– Если я больше не нужен, то я пошел, – сказал Сидбад, приближаясь к судье.

– Пес шелудивый, – огрызнулся из последних сил Икрам-бей и лично попытался ухватить пухлой рукой нахального молодого человека.

Синдбад увернулся от вялой попытки схватить его и оглянулся назад.

К нему спешили пятеро стражников эмира.

– Извините, почтеннейший, но сейчас мне недосуг.

– Стой, порождение тьмы! – потряс руками судья и каким-то образом все же умудрился схватить Синдбада за футболку. – Не уйдешь! Держите же его, идиоты! Чего вы плететесь, как полудохлые верблюды?!

Стражники, побитые и измученные, в помятых доспехах и с обломками копий в руках, медленно приближались к своему хозяину, насилу переставляя ноги и покачиваясь.

Синдбад вывернулся из слабых пальцев судьи и отпрыгнул в сторону.

– Золотого от вас не дождешься, так что с меня стандартная плата, – он метко плюнул судье в другой глаз и заспешил вниз по улице. – Это за незаслуженные оскорбления и побои! – крикнул он на бегу.

Судья медленно сполз на землю по стволу дерева и заплакал от злости и обиды.

Нури ибн Кабоб предавался послеобеденному отдыху, блаженно развалившись на топчане на мягких подушках в тени развесистого чинара. Его обдували два опахала из павлиньих перьев, которые держали в руках два черных мальчика-слуги лет двенадцати. Глаза эмиры были закрыты. Он слушал пение соловья, сидящего в золотой клетке. Клетка висела рядом с топчаном на витой золотой же подставке с крюком наверху. Рядом с эмиром стоял серебряный кувшин, наполненный розовым вином, но Нури ибн Кабоб даже не притронулся к нему.

Несчастного эмира мутило. Он изволил сегодня скушать очень много вкусного и ужасно страдал животом. Капли, выданные придворным лекарем, помогали слабо. Вернее, вообще не помогали, и эмир уже задумывался о необходимости расстаться с этим липовым врачевателем, могущим лишь вытягивать огромные деньги на свои хитроумные лекарства, толку от которых было ни на грош. Нури ибн Кабоб давно подозревал в нем плута, но никак не мог поймать с поличным: у того всегда и на все находились хитрые увертки.

Внезапно покой эмира был нарушен шумным появлением начальника дворцовой стражи в сопровождении двух стражников, уныло плетущихся за своим начальником.

– О великий эмир! – воскликнул начальник стражи, приблизившись к топчану.

Эмир поморщился от его громкого голоса и чуть приоткрыл один глаз.

– Вот! – начальник стражи поднял руку и показал эмиру какую-то рваную тряпку.

– Что это? Что это ты мне приволок, Хасан?

– Ваша дочь опозорена, мой повелитель! – рявкнул тот, испуганно склоняясь перед эмиром.

– Что? Что ты сказал? – эмир, распахнул и второй глаз, вскочил, позабыв про боли в желудке и тошноту.

– В ваш сад сегодня проник какой-то оборванец. Он посмел увидеть лицо вашей дочери, несравненной Амаль, и даже разговаривал с ней, простите, о повелитель правоверных! – начальник стражи склонился еще ниже.

– Кто он, этот оборванец? – эмир в ярости схватил подушку и запустил ей в голову Хасана. Тот не посмел увернуться, и подушка огрела его по лбу.

– Неизвестно, о великий эмир. Разбойник бежал через забор и мои стражники не успели его схватить. Собаки прибежали раньше, но они лишь содрали с этого нечестивца халат, – начальник стражи вновь протянул эмиру ободранную тряпку в доказательство своих слов.

– Убери это с моих глаз, – застонал Нури ибн Кабоб, хватаясь рукой за сердце. – Казнить, всех немедленно казнить, – устало произнес он.

К нему тут же придвинулся мирза4, склонив ухо к голове повелителя и вытаскивая перо и бумагу.

– Собак тоже? – уточнил он.

Эмир задумался ненадолго, потом вяло махнул кистью, пальцы которой были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.

– Тоже.

– Пощади их, пресветлый эмир! – бухнулся на колени Хасан, припадая к ногам владыки.

– Кого, собак?

