лежали мёртвые и умирающие, дергавшиеся в агонии, но всё так же сладострастно стонавшие. А затем Вейл приказал сжечь всё это дотла.

Когда в трюме не осталось ничего, кроме копоти, пепла и обугленных костей, Вейл прошёлся по помещению и осмотрелся. Здесь всё было кончено, но в груди старшего помощника всё ещё клокотала ярость. Он не хотел останавливаться. Он должен был идти дальше, чтобы убивать обезумевший экипаж. И действительно, вскоре он заметил, что стебли, от которых теперь остались лишь чёрные обугленные полосы на стенах, тянулись к вентиляции. Значит, варпова зараза была не только здесь, она просочилась и в другие отсеки. А ещё с чего-то похожего всеобщее безумие и началось.

Прикинув, куда отвратительные стебли могли разрастись по вентиляции, Вейл повёл бойцов на палубу выше. Здесь всё пока что было спокойно, только уже знакомый запах чувствовался в воздухе, совсем слабый, едва заметный. Матросы вели себя как обычно, но старший помощник уже знал, что скоро всё изменится.

— Зачистить отсеки с шестнадцатого по… — начал он.

— Остановись!

Илиан встал перед ним, словно пытался загородить собой весь отсек.

— Мы можем эвакуировать людей и переосвятить отсеки.

Вейл мог бы начать объяснять ему, что эти люди уже заражены, и рано или поздно начнут творить то же, что происходило в трюме. Он мог бы просто рявкнуть на него, чтобы заткнулся, мог бы оттолкнуть в сторону… но он видел то, чего не видели другие. То ли стебли, то ли щупальца уже разрастались по всему отсеку, хотя пока что никто не обращал на них внимания. Они ползли по потолку и стенам, они оплетали людей и выбрасывали им в лица облачка приторно-пряной пыльцы. Здесь уже никого не спасти, а Илиан просто глуп и вредоносен. Священник ещё что-то говорил, активно жестикулируя и поднимая вверх свой посох, но старший помощник просто вынул из поясной кобуры лазерный пистолет и выпустил заряд прямо в его раскрытый от гнева и удивления рот.

— Ты всегда меня раздражал, — процедил он падающему телу, а затем снова отдал приказ: — Зачистить отсеки с шестнадцатого по двадцатый!

***

За время, что они прятались, Шенг успел навидаться всякого. Все оттенки безумия у экипажа, ещё не устранённые повреждения корабля, горы убитых и многое другое. Но куда страшнее было, что менялся сам «Золотой Вестник». Это было не так заметно в основных отсеках, но среди технических коммуникаций всё было иначе. Переходы исчезали в привычных местах и появлялись в новых, при том, что Шенг уж точно не жаловался на свою память. Иногда пол и потолок в них менялись местами, стены были причудливым образом перекручены. Однажды в поисках очередного места для отдыха они вернулись к тому самому месту, где прятались, когда в варпе отказало поле Геллера. Раздавленные искривившейся переборкой тела всё ещё были там, но… изменились. Они почти не подверглись разложению, но стали частью конструкции. Плоть наросла на искорёженный металл, кости, как распорки, протянулись от одной стенки до другой, придавая переходу почти прежнюю форму. Пальцы одного из парней торчали прямо из стены, верхняя половина лица другого смотрела с потолка пустыми чёрными глазницами. И всё это снова жило. Медленно вздымалась и опускалась вросшая в стену грудная клетка. Шенг не хотел знать, как это дышало. Розу от такого зрелища просто вывернуло. И все были единодушны в желании как можно быстрее убраться из этого места и найти получше.

Звуки стрельбы раздались именно в тот момент, когда Шенг с остатками своей банды устроились отдыхать. От основного отсека их отделяла тонкая переборка, а потому они не могли ничего видеть, только слушать. И тем не менее, кое-что можно было понять. Огонь вела большая и сработанная группа бойцов. Значит, это была не одна из банд, а абордажная команда, что показалось Шенгу очень странным. В отсеке было спокойно, ничего особенного не происходило. Люди работали свои смены, затем отдыхали, даже мелких стычек между ними не было слышно. И вдруг Вейла что-то ужалило, и он решил всех здесь убить. Другого объяснения не находилось.

Добравшись до вентиляционной решётки, Шенг выглянул, чтобы всё-таки понять, что происходит. Оказалось, это действительно были абордажники во главе с Вейлом, но теперь их было не узнать. Их броня была густо перемазана кровью, на некоторых не было шлемов, и выражение их лиц было совершенно нечеловеческим. Звериный оскал и налитые кровью выпученные глаза, кровавые брызги на коже, которые бойцы даже не замечали. Сам старший помощник выглядел так же. Он расстреливал всех, кто попадался ему на пути, и то рычал, как хищник, то безумно хохотал, то вдруг ему что-то чудилось, и он приказывал стрелять в стены или потолок.

— Сжечь здесь всё, и наверх, — прорычал Вейл, когда последний матрос замертво свалися на пол. — Зачистим этот корабль.

Шенг быстро убрался от решётки, остальные члены его банды уже готовы были бежать отсюда подальше. И правильно: стенки могли защитить их от огня, но не от жара и ядовитого дыма горящего прометия.

Оказавшись на безопасном расстоянии от мельт и огнемётов, главарь банды задумался. Они могли бы прятаться ещё долго прежде, чем точно так же получат пулю или лазерный заряд. Или пока нечто, которое завелось на корабле, до них не доберётся. Или пока они не сойдут с ума, как добрая половина экипажа. До сих пор им просто везло не оказываться там, где можно лишиться рассудка, или вовремя оттуда убираться, но рано или поздно удача закончится.

— Где самое защищённое место на корабле? — тихо спросила Роза.

Она сидела, прижавшись к Шенгу плечом и боком и обхватив руками колено.

— Мостик и залы Механикум, — машинально ответил главарь, а потом встрепенулся — до него дошло. — Но к шестерёнкам мы не пойдём, а вот наверх, к мостику…

— Только почему нас не пристрелят на подходе? — спросил один из парней.

— Потому что вольный торговец скоро узнает, что стало с Вейлом и будет рад всем, у кого крыша крепко приколочена.

Кроме того, такому решению были и другие причины. Шенг, как большинство матросов, появился на свет на этом корабле. Его родители и их родители провели всю жизнь на этих палубах, служа династии Римманов. Шенг просто не представлял себе, как может быть иначе. Он мог убивать других матросов, торговать обскурой, пытаться обмануть офицеров и ненавидеть тех, кто пытался навести порядок и помешать его тёмным делишкам, но вольный торговец всегда оставался для него фигурой почти сакральной. И раз у него теперь не было абордажной команды, он нуждался в защите. А ещё Шенг просто привык верить, что капитан способен выпутаться из любой ситуации, и если погибнет, то последним.