– Где ты видишь тут дорогих гостей, ишак! – вскинулся Нури ибн Кабоб, срывая злость на слуге. Тот от неожиданности в ужасе отшатнулся к двери, из которой появился, и чуть не перевернул богато украшенное глиняное блюдо. – О, простите, уважаемый Сорви-голова! – опомнился эмир.

– Ничего, я понимаю вас. Эй, слуга, мы долго будем ждать угощение? Оно скоро остынет и станет невкусным!

Слуга спешно опустил тарелку в центр дастархана, испуганно косясь на своего повелителя, быстро поклонился и убежал прочь.

Синдбад и Сорви-голова осушили свои пиалы и взяли по палке шашлыка, впившись зубами в сочное, хорошо прожаренное мясо, истекающее соком и жиром. Эмир поморщился и отодвинулся чуть дальше, когда мясной дух достиг его носа.

– Поведай мне, о почтеннейший Сорви-голова, как этот молокосос мог спасти тебя от смерти? – ехидно спросил эмир. – А может быть именно он все и подстроил?

– Это не так! – возразил Сорви-голова, на секунду отрываясь от поедания шашлыка.

– Так как же было дело, а? – усмехнулся эмир, вновь наполняя пустые пиалы вином.

– Э-э, – растерялся Сорви-голова, переглянувшись с Синдбадом. Тот только дернул плечами и продолжил как ни в чем не бывало уплетать шашлык, закусывая его колечками лука.

– Значит, я купался в море, – неуверенно начал Сорви-голова и запнулся.

– И у вас свело ногу, – подсказал Синдбад, придя ему на помощь.

– Да! – ухватился за его выдумку Сорви-голова. – Нет! На меня напала акула.

– Так акула или ногу свело? – уточнил Нури ибн Кабоб.

– И то и другое. Вы что, сомневаетесь в моих словах? – зыркнул в сторону эмира Сорви-голова.

– О, что вы, многоуважаемый Халид! И в мыслях не было, – но по его хитрому лицу было видно, что он сильно сомневается в словах бывшего принца.

– У меня действительно свело ногу, а потом на меня напала еще и эта мерзкая акула. Я закричал, моля о спасении, а проходивший мимо Синдбад, не раздумывая, отважно бросился мне на помощь и вытащил меня из воды, когда эта отвратительная рыбина уже собралась мной позавтракать, – Сорви-голова поднял пиалу. – Выпьем же за моего спасителя!

Эмиру вовсе не хотелось пить за Синдбада, но он вынужден был согласиться.

В главные двери постучали, и эмир, отставив пиалу, быстро крикнул:

– Войдите! – и радостно добавил, позабыв про Синдбада и все остальное: – Это, наверное, стража вернулась.

В дверях действительно появилась стража. С трудом неся за железные ручки свою, видимо, довольно тяжелую ношу, двое стражников быстро приблизились к эмиру и опустили перед ним на пол небольшой деревянный ларец, украшенный драгоценными камнями.

– Это… оно? – не веря собственным глазам, спросил эмир у Сорви-головы.

Тот коротко кивнул и протянул эмиру небольшой ключик, вынутый из-за пазухи.

Нури ибн Кабоб схватил ключ, попутно отпуская стражу, дрожащими от волнения пальцами с третьего раза воткнул его в замочную скважину ларца и повернул против часовой стрелки. В ларце щелкнуло, и крышка чуть приподнялась. Эмир, затаив дыхание, откинул тяжелую крышку и заглянул внутрь.

Синдбад любопытно вытянул шею.

Внутри ларца на красной шелковой подушечке лежало… обычное зеркало в серебряной оправе, овальное, с завитушками по краям и длинной ручкой.

– Это оно! – пылко воскликнул эмир, запуская руки в ларец и осторожно вынимая из него зеркало. По стене мелькнул солнечный зайчик и задрожал, застыв на потолке.

– Это чё, зеркало?.. – Синдбад недоуменно воззрился на приобретение эмира. – Вы что, зеркал никогда не видели?

– Дурак! – резко бросил ему эмир. – Это «зеркало-скажи»!

– В каком смысле? – Синдбад отложил недоеденную палку шашлыка. Любопытство всецело завладело им.

– В самом прямом, – ответил за эмира Сорви-голова. – Зеркало это может ответить почти на все вопросы. И даже показать то, что у него спрашивают.

– Обалдеть! – выдохнул Синдбад.

– Что? Что это еще за слово такое? – уставился на него эмир.