– Моих людей. Они невиновны, о сиятельный эмир! Стражники выбежали, лишь заслышали женский крик из сада, и понеслись как ветер! Но дерзкий оборванец успел взобраться на стену и перелезть через нее.

– Хорошо, но больше не проси меня ни о чем, – снисходительно согласился эмир.

– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель! – обрадовался начальник стражи. Стражники выдохнули с облегчением. – Вот эти двое видели его лицо, – Хасан жестом подозвал к себе стражников.

Те робко приблизились к эмиру и тоже бухнулись на колени, склонив головы к самой земле.

– Мне это неинтересно, – вновь поморщился эмир. Его опять замутило. – Изловить этого бесстыдника и казнить! Нет, привести ко мне. Я хочу посмотреть в его бесстыжие наглые глаза.

– Слушаюсь, пресветлый эмир. Все будет исполнено в точности, – непрестанно кланяясь, начальник стражи отступал назад. Стражники на карачках поползли следом за ним. Когда они отошли на приличное расстояние, начальник стражи поглядел на них сурово. – С каждого по золотому, – он развернулся и зашагал по своим делам.

Стражники, уж было попрощавшиеся с жизнью, не решились ему перечить.

– Я забыл спросить, как этот нечестивец проник в сад, – опомнился эмир. – Вернуть сюда начальника стражи!

– В этом нет необходимости, великий эмир! – вперед выступил главный визирь и низко поклонился, прижав ладонь к груди. – Я сам только что осмотрел то место, и могу сказать вам, как он проник сюда.

– Говори!

– Он перелез по длинному суку шелковицы, растущей по ту сторону забора.

– Спилить дерево! Немедленно!

– Мой повелитель, – главный визирь опять склонился в поклоне, – смею напомнить, это дерево у жителей вашего города считается священным. Оно старо, как наш город. Возможны народные волнения.

– Да? – задумался эмир.

– Именно так, пресветлый эмир. К тому же, если будет угодно сиятельному эмиру, мне кажется, проще спилить этот злосчастный сук.

– Ты как всегда прав, визирь! – обрадовался Нури ибн Кабоб. – Немедленно спилить этот сук!

– Будет исполнено, мой повелитель. Ваша мудрость не знает границ! – льстиво произнес главный визирь и быстренько удалился.

– А что делать с собаками, о повелитель? – опять влез мирза.

– Да чтоб ты подавился своими собаками! Тут такое… Эй, кто-нибудь, позовите ко мне мою дочь. Живо!

Эмир дотянулся до тапок, стянул их с ног и одним запустил в мирзу, а другим в соловья, пытавшегося перекричать своего хозяина. Клетка сильно закачалась.

– Нахальная птица!

Соловей примолк, втянув голову.

Мирза сиганул в сторону пруда, высоко подобрав халат.

– Эй, кто там! Принесите мои тапки!..

Амаль явилась в сопровождении своей свиты и, чуть присев в знак уважения, похлопала очаровательными густыми и черными ресницами.

– Вы звали меня, отец?

– Звали, дочь наша. Мы хотели поговорить с тобой…

– О женитьбе?

– О какой еще женитьбе? – вспылил Нури ибн Кабоб, с трудом усаживаясь и подгибая ноги.

– Как же, отец! Вы мне все уши уже прожужжали своими принцами, а теперь спрашиваете: какой? Так вот, драгоценный отец, я выбрала жениха!

– Ты? Выбрала жениха?! – эмир подскочил, словно ужаленный. – Кто он, скажи нам быстрее, дочь наша! Это Акмаль ибн Салад – принц восточных земель, земли которого простираются до самого моря? Или это Нурали аль Маруф, у которого из-под земли бьют удивительные источники горючей черной воды?

– Ни тот, ни другой! – отрезала Амаль. – Все они самовлюбленные дураки!

– Зато богатые-е, – мечтательно облизнулся эмир.

– Мы, дорогой отец, тоже, слава Аллаху, не бедны!

– Так кто же он тогда, твой жених?

– О, он прекрасен и чист, словно Ризван5, силен как лев, ловок и быстр как гепард, – Амаль мечтательно воздела руки к небу.

– Кто же он? Скажи нам, наконец, его имя! – нетерпеливо воскликнул Нури ибн Кабоб, потрясая руками.