– Это, знаете ли, выражение крайнего восторга и удивления. В стране, из которой я прибыл…

– О-бал-деть, – повторил по слогам эмир. – Красиво. Надо запомнить.

– Да на здоровье! – хмыкнул Синдбад, поднимая свою пиалу. – Выпьем же!

Они чокнулись с Сорви-головой и выпили.

– А-а… чего оно молчит? – спросил эмир, который уже успел общупать, повертеть в руках, потрясти и обнюхать зеркало – разве что на зуб еще не попробовал.

– Э-э, уважаемый Нури! – жуя кусок мяса, сказал Сорви-голова. – Там в сундуке… эта… ин… инс… Вот шайтан, как же ее?

– Инструкция, – подсказал Синдбад, закидывая в рот пригоршню миндаля. Он уже вполне освоился в присутствии столь знатных особ и не ощущал ни малейшего дискомфорта.

– Во, точно! Ин-срун-ция. И не выговоришь!

Эмир порылся в ларце и вытащил из-под подушечки свернутый вдвое листок пергамента. Развернув лист, он покрутил его перед глазами так и эдак, отодвинул подальше от себя и прищурился.

– Ничего не понимаю. Что здесь написано? Это не арабский!

– Конечно, не арабский, – подтвердил Сорви-голова. – Я же приобрел его в одной дикой северной стране, где бродят медведи и вечно невыносимый холод.

– Постойте, как вы сказали? Медведи? – Синдбад с сомнением уставился на Сорви-голову. – А ну-ка, дайте, я посмотрю, – протянул он руку, предварительно вытерев о белоснежную скатерть тонкой работы жирные пальцы.

– Э-э, оборванец, что ты смыслишь в грамоте! – с презрением в голосе сказал эмир, отодвигая руку с пергаментом.

– Ну, и читайте тогда сами, раз такие умные, – Синдбад возмущенно скосил нижнюю челюсть и сам налил себе и Сорви-голове вина.

– Ладно, на, – подумав, согласился эмир.

– Не надо.

– На, говорю! Упрашивать еще тебя, оборванца. И вина мне налей!

– Да на здоровье, – буркнул Синдбад, наливая и эмиру, но меньше половины пиалы. Потом поставил кувшин и взял пергамент из толстых пальцев эмира. – Наоборот же надо, вот так. – Он перевернул лист и, хмуря брови, пробежал глазами по строчкам, вчитываясь в непривычное глазу написание букв.

– Ну, что там? – нетерпеливо поерзал эмир.

– Не торопите меня, почтеннейший!.. Ага! Значит, так: «Сей чудный прибор, изготовленный знаменитым мастеровым умельцем Данилой…»

– Постой, постой. Что такое «при-бор»? – уточнил эмир. Глаза его от выпитого уже немного косили.

– Прибор? – задумался Синдбад. – Это… как бы вам объяснить…

– Ты тут, того… не умничай, – погрозил ему пальцем эмир. – Нашелся тут…

– В общем, это такая сложная вещь, которую делают руками. Непонятно что у нее внутри, но она работает.

– Читай дальше, – отмахнулся эмир, ничего не поняв.

– В общем, тут сказано, что нужно произнести фразу: «Свет мой, зеркальце-скажи, мне ответь и покажи».

Эмир подхватил с колен зеркало и, сбиваясь на каждом слове, произнес кодовую фразу. Язык его уже начинал заплетаться.

Зеркало осталось совершенно равнодушно к его стараниям, по-прежнему отражая красную, несколько отекшую, с бусинками пота рожу великого эмира.

– Не работает, – пожаловался он. – Ах ты, мошенник! – замахнулся он зеркалом на Синдбада.

– Постойте! – спохватился тот. – Вот тут ниже сказано, что зеркало нужно настроить на язык говорящего.

– Так что же ты сразу не сказал, остолоп! – еще больше разгневался Нури ибн Кабоб. – Что нужно сделать?

– Так, – Синдбад вел пальцем по строчкам с перечислением языков. – Вот! Арабский. Два раза нажать на правый второй сверху завиток, а затем три раза на третий слева.

– Два, три… Ничего не понял, – уныло потряс головой эмир.

– Вай вах! Дайте сюда! – Синдбад вырвал из руки онемевшего от подобной наглости эмира зеркало и быстро проделал все необходимое. – Вот теперь пробуйте, – он вновь вложил зеркало в растопыренные эмирские пальцы и с гордым видом налил себе еще вина.

Тот не стал спорить и опять сбивчиво произнес фразу. Поверхность зеркала осветилась, в ней появились два прекрасных женских глаза с восточным разрезом